Кто-то фальшиво затянул песню, её дружно подхватили. На ближайшие дни их ждал переход, битв не предвиделось, и солдаты расслабились. Больше всех наслаждался вакацией Ойрек, карман которого приятно оттягивали пять сотен, заплаченные Лукасом. Правда, там уже осталось поменьше - Ойрек был человеком широкой души, и вокруг него всегда собиралась толпа дармоедов. На Лукаса они посматривали не сказать что приязненно - будто понимали, что ему здесь не место. В самом деле: он не походил на человека, сражающегося по убеждениям, а денег у него было больше, чем у всех них, вместе взятых. Армия герцогини, как это всегда бывает с армиями бунтовщиков, состояла из людей, которым нечего терять и которые надеялись на перераспределение благ после победы. Лукасу подобные мотивы были чужды, и это им не нравилось. Сам же он даже отчасти симпатизировал этим бесхитростным дуракам, отчаянно жаждущим скорой наживы. Они, по крайней мере, были совершенно предсказуемы и потому безопасны.
Песня оборвалась, тот же запевала начал было новую, но тут Ойрек досадливо крякнул.
- Эх, скучно! - посетовал он, и его поддержал нестройный хор голосов. В самом деле: вакация вакацией, а третий день без боя сказывался на моральном духе армии не лучшим образом.
- Потешить? - хохотнула одна из походных шлюх, обвивая его сзади толстыми руками. Ойрек брезгливо, хотя и беззлобно шлёпнул её по красному запястью.
- Отвали, надоела. Всё надоело! Эй, Лукас, - вдруг, словно вспомнив что-то, оживился он. - А как там твой Балендорский Щенок? Выжил?
- Выжил, - отозвался Лукас. - Куда бы делся? Молодой, крепкий. Хотя приложил ты его знатно, два дня провалялся.
- Ну так! - ухмыльнулся Ойрек, довольно хрустнув суставами. - Рука у меня тяжела.
- Ой тяжела-а… - промурлыкала его женщина и завизжала, когда он от души хлопнул её по обширному заду. Рыцари снова загоготали.
- А ну, покажи-ка его! - потребовал Ойрек. - Хочу полюбоваться на свою работу.
- Да, впрямь, Лукас, покажи! - подхватило благородное собрание.
Лукас пожал плечами. Интерес был понятен: пленных войска герцогини почти не брали, за исключением высокопоставленных лиц, которых намеревались обменять на своих. Учитывая скорость и трудность переходов, никому не хотелось таскать за собой пленников, которые могут сбежать в любую минуту.
Лукас подозвал Илье, своего оруженосца, и отдал распоряжение.
- Только калечить не позволю, - предупредил он. - Я не для того за него пять сотен отвалил.
- Да уж, калечить его - твоё святое право, - согласился Ойрек. - Хотя я бы на твоём месте убил его ещё в Балендоре. Чего возиться-то? С такими паскудами разговор должен быть короткий.
- Погодите-ка, - оживился кто-то, - это что, тот самый малец, который…
- Тот, тот, - отмахнулся Лукас. - Вот я и говорю: не калечить. Как бы сильно ни захотелось.
- Святой вы человек, сэйр Лукас, - восхищённо сказал один из рыцарей. Остальные поддержали его понимающим хмыканьем.
- А вот и наш герой, прошу любить и жаловать! - тонко крикнул фальшивоголосый рыцарь.
Рыцари расступились. Марвина втолкнули в круг.
"Что ж ты вечно такой взъерошенный?" - с улыбкой подумал Лукас. До этого момента у него не было времени заняться своим пленником или хотя бы рассмотреть его: последние два дня он был озабочен поиском нового обмундирования, основательно потрёпанного в последней битве. Особых хлопот ему Марвин не доставлял, мирно провалявшись эти дни без сознания в палатке Лукаса, так что тот с лёгким сердцем приставил оруженосца его сторожить и занимался своими делами. Этим утром Марвин наконец пришёл в себя, и, судя по всему, умирать не собирался, хотя его явно лихорадило: лицо пылало, дыхание было шумным и неровным, что не мешало мальчишке сохранять поразительно наглый и самоуверенный вид. Лукас разглядывал его, не скрывая удовлетворения. Дерек в самом деле не подвёл. И судьба тоже, преподнеся такой подарок.
- Проходите, мессер, присаживайтесь к нашему костерку, - издевательски раскланялся Ойрек. - Вижу, вы в добром здравии, чему я несказанно рад. Надеюсь, вы не держите на меня зла за то, что я вас малость помял давеча?
Марвин даже не взглянул на него. Он неотрывно смотрел на Лукаса, будто не замечая больше ничего вокруг. Глаза у него были серо-зелёные, ещё по-детски большие - но совсем не детская тьма вихрем гуляла в зрачках. "Чуть не убил меня, и ещё смеет ненавидеть, - подумал Лукас. - До чего же хорош".
- Ишь, ответствовать не изволит! Выдрать бы тебя, поганец, - с отвращением бросил кто-то.
- А точно! - хохотнул Ойрек. - Мальчишка-то смазливый! Может, разложим его по-быстрому, а?
- Я тебе покажу - разложим! - ревниво заверещала его шлюха, вцепляясь благоверному в волосы под дружный хохот рыцарей.
Лукас молча смотрел в белеющее лицо Марвина - смотрел и улыбался, пытаясь угадать его мысли. Не будь мальчишка связан, кому-то здесь уже бы не поздоровилось. А впрочем, может, он и не настолько глуп. Во всяком случае, Лукасу хотелось в это верить.
- Как вы чувствуете себя, мой друг? - вкрадчиво спросил он, когда шум вокруг немного улёгся.
Губы Марвина дрогнули, будто с них должно было, но так и не сорвалось ругательство. Рыцари притихли, посмеиваясь и перебрасываясь насмешливыми комментариями. Ойрек широко ухмылялся.
- Простите, я прежде не мог уделить вам должного внимания, - тем же тоном продолжал Лукас. - А тут вот благородные мессеры пожелали узреть того самого сэйра, что прославил последний турнир в Балендоре… Надеюсь, вы ещё не запамятовали?
- Не запамятовал, можете быть уверены, - сказал Марвин.
От звука его голоса рыцари разом смолкли. Лукас прищурился, внимательно разглядывая его напряжённо выпрямленную фигуру.
- Рад это слышать, - сказал он. - Вы знаете, пока вас не было, благородные мессеры убеждали меня, что я должен вас убить.
- Так убейте, - проговорил Марвин. - За чем же дело стало?
- Дело стало за тем, что я уже дважды спас вам жизнь, хотя вы этого, я вижу, не цените. Причём первый раз получил её в подарок, а второй - купил.
- И переплатил, как по мне, - вставил Ойрек.
Марвин вздрогнул - мимолётно, но от Лукаса это не укрылось. Ах, ну да, откуда ему знать. Он и так уже был еле жив там, на поле боя, когда Лукас перехватил руку Ойрека, занесённую над его головой. Неприятное открытие, верно, парень?
- Не знаю, как благородное собрание, а я привык практично смотреть на жизнь, - заметил Лукас. Члены благородного собрания покривились, показывая своё отношение к такой позиции. - И прежде чем убить вас, я хотел бы получить компенсацию своих затрат. По-моему, это справедливо.
Здесь уж благородное собрание было вынуждено согласиться.
- Как же мне её получить, вот в чём вопрос? - подперев голову рукой, мягко спросил Лукас.
Рыцари принялись наперебой предлагать разнообразные варианты, самым безобидным из которых было раздеть мальчишку догола и заставить поплясать на снегу. Марвин по-прежнему не шевелился. Лукасу казалось, что насмешки отлетают от него, словно горох от стены.
"Ему не важно, что скажут они, - подумал Лукас. - Он хочет знать, что скажу я. И вовсе не потому, что боится. Он не боится".
- Как видите, способов множество, - проговорил он, когда рыцари угомонились. - Но мне интересно, что предложите вы сами.
- Я бы предложил дать мне хороший меч, - сказал Марвин. - И решить наши разногласия без посторонних.
- Не разочаровывайте меня, мессер. Вы не слишком-то пеклись о присутствии посторонних, когда бросали копьё мне в спину в Балендоре.
Как забавно он реагирует на слово "Балендор". Будто судорогой его сводит. А не успел ли он пожалеть о том, что сделал на том злосчастном турнире? Последняя мысль отозвалась в Лукасе тенью недовольства - он не хотел бы услышать на этот вопрос положительный ответ.
- Стало быть, дельных идей у вас нет, - подытожил он. - Тогда соблаговолите выслушать мои. Пока что я вижу следующие варианты. Я могу отвезти вас в мой замок и держать там на цепи, как пса, пока за вас не заплатит выкуп кто-либо из ваших любящих родственников. И меньше чем на пять сотен я не соглашусь, сами понимаете. Ещё я могу убить вас прямо здесь и сейчас - неторопливо и изобретательно, думаю, благородные мессеры помогут мне советом, когда моя фантазия иссякнет. А ещё я могу снять с вас портки и прилюдно высечь, а после с миром отпустить на все четыре стороны. И, вы знаете, последний вариант мне более всего по душе.
Он улыбался всё время, пока говорил - эта улыбка была одним из самых сильных его орудий, в первую очередь потому, что её всегда истолковывали верно. А может, дело в тоне его голоса - рыцари на сей раз не стали смеяться, словно поняв, что говорит он абсолютно серьёзно. Марвин тоже это понял, потому что когда Лукас умолк, в его лице не осталось ни единой капли крови.
- Вы не посмеете, - очень медленно сказал он.
Лукас расхохотался. Его смех никто не подхватил.
- А вы так и не научились проигрывать, сэйр Марвин из Фостейна! Вы что, не понимаете, что я сделаю всё, что захочу, и вы не сможете мне помешать? И благородные мессеры, глядящие на меня так неодобрительно, тоже не смогут. Смотрите-ка, вы тронули их каменные сердца. Или вы согласны с ними и предпочитаете кастрацию? Я не доставлю вам такого удовольствия. Эй, Илье! Наломай-ка мне ивовых веток пожёстче!
- Лукас, брось, - хмыкнул Ойрек. - Это не остроумно. Куда как лучше его повесить.