- А ты был на войне? – спросила девушка-фурри.
- Формально, - сказал майор, - я был на двух войнах: на Третьей Иракской и на Второй Суданской. Конечно, это не то, что было на Мировых войнах, но жути хватило.
Лоис Грюн понимающе кивнула.
- Я догадываюсь. Судя по сегодняшнему делу на Ротонде, тебя не вдруг испугаешь.
- Испугать меня не сложнее, чем любого другого, - возразил он, - дело не в этом, а в том, как я себя поведу, будучи испуганным. На войне учишься настраиваться так, чтобы твой страх сражался на твоей стороне.
- Я не поняла, - призналась девушка.
- Это просто, - сказал он, - при неправильном настрое, ты от испуга забиваешься в нору, дрожишь, как кролик, и тебя режут. А при правильном настрое страх срывает тебе все ограничители, превращает тебя в отчаянно-безжалостную и очень хитрую тварь. Когда через несколько часов волна адреналина откатывается, и ты осознаешь, что делал…
Майор Турофф замолчал, махнул рукой, и в три глотка допил вино из чашки. Лоис, без лишних слов налила ему еще, и только затем предложила:
- Может, вернемся к закону Ван дер Бима?
- Давай вернемся, - согласился он, и девушка-фурри продолжила:
- Ты сказал, что принцип "возврата к христианским корням Европы", расширение прав церкви, и возврат, скажем так, к некоторым средневековым нормам, это ошибка.
- Да. Такое мое мнение.
- Отто, а многие ли твои коллеги в GIGN имеют похожее мнение?
- Немногие, - ответил майор, - дело в том, что пока большинством управляет эйфория, раздуваемая TV. Мы победили. Мы провели Реконкисту, как в XV веке. Мы отбросили полчища мусульман за Средиземное море, и вернули Европу в лоно Матери-Церкви. Но реальность такова, что мы продолжаем зависеть от нефтегазовых шейхов. Наша победа иллюзорна. Просто, когда финансовый кризис затянулся, и противоречия накалились, у политиков родилась идея: сделать громоотвод из европейских мусульман. Пусть лучше плебеи погромят их, чем как в 1793-м, порубят гильотиной своих родных патрициев.
- О! – воскликнула Лоис, - Ты вспомнил Великую Французскую революцию! И у меня моментально вопрос: как ты относишься к замене Марсельезы на Псалом Давида?
- Ну, - сказал он, - гимн "Боже храни короля", все-таки, не Псалом Давида, а сочинение герцогини да Бринон по мотивам псалма. Гимны такого жанра были когда-то везде, а в текущем году парламент вернул этот старый гимн Франции, убрав Марсельезу, которая признана чрезмерно агрессивной, и разжигающей социальную ненависть.
- Отто, я знаю официальную причину, а спрашиваю про твое мнение.
- Мое мнение? Негативное! Французская Республика и Марсельеза были едины всегда, исторически, логически, эмоционально, как угодно. А сочинение мадам да Бринон, это безликое непонятно что, к тому же, нонсенс для республики.
Лоис Грюн экспрессивно взмахнула руками над головой в знак поддержки этих четких формулировок, и задала следующий вопрос:
- А что если правы те, кто говорят, что вслед за возвратом дореволюционного гимна, и реставрацией христианства, произойдет возврат церкви земель, отнятых революцией, и реставрация конституционной монархии Капетингов? Ведь есть наследник трона.
- Я не политик, - ответил майор, - но, по-моему, это нереально. Церкви принадлежало 10 процентов территории Франции. Если кто-то всерьез заикнется о том, чтобы отнять эти земли у собственников, и передать церкви, то его линчуют. Другое дело - реставрация конституционной монархии. Это будет глупость, логически следующая из других, уже совершенных глупостей. Я не удивлюсь этому.
- Мнение понятно, - сказала Лоис, - а что ты думаешь о святой инквизиции? Как далеко может зайти реставрация этого церковно-гражданского института?
- Хоть на сто процентов. Но, давай называть все современными именами. С 1908 года инквизиция называется: CDF, Congregatio pro Doctrina Fidei - Конгрегация Вероучения.
- Ого! А ты разбираешься в вопросе! Даже по-латыни знаешь!
Майор-переговорщик допил вторую чашку вина (оно было легким, почти как пиво, и с приятно-освежающей кислинкой), затем вытер губы ладонью и пояснил:
- Я не разбираюсь в вопросе и почти не знаю латыни, но мне в официальную рассылку падают письма с этим названием и апостольскими ключами на титульном бланке.
- Ого! И что там, в этих письмах, если не секрет?
- Тут никаких секретов, - ответил он, - поскольку CDF пока не является официальным институтом власти Франции и Евросоюза, у меня нет обязанностей по их письмам. В частности, нет обязанности неразглашения.
- Так что же там, Отто?
