Вчерашняя буря пролетела, но небо по-прежнему затягивало тяжелыми тучами. Под ногами едва слышно поскрипывал гравий. Огромные раскидистые вязы встретили нас тихим шелестом.
Первым шагнув в лодку, Виттэр предложил мне руку, но я демонстративно её проигнорировала. Устроившись на корме, старательно разглядывала небо, на котором и звезд-то не было, лишь бы не смотреть на своего ненавистного проводника.
Поднявшийся ветер вызывал сильную рябь на воде. Деревья раскачивались, шумели, издавая мерный, равнодушный змеиный шелест.
Неприятно.
Молчание было тягостным. От нечего делать я украдкой принялась разглядывать ненавистного попутчика и развлекалась этим до тех пор, пока он не перехватил мой взгляд.
Кровь начала быстрее двигаться по венам. Я ощутила в теле опасную, голодную вибрацию, будто внутри меня зарождался ураган. Неистовое, жадное, злое желание изрезать в кровавые лоскуты это живое воплощение порока, наслаждаясь каждым обертоном острой боли, его боли - боли, которую только я могу причинить…
Лэш Виттэр просто идеальная жертва, с которой можно не стеснять себя моральными принципами. Жертва, словно специальная рожденная на свет для пиршества таким, как я. Глупец он? Или храбрец? Ведь цена за счастье сожрать его целиком, с башмаками вместе, может показаться не слишком высокой, даже если и повлечёт за собой месть Тёмного Властелина.
И что за игру затеял Дик*Кар*Стал? Проверяет он меня или испытывает?
- Я заметил, как часто вы глядите на меня, ваше величество. И задаюсь вопросом: что тому причиной? Злитесь ли на меня потому, что ревнуете ко мне государя? Или хотите меня для себя?
Я усмехнулась краешками губ:
- Конечно, хочу. Как же иначе? Разве ты встречал того, кто тебя не хочет? Провинциальные зажиревшие аристократы, убийцы-наёмника да шлюхи всех мастей - хоть кто-нибудь из них отказался от такого лакомого кусочка, как ты?
Я сменила тон, произнося слова тихо и чётко, презрительно и очень холодно. Таким тоном Сантрэн говорила с нами всякий раз, когда нам доводилось облажаться.
- Хоть тебя и обрядили в приличную одежду, приблизили ко двору, даже дали титул и меч, сути твоей, сучонок, это не изменило. Как ты был, так и остался жалким запасным вариантом на случай отсутствия в полку гулящей девки. Что толку хотеть тебя? Разве может дать удовольствие тот, кто привык виртуозно обрабатывать мужской член и вряд ли вообще знает, с какой стороны подходить к женщине?
Ноздри его тонкого носа раздулись, глаза сощурились, превратившись в две узкие злые щёлочки, верхняя губа вздёрнулась, по-волчьи обнажая зубы:
- И все же ты глазела на меня, сиятельная дама, - зло процедил он. - И не раз. Готов поклясться.
- Маркиз Виттэр, - сказала я, со всей насмешливой презрительностью подчеркивая голосом подаренный ему титул, - о вашей неотразимости спорить не стану. Скажу лишь одно: я не справляю нужду в общественных нужниках, как бы остра она не была. И не пью из помойного ведра. Лучше умереть от жажды.
Дальнейший разговор не задался. Навстречу из темноты выплыл замок Тафльгам. Как и в прошлый наш визит, мы вошли в него через маленькую потайную дверь.
Узкий проход тюремного коридора окружали толстые каменные стены, в которых изредка виднелись провалы зарешёченных деревянных дверей. На стенах дымились факелы. Со всех сторон слышались слабые поскрипывания и постукивания и нечто, подозрительно похожее на стоны.
У одной из таких дверей мы остановились. В руках коменданта зазвенели ключи.
- За что он осуждён, это человек? - поинтересовалась я деяниями приговорённого пленника, пока тюремщик проворачивал ключ в замке.
- Тварь, которая сегодня должна умереть, не человек вовсе. Вам не следуют беспокоиться, государыня.
- Что он сделал?
- Питался людьми. Теперь пришёл его черёд послужить пищей.
Дверные петли скрипнули, отворяясь. В нос ударил запах крови. Он витал тут повсюду, тревожный и сладковатый.
Комендант попытался было всучить мне в руку факел, но я отказалась.
- Закройте дверь, - велела я.
Магическая сфера осветила помещение, и я разглядела предназначенную мне жертву.
Словно прибитое к стене, на огромных цепях, продетых в тяжелые металлические скобы, держалось окровавленное тело. Грудь и спина представляли собой сплошную мешанину из ран, покрытых кровью, местами ярко-алой, большей частью успевшей запечься и почернеть. Лицо закрывали длинные и, насколько я могла судить, тёмные волосы, слипшиеся от крови.
Я осторожно приблизилась к растянутому по стене, распятому словно экзотическое чучело, телу. Преодолевая брезгливость, ухватилась за волосы и попыталась поднять голову. Это удалось без труда, разбитая в кровь, она безвольно запрокинулась, и я едва сдержала крик, когда измазанные кровью веки дрогнули и поднялись.
Разбитые губы раздвинулись в жуткой усмешке, обнажая длинные, по-змеиному острые, клыки.
Стоило мне заглянуть в эти в глаза, как я в ужасе отскочила.
- Миарон?!
Глава 20
Снова я глядела в эти глаза, которые от души надеялась больше не видеть никогда - глаза змеи, страшные, жуткие, завораживающие. Этот, даже сквозь мрак, тяжелый взгляд столько раз снился мне в кошмарах.
Раненный криво улыбнулся, не разжимая губ.
- Мой алый ядовитый цветочек… какими судьбами? Не то, чтобы бы я не рад был нашей встрече, но…
Речь его оборвалась отрывистым, сухим кашлем. Миарон сплюнул кровью.
Первое состояние шока начало проходить, и вслед за способностью дышать ко мне вернулась способность говорить:
- Признаться, увидеть тебя здесь я ожидала в последнюю очередь.
- Хоть что-то в жизни остаётся неизменным.
Голос у Миарона был хриплый и прерывистый, но всё равно - насмешливый.
- Как так получается, что я всегда остаюсь для тебя последним в очереди, моя куколка?
- Я не твоя куколка, - холодно отчеканила я. - Глупо называть меня так. А пришла я сюда за очередной кровавой жертвой. Ты ведь в курсе моих маленьких магических проблем?
Его глаза в ответ сверкнули в полумраке, как у настоящего зверя.
- Черному Королю - Проклятая Королева, всё правильно. Из тебя вышла отличная невеста для мрака. Подойди ближе.
Я не двинулась с места.
Ни его беспомощное положение, ни измученный вид, ни внушительные цепи, приковывающие к стене, нисколько не унимали моего страха. Я боялась его - издыхающего, израненного пленника, закованного в железо. Боялась! И ничего не могла с этим поделать.
- Ну же, Красный цветок? Если ты хочешь полакомиться моей болью, тебе всё равно придётся подойти.
Я медленно отбросила капюшон и его взгляд буквально впился мне в лицо.
- Ты изменилась, - констатировал Миарон. - Кажется, даже немного подросла? Ух ты! Или это всё каблуки и причёска? Впрочем, неважно. Главное, чтобы ты по-прежнему любила веселиться, - вкрадчивый, колючий шепот словно сдирал кожу с моего лица. - Помнишь, как мы делали это раньше - ты и я? Вместе? Во славу кровавых богов? Ну что? Повеселимся снова?
Мы обменялись ненавидящими взглядами.
- Ты ведь пришла меня убить? - сузил глаза он. - Так ведь? Что ж медлишь?
- А куда торопиться?
От него пахло кровью. Я чувствовала, как его тело терзает нестерпимая боль, и чудовище во мне довольно урчало, в то время как человек метался в отвращении и ужасе, пытаясь сдержать кровожадного монстра на поводке.
Всё-таки, приблизившись, я положила руки на его грудь, словно каменную от твёрдых, упругих витых мышц и почувствовала, как кровь горячей рекой струится под его кожей.
- На самом деле я не хочу, чтобы ты умер, - шепнула я, - я хочу, чтобы ты умирал. Долго, мучительно. Раз за разом. Снова и снова.
- Могу поинтересоваться, чем вызвана такая кровожадность? - голос оборотня так и сочился сарказмом.
- Уверена, в глубине души ты знаешь чем.
Наши губы почти соприкасались.
Если бы только я могла со словами вдохнуть в него свою ненависть, гнев и обиду, уверена, он попросту задохнулся бы ими.
- Мне не понравились твои подарки, Миарон. Не люблю, когда мне дарят голову друзей. Не люблю, когда трахают моих любовников у меня на глазах. Меня это обижает.
При моем заявлении его глаза распахнулись в деланно-наивном изумлении:
- Ну прости, детка! Кто ж знал, что ты такая ранимая?
Мои пальцы резко вонзились в открытые раны на его животе, проникая глубоко внутрь, заставляя содрогаться и выгибаться, шипеть от боли. Сжав руками прядь его волос, я из-за всех сил потянула за них вниз, заставляя Миарона запрокинуть голову и обнажить шею - сильную, гибкую, похожую на змею.
Склонившись к самому его уху, я прошептала:
- Однажды я почти убила тебя, тварь. Во второй раз не промахнусь.
Ответом послужил полный язвительного веселья смех:
- Ты это всерьёз, куколка? Действительно думаешь, что смогла положить меня на обе лопатки? Ох, мой Огненный Цветочек…
- Я не твой Огненный Цветочек! - в ярости я со всей силы сжила пальцы в кулак.
Заодно и сминая в ладони его внутренности. Посылая вглубь тела обжигающий огненный импульс.
Миарон дёрнулся, по-прежнему безнадёжно распятый на цепях. Он до хруста сжал зубы, но не позволил ни одному стону сорваться с искусанных губ. Нечеловеческое упрямство, помноженное на непреодолимую гордыню.