- Так освежевать человека - задача не из легких, - сказал я, глядя в глаза всем солдатам по очереди. - Страх - это оружие, господа, и наш враг умеет им пользоваться. Давайте удостоверимся, что мы тоже знаем правила игры.
Я дал коже упасть на мостовую. Раздался влажный хлопок.
- Найдите все и принесите сюда.
Я продвигался по пустым улицам вместе с Кентом и Макином, объезжая город со стороны реки, и не находил ничего. К тому времени, как солнце осветило крыши домов, люди Харрана собрали в кучу сто девяносто кож, обнаруженных в подвалах, спальнях, конюшнях, креслах перед каминами, по всему городку. Каждая была снята при помощи всего трех разрезов, которые нужны искусному охотнику, чтобы освежевать оленя. Мужчины, женщины, старые и молодые, дети и взрослые - морщины теперь были у всех. Я поднял игрушечный обруч, лежавший рядом с каретой.
Мартен провел Миану и Катрин от кареты до постоялого двора "Красная лисица", единственного подобного заведения на весь Готтеринг. Миана ковыляла по-утиному, живот у нее был просто огромный, на лице написано недовольство. Мартен позаботился, чтобы их усадили в кресла с подушками, и составил им компанию, пока они ждали, а тем временем зажгли огонь, и у дверей встала стража, включая Горгота. Снаружи Гомст читал молитвы над останками на площади. Я не сомневался, что Катрин воздвигнет надежные стены, чтобы нежить не свалилась нам на головы, но ей-то тоже нужно было спать.
- Надо двигаться дальше, - сказал Харран, подгоняя свою белую кобылу к Брейту. - Это не наша забота.
- Верно. Герцог Аттара не обрадуется, если узнает, что мы инспектируем его земли вместо него.
Харран быстро убрал выражение благодарности с лица - так быстро, что многие его и не заметили.
- Готовимся к отъезду!
Я тоже был рад уехать, но казалось, что мы бежим от кого-то.
Сквозь маленькие оконца в свинцовых переплетах на двери гостиницы, слегка зеленоватых, из аттарского стекла, я увидел, как Мартен встает и заботливо берет Миану за руку.
- Однако же, - сказал я, - вы не думаете, что другие гвардейские части тоже пройдут здесь? Наводнение сокращает количество способов проехать сюда с запада. Сколько еще из Сотни проследует нашим путем?
- Кто-то так точно.
Честь не позволяла им лгать. У меня таких проблем не было.
- А что, Гвардия разве не обязана обеспечить приезд во Вьену всей Сотни, не только тех, за кого они непосредственно отвечают?
Харран привстал на стременах.
- Да что ж такое! Я хочу предотвратить жертвы. Я хочу обеспечить безопасность каждого дома.
Он что-то проворчал и уехал.
- Кому бы ни довелось тут проезжать, едва ли он проголосует за вас на Конгрессии.
Оссер Гант показался из темного стойла, его тощее тело опиралось на трость с красивым серебряным набалдашником в форме лисьей головы.
- Тогда почему я напоминаю Харрану о долге, о котором он предпочел бы забыть?
Оссер кивнул:
- И рискуете собой.
- Вы провели немало времени на краю этих вонючих болот, Гант. Много ли нежити вы видели?
- Старик вроде меня не отходит далеко от дворца своего повелителя, король Йорг. Но не так много народу видело нежить. Можно найти труп человека, который ее видел, и этот труп может попытаться убить вас, но самого человека уже давно нет.
Оссер кивнул, словно соглашаясь сам с собой.
- Ни одного за все эти годы?
- Нежить, может статься, существует давно, - сказал Оссер, - не знаю. Но на Тонях Кена они в новинку. Бродят там лет десять, не больше. Может, пять. Даже на Островах они появились недавно.
Мартен подошел к дверям гостиницы и знаком подозвал меня. Что-то важное. Иногда просто становится понятно. Я спрыгнул с седла. Прогулка после долгого времени, проведенного в седле, окрашивает новыми красками самые простые вещи, хотя бы на тот миг, в который мышцы ног вспоминают о собственном существовании. Я решил медленно пересечь площадь. Что-то подсказывало мне, что это будет короткая прогулка, но она завела меня далеко.
Мартен наклонился поближе.
- Думаю, ей пришла пора. С Сарой было так же.
- Она не может подождать? Придержать его?
- Так не бывает, Йорг.
Слабая тень улыбки.
- Черт. - Я повысил голос. - Хочу, чтобы охрану гостиницы усилили. Перекройте все входы.
Я вгляделся в окошко. Миана полулежала в кресле, Катрин стояла неподалеку от меня и все загораживала. Я не хотел входить. Было время, когда я с радостью обнаруживал, что что-то все еще пугает меня. Шли годы, и я находил новые источники беспокойства. Удовольствие обратилось в отчаяние. Похоже, у мужчин больше поводов для страха, чем у мальчишек.
Я вернулся к Оссеру. Макин, который уже успел позаботиться о своей лошади, подошел к нам вместе с Кентом.
- И много ли там нежити, канцлер Гант? - спросил я.
- Слышал, во всем мире их семь, - ответил Кент, косясь на епископа, возносящего молитвы над грудой кож. - И этого предостаточно.
- Может, и семь, - сказал Оссер. - У епископа есть список из семи имен, написанных сестрами ордена Хельска.
- Я думал, папесса велела уничтожить всех провидцев. Она сказала, монастыри выстроили не для того, чтобы укрывать ведьм.
Мне запомнился этот декрет - пример того, как далеко может зайти Ватикан, чтобы избежать нежелательных фактов.
- Ее святейшество потребовала ослепить сестер Хельска, - сказал отец Гомст, который то ли завершил, то ли бросил свои молитвы. - И их ослепили. Но видения не прекратились.
Взгляд в окно гостиницы - но я увидел только Мартена, который смотрел на улицу. Катрин ходила по комнате с тазом горячей воды и полотенцем на руке, то и дело исчезая за широкими плечами Мартена.
Райк вернулся на центральную площадь, неся под мышкой черный дубовый ящик, полный до краев серебряными украшениями и тонкими шелками. Гвардейцы, расставленные на стратегических позициях, смотрели на него неодобрительно, но никто не рискнул принять меры. Невзирая на золотые доспехи, я бы удивился, если бы профессиональный солдат отказался от богатой добычи при обыске Готтеринга. В любом случае, что-то здесь было не так. Я поджал губы и нахмурился.
- Брат Райк.
Он подошел, мрачный, несмотря на ценные приобретения.
Я протянул руку и ухватил кусок шелка ярко-оранжевого цвета, который мне до сих пор не попадался.
- Дались тебе эти тряпки, Райк. Не припомню, чтоб ты хоть раз покинул горящее здание без куска краденой ткани. Что-то ты недоговариваешь, а? - Райк в платье - наверное, не менее гнусная картина, чем куча кож. Но дело не в этом. Ответ пришел мне в голову. - Ты же можешь унести больше.
Когда я последний раз видел, чтобы Райк прекратил мародерствовать, даже если уже не мог просто физически унести столько?
Райк пожал плечами, сплюнул и покраснел.
- Мне хватит.
- Да никогда тебе не хватит, брат Райк.
- Это глаза. - Он снова сплюнул и принялся привязывать ящик к седлу. - Ладно пальцы, но глаза - они не выглядят мертвыми.
- Какие глаза?
- В каждом доме. - Он покачал головой и затянул второй ремень. - В ящике с вилками и ножами, на полке в буфете, за банками в погребе, повсюду, куда можно заглянуть в поисках чего-то стоящего. Мне они не нравятся.
Он затянул последний ремень.
- Глазные яблоки? - спросил Макин.
Райк кивнул, и я невольно вздрогнул. Несомненно, их вынули так же аккуратно, как сняли кожу. Думаю, меня нервировала именно эта аккуратность. Я видел, как ворон выклевывает глаз из почерневшей головы, и спокойно продолжал при этом есть. Но в том, как действовала нежить, было что-то противоестественное.
Мартен вышел из гостиницы - его выгнала Катрин. Я на миг растерялся. Можно ли доверить ей одной моего ребенка, коль скоро она обвиняла меня в смерти племянника? Может, она спасла Миану от ножа убийцы лишь для того, чтобы отнять жизнь у моего новорожденного сына? Я отбросил эту мысль. Месть - это мое искусство, не ее.
Мартен остановился рядом со мной и Райком, не замечая нас, глядя на кучу кож с разинутым ртом, из которого готов был вырваться вопрос, но не вырвался.
Я пожал плечами.
- Люди сделаны из мяса. Нежить любит играть с кусками. В лавке мясника я видел и похуже. Черт, я видел и гаже этого - то, что люди делают с пленными.
Это, последнее, было ложью, но правда состояла в том, что людей от подобных деяний удерживала не совесть, а лишь то, что они не были столь же искусными мясниками.
Я смотрел на Райка, а не на Мартена. Ничто естественное не пугало Райка. Что-то могло обратить его в бегство, но уже на бегу он впадал в ярость и планировал мщение. Я видел, как он в ужасе удирает от призраков и нежити. Пальцы и глазные яблоки, разбросанные в домах горожан, - этого было недостаточно. Я видел, как он берет в руки и то и другое, не заботясь о том, закончили ли ими пользоваться предыдущие владельцы.
Мой взгляд упал на кучу кож - показалось, что они шевелятся.
- Сожгите это, - сказал я. - Думаю, больше они не понадобятся.
Я ушел в гостиницу. Время переступить этот порог.
- Проклятье! Йорг, какого черта ты пропадаешь? - Процедила Миана сквозь мелкие белые зубы.
Я всегда говорил, что личико у нее хорошенькое, а рот грязный. И потом, по слухам, самые благовоспитанные барышни при родах ругаются, как извозчики. Какие она могла найти слова, когда ее распирало изнутри? Странно, мы рождаемся под проклятья наших матерей, а потом они вдруг решают, что у детей нежные уши и им можно слышать лишь то, что не стыдно сказать в церкви. Я прикрыл за собой дверь, оставив небольшую щель.