- Мой Огненный Цветок… моя смертоносная роза… - продолжил он. - Ты теперь слишком большая девочка, чтобы верить в сказки. Хотя, признаться, ты тогда сделала мне куда больнее, чем сейчас, - он снова вернулся к своему снисходительно-язвительному тону, который я ненавидела всеми фибрами души. - Сейчас в твоих руках всего лишь мой желудок, в то время как тогда ты пыталась вырвать мне сердце.
- Ты это заслужил.
- Тем, что подобрал тебя с помойки?
Я открыла было рот, чтобы возразить, но он продолжал:
- Да-да, я помню, как убил твоего драгоценного Дерека. Оторвал ему голову. Твоя бессмертная привязанность к нему, конечно же, оправдывает любое вероломное предательство?
- Я тебя не предавала!
- Нет?.. Как же тогда это, по-твоему, называется?
- Называй как хочешь, но нельзя предать того, кому не предан.
- Ладно, у тебя своя точка зрения - у меня своя. Разговор не об этом. Дело в том, что в тот роковой день я посчитал, что победа в нашем маленьком противостоянии будет для тебя мучительнее поражения. Это победа была твоим наказанием, Одиффэ.
- Наказанием? - усмехнулась я, покачав головой. - Вряд ли. Ты просчитался.
- Никогда. Я для этого слишком стар и мудр. Посуди сама, положи я тебя тогда поперёк колена и отшлёпай, как ты того заслужила, ты бы скоро меня забыла. Но то, как билось моё сердце в твоих руках, ты помнишь до сих пор. Верно? - Он понизил голос до интимного шепота. Насмешки в голосе прибавилось. - Тебе ведь понравилось, правда? Не отрицай. Недаром же ты пытаешься всё повторить сначала. Моя боль заводит тебя, куколка. Не стесняйся! Давай! Развлечёмся напоследок.
Моя ладонь скользнула вниз, от его затылка к шее. Погладила выпуклые мышцы груди, коснулась темнеющего соска и остановилась прямо над неутомимой сердечной мышцей, сильными толчками разгоняющей кровь по всему телу. Поднявшись на носки, я коснулась губами его кожи и слабый стон удовольствия, невольно сорвавшийся с губ Миарона, послужил мне наградой.
Я губами чувствовала толчки его сердца, языком ощущала вкус его кожи - соль и железо.
Мои руки скользили вниз до тех пор, пока пальцы не замерли над твердым, как камень, членом. Я намеренно причиняла ему боль, чередуя почти нежную ласку с откровенным садизмом.
И то, и другое вызывало у него одинаковые гортанные стоны удовольствия.
Возбуждение Миарона было таким сильным, что, казалось, похоть сгустилась в воздухе и ударяла в голову, как наркотический дурман. Его животная, магнетическая страсть и ужасала, и окрыляла, пробуждая в ответ такую же дикую, беспощадную жажду.
Однако я была несклонна поддаваться минутной слабости и терять голову. Слишком многое лежало на другой стороне весов: обида, долг и опасность - мгновенно отрезвляющее триединство.
Если через четверть часа я не выйду - за мной придут.
Если Миарон к тому времени не будет обращен в пепел, мне задут ненужные вопросы.
Я отстранилась, отступая на несколько шагов, игнорируя его протестующий рык.
- Ты забыл, учитель? Единственный танец, в котором я могу стать твоей партнёршей - это танец крови и боли. Ничего другого я предложить тебе не могу.
- Не можешь? Или не хочешь? Это разные категории.
Я видела, как зрачки его глаз из обыкновенных, человеческих, превращаются в вытянутые и острые, словно кинжалы - так бывает на начальной стадии трансформации у оборотней.
- На самом деле не так уж и важно, чего я на самом деле хочу, Миарон. Делать-то всё равно придётся то, что нужно.
- Тогда не тяни.
Ну, вот и всё. Сейчас я его убью.
По слухам, оборотню больше трехсот лет. Три с четвертью столетия он глядел по ночам в небо, по которому друг за другом, точно оголтелые, носились разноцветные луны.
Интересно, какого это, прожить так долго? Если вдуматься, триста лет - это ужасно много. Больше в жизни, чем я способна придумать, он пережил ещё до моего рождения.
Что я знаю о нём? Даже имя, которым мне представились, оказалось фальшивкой.
Под всеми этими клыками, когтями, лживыми речами осталась ли в тебе ещё хоть крупица человечности, Миарон-Грейстон? Да и на что мне твоя человечность, если я собиралась расправиться с собственной?
- Ты собираешься убить меня сегодня? - насмешливо поинтересовался он. - Или это оригинальная попытка сразить меня силой мысли?
Я ухватилась руками за толстенные звенья металлической цепи, удерживающей пленника. Они покрылись алыми всполохами и расплавленный металл потек вниз, словно мягкий воск.
Оборотень зашипел, как рассерженный кот, когда раскалённое железо прожгло его кожу, но в следующее мгновение рывком развёл руки в стороны - распавшаяся цепь со звоном упала к его ногам. Он и сам устоять не сумел, рухнул на четвереньки.
- Считаешь, я настолько слаб, что ты можешь проявить великодушие? - тихо рыкнул он, поднимая голову.
Я не могла оторваться от страшной пустоты в его нечеловеческих глазах.
- Мы ведь собирались веселиться, да? Согласись, так гораздо интересней.
Запустив в него первый огненный пульсар, я почти не сомневалась, что Миарону удастся уйти из-под удара. Но то, как ловко он сделал это, израненный и истощенный, не могло не вызывать восхищения.
Огненный смерч, отпущенный моей рукой, кольцами разошёлся по помещению, озаряя его яркой вспышкой.
Его язвительный хохот перешёл в угрожающий рык.
Тело метаморфа остановилось в той промежуточной трансформации, в которой это существо выглядело наиболее пугающее: лицо приобрело звериные черты, тело взбугрилось стальными мышцами, острые сизые когти украсили пальцы. Миарон со скоростью и ловкостью, невозможной ни для человека, ни для мага, перепрыгнул через несущийся на него огненный вал и остановился, раскинув в стороны руки, будто приглашая меня в объятия.
Мгновенно сплетя следующее заклинание, я швырнула в него огненной сетью, невидимой, но убийственной. Яркие оранжевые всполохи, словно зажёгшиеся в воздухе оранжевые звезды, окутали оборотня мерцающим коконом.
По камере заметались струи огня, пламя билось о стены, разбиваясь, рассыпаясь ворохом огненных искр. Как это часто со мной бывает, каждая порожденная мной новая волна огня была смертоносней предыдущей. Долго противостоять подобному напору никто не мог. И израненный метаморф не казался мне исключением.
Когда он, наконец, пал, растянувшись на пыльном полу, я снова погрузила несущие пламя руки в его тело. Я чувствовала каждой клеточкой его сладкую, густую кровь. Моя Сила рвