- Если бы существовала справедливость, леди, сам Бог поразил бы меня на месте, ибо я и вправду виновен. Но пока этого не произошло, я просто буду двигаться вперед и делать то, что смогу.
И тут Горгот удивил меня - его голос был таким глубоким, что поначалу казалось, будто это дрожь самой земли. А потом стало понятно, что он что-то поет - без слов, простое, как треск костра, и берущее за душу. Мы долго-долго сидели и слушали, звезды кружились над головой в морозной ночи.
Три дня и три ночи дождь лил со свинцовых небес, заглушая наши разговоры в карете и заливая все вокруг. Дороги превратились в реки грязи. Сами реки стали темными буйными чудищами, несущими деревья и повозки. Капитан Харран вел свой отряд по запасным маршрутам, продуманным на случай подобных обстоятельств, через большие города, где каменные мосты выдержали уже немало наводнений.
Я снова сел на Брейта. После нескольких дней рядом с теплой и одновременно холодной и безразличной Катрин я мог выдержать ледяной душ.
- Сбежал, Йорг?
Макин подъехал ко мне, когда я вылезал из кареты Холланда.
Дорога вела через море затопленных пастбищ, воды останавливали лишь наполовину затонувшие изгороди. Много часов спустя дождь прекратился, и небо показалось расколотым яркой трещиной. Воды заблестели, как зеркало, отражая каждое дерево, голые ветви тянулись с обеих сторон. Вот такой он, мир, сплошь состоящий из обманчивых поверхностей и таинственной истины, таящей под собой непознаваемые глубины.
- Черт. - Я помотал головой, чтобы не думать о Катрин.
- Милорд?
Приблизился гвардеец.
- Ничего, - сказал я.
- Милорд, капитан Харран просит вас возглавить колонну.
- А-а.
Я переглянулся с Макином, и мы поскакали, чтобы нагнать замедляющийся авангард.
На западе солнце начало опускаться ниже облаков и окрасило воды потопа красным. Пять минут спустя, разбрызгивая грязь, мы нагнали Харрана. Впереди на возвышенности был городок, теперь - остров.
- Готтеринг.
Харран кивком указал на далекие дома.
Мартен и Кент присоединились к нам.
- Мы пройдем? - спросил я.
Дорога исчезала под водой и снова появлялась близ Готгеринга.
- Не думаю, что там глубоко, - сказал Харран.
Он наклонился вперед и коснулся ноги своего коня, чтобы показать, насколько.
- И что тогда?
Мартен медленно обнажил меч и показал на изгородь слева. Я думал, там просто мусор, который могло нанести водой на любой забор или куст, но пригляделся и понял, что это не так.
- Тряпки?
- Одежда, - сказал Харран.
Кент соскользнул с коня и сделал несколько шагов по грязи вдоль дороги, потом нагнулся, зачерпнул грязь и протянул мне.
Я заметил белые точки, но толком не обратил внимания. Но при ближайшем рассмотрении все стало ясно. Зубы. Человеческие зубы, окровавленные, с длинными корнями.
Воды горели алым - солнце тонуло на востоке. Воздух стал холоднее.
- И что это значит, Харран?
- Гвардия много где бывает, я всякое слышал. - Старый шрам у него под глазом стал совсем белым. Я раньше не замечал его. Этим вечером было видно, что Харран немолод. - Лучше позвать этого вашего епископа, он может рассказать побольше.
И вот несколько минут спустя Макин вернулся, везя позади себя в седле Гомста. А Кент, который уехал сопровождать епископа, не из соображений безопасности, но из благочестия, впечатанного в него огнем в Логове, вернулся с Катрин.
- Вы могли отдать своего коня принцессе, сэр Кент. Уверен, ей не хотелось прижиматься к горелому псу вроде вас.
- Я не хотела, чтобы он плелся за нами по грязи.
Катрин выглянула из-за плеча Кента и пронзила меня ядовитым взглядом.
- Ты показал епископу Гомсту эти улики, Кент?
Я проигнорировал Катрин. Она явно напрашивалась, чтобы я ей сказал, что она сует нос не в свое дело.
Макин спустил Гомста наземь там, где земля немного поднималась у забора.
- Скверно. - Гомст зашатался и едва не поскользнулся на мокрой траве, прежде чем добрался до темного кома тряпок. Рукой он непроизвольно искал посох, забытый в карете. - Как в Сент-Анстале… мне докладывали. - Он похлопал по одеянию, словно что-то потерял, потом бросил это дело. - И разрушение Тропеза. - Безумные глаза нашли меня. - Это работа Мертвого Короля. Гули, и то если нам повезло.
- А если нет, старик?
- Нежить. Может быть, и нежить.
Он не мог подавить страх, сквозящий в голосе.
Харран кивнул:
- Чудовища с Островов.
- У матери Урсулы было видение, в котором нежить пересекла воду. Темный прилив принесет их. - Гомст обхватил себя, пытаясь согреться. - Говорят, нежить знает ровно один вид милосердия.
- Какой? - выдохнул Кент.
- В конце они дают тебе умереть.
Я посмотрел на темные очертания Готтеринга: крыши, колокольню, трубы, флюгер таверны. Выбрать позиции - немаловажно, и я всяко предпочел бы городок тонкой полоске грязи посреди озера. Но если враг выбрал Готтеринг и уже расставил ловушки? Или мы слишком многое увидели в груде тряпок и горстке зубов?
- Пересчитайте их, - сказал я.
- Милорд?
Харран нахмурился.
- Сколько зубов, сколько одежды. Это трое крестьян передрались и остановили Золотую Гвардию или правда была резня?
Харран подозвал двоих гвардейцев, и они подобрались поближе, чтобы хорошо присмотреться.
Я подогнал Брейта поближе к капитану.
- Если придется сражаться с трупами, пусть у нас хоть будут сухие ноги и время, чтобы заметить их приближение. Насколько тут глубоко? Около метра? Тут можно утонуть? Если мертвяки поползут по дну, мы разглядим рябь на поверхности?
- Местами поглубже, - сказал Харран.
Другой капитан не согласился. Харран и еще двое капитанов Гвардии, Россон и Деверс, принялись обсуждать сей вопрос.
Мартен проехал через пролом в заборе в самый разлив. Он поднялся на стременах, чтобы вглядеться во мглу, вода хлестала у самых ног.
- Вот как-то так, сир.
- Десятки, совершенно точно, - сказал человек, осматривавший забор и снимавший с него тряпки.
- Останемся здесь, - решил я. - И поедем в Готтеринг на рассвете.
Я проводил Гомста и Катрин до кареты.
- Буду сегодня спать здесь, - сказал я Миане, когда она открыла дверь. - Хочу, чтобы было кому защитить тебя.
- Я поставлю стражу вокруг кареты, - предложил Макин.
- Пусть Кент сидит на крыше, Райк и Горгот - у дверей. Мартен организует патруль в полях. Лучше потерять пару гвардейцев, чем быть застигнутыми врасплох.
Я проснулся ночью от холода. Миана была рядом под медвежьей шкурой, и Катрин куталась в меха у меня под боком, но это не помогло. Тихие всплески стоячей воды под копытами коней перешли в хрупкий треск и позвякивание. Лед.
Я потянулся к ближайшему окну, над Катрин, и обнаружил, что она смотрит на меня. В темноте ее глаза блестели, цвета было не разобрать. Она откинула занавеску, и мы вместе глядели сквозь решетку, облачка нашего дыхания смешивались друг с другом.
Послышались вопли - тихие, громче они не становились, но с каждой минутой ужас нарастал. Крики неслись надо льдом от самого погруженного во тьму Готтеринга. Я знал: это боль. От страха кричат совсем иначе, и боль очень быстро сменяет страх.
- Мне надо выйти.
- Останься, - сказала она.
И я остался.
Катрин села, выпрямила спину.
- Что-то идет.
Я потянулся к мечу - она помотала головой.
- Идет в другую сторону.
На миг, перед тем как она закрыла глаза, я - клянусь - увидел их: зеленые, как трава, светящиеся изнутри. Она сидела неподвижно, словно заледенела, тускло-черная в лунном свете, сочащемся сквозь решетку. Я подумал, что она совершенна, и во мне дрогнуло вожделение. Крики-то я и раньше слышал.
Она сидела без движения, долгая ночь тянулась, а ее губы время от времени шевелились, бормоча что-то невнятное. Миана и старики спали беспокойным сном, а я смотрел на Катрин, прислушиваясь к далекому вою, треску льда и ее дыханию.
24
Мы прибыли в Готтеринг на рассвете. Вода плескалась у колес кареты и приносила с собой запах реки, но нам не пришлось вылезать.
Я выбрался из кареты на городской площади, вода стекала с подножки. Вокруг не было видно признаков разрухи - вполне приятный такой городок в самой процветающей части Аттара. Флаги, вывешенные в честь праздника урожая, все еще висели на главной улице между крышами домов. Детский обруч у колес кареты. Птичье пение.
- Патрульные считают, что крики доносились из города? - спросил я.
Харран кивнул.
- Прекратились не более часа назад.
В воздухе потянуло гнилью и дерьмом, как это бывает в любом городишке. И чем-то еще.
- Кровь, - сказал я. - Здесь была резня, носом чую.
- Обыскать дома, - скомандовал Харран своим людям.
Десятки гвардейцев тут же бросились выполнять приказ, рассветные лучи отражались от их брони.
Первый вернулся буквально через несколько минут. Он держал перед собой какие-то тряпки, на лице, практически таком же бледном, застыла маска отвращения.
- Сюда!
Я подозвал его к себе и протянул руки, чтобы изучить добычу.
Он отдал ее мне, не дожидаясь дальнейших просьб.
Даже сейчас, когда оно тяжело свисало с моих рук и я чувствовал запах и какое-то неподобающее тепло, все еще не улетучившееся, я не сразу понял, что это. Мне стоило некоторых усилий не отпрянуть, бросив предмет, когда я таки понял. Я поднял его вверх, руки упали, скальп повис.