- Ничего такого, о чем ты не могла бы догадаться. Секретарь кардинала, некий Юлиус Лампардус с тревогой обращает внимание полиции на заразу психоделической музыки, галлюциногенных и сексуальных культов, неоязычества, ведьмовства, оккультизма и сатанизма. И просит принять меры. Если в письме есть обороты, вроде: "неоязыческий терроризм" или "массовые жертвы сатанизма", то сервер автоматически добавляет мой адрес в лист рассылки. Я получаю эту фигню, читаю по диагонали и сливаю в корзину.
Девушка-фурри сосредоточенно почесала пальцами верхушки ушей.
- Отто, ты сейчас говоришь: Конгрегация Вероучения пока не является официальным институтом власти. А что значит "пока"?
- Пока, - сказал он, – Совет Европы и Европарламент не проголосуют за акт, который включит CDF в состав комитета координации спецслужб и борьбы с экстремизмом.
- И тогда, - предположила она, - спецназ полиции будет охотиться за всеми, кто как-то связан с языческими или сатанинскими учениями? За мной, в частности. Да?
- Да, Лоис. И не говори, что это для тебя новость. По-моему, уже и ленивые знают. По известному правилу, машина религиозной чистки, будучи запущенной, уже не может остановиться. Когда исчерпан один вид сырья, машина требует, чтобы нашли другой, третий, четвертый. В какой-то момент это достает уже достаточно серьезных людей, и машину ломают. Некоторых ее администраторов назначают крайними, и триумфально вешают в Нюрнберге, как преступников против человечности. Такая банальность.
- Банальность? – переспросила она, - значит, если меня будут сжигать на площади, ты спокойно пройдешь мимо, как будто такая чепуха не заслуживает внимания?
- Я не пройду мимо. Меня уже не будет в этом клоунском Четвертом Рейхе. И, что-то подсказывает мне, что и тебя тут не будет, так что тема твоего аутодафе неактуальна.
- Ты проницателен! – весело сказала Лоис.
- Угу, - он кивнул, - работа у меня такая. И, кстати, как там гусь, обещанный мне?
- Гусь, - проинформировала она, - будет готов через 10 минут.
…
Гусь не был монументальным, но кило на шесть он тянул. Сожрать это вдвоем за один раунд, конечно, невозможно. Осилили примерно четверть, и то с трудом.
- Wow! Классно! – объявила девушка-фурри, откидываясь на стуле и поглаживая живот ладонью в темпе дыхания, циклично по часовой стрелке.
- Хорошо, но много, - сообщил свое мнение Отто.
- Нормально, - возразила она, - ночью мы доедим. У меня настоящий зверский аппетит бывает после оргазма. А у тебя?
- У меня аппетит тоже в таких случаях появляется.
- Вот и отлично! – Лоис потерла руки, – Сейчас переварим полчасика, а потом залезем вдвоем под душ, для ознакомления. Дальше биология сама решит, как нам лучше.
- Вот так просто? – спросил Отто.
- Да. А чего усложнять-то?
Если подойти к данной ситуации с объективной естественнонаучной точки зрения, то усложнять действительно нечего. Мужчина, женщина, вечер, широкий матрац, и еще множество панд. Панды-коврики, и панды-подушки, плюс на потолке над матрацем - большое пластиковое фото-панно с задумчивой пандой. Она жевала лист бамбука, и с интересом наблюдала за эротическими игрищами парочки гомо сапиенсов. А когда эта парочка финишировала, то панда, будто посмотрела с иронией: "Эх вы, цари природы, хватило вас всего на час с четвертью, тоже мне, достижение, смех, да и только".
Но, сапиенсы были не так просты, как могло показаться необразованному бамбуковому медведю. Финиш был промежуточным. Ночь впереди еще длинная, гуся много и, для поднятия боевого духа, в запасе у Лоис Грюн имелся специальный тибетский чай. По вкусовым качествам – так себе, но (уверяла она) есть сверхмощные скрытые эффекты. В ожидании прихода эффектов, они сидели на коврике-панде и пили этот чай из больших (кстати, родных, тибетских) бамбуковых чашек.
- Отто, - окликнула она, - а когда реально будет инквизиция, ты куда слиняешь?
- Когда и если, - поправил он, - я не думаю, что эта машина наберет такие обороты.
- Ну, - Лоис махнула рукой, - а если наберет, то что?
- В Канаду, в Квебек, - ответил он, - там такие же французы, как здесь. И есть кое-кто знакомый. Устроюсь по специальности. Захватов заложников там хватает, по мелочи. Например, засвеченный воришка в супермаркете берет кого-нибудь в заложники там, в торговом зале, просто с целью, чтоб выпустили. С таким договориться несложно.
- Неплохой отскок, - оценила девушка-фурри, - а я метнусь в Экваториальную Гвинею. Обалдеть, какая страна, говорят. Джунгли, звери, океан. И язык тоже французский.
- Что делать будешь? – поинтересовался Отто Турофф.
- Устроюсь на нефтяную платформу. У меня профессия: инженер машин нефтегазовых промыслов. Я работала на норвежской платформе в Северном море два раза по сезону. Холодно там, блин. Хотя прикольно. В Экваториальной Гвинее будет жарко, блин. Но, наверное, тоже прикольно. Всяко, подниму денег на год вперед, а дальше осмотрюсь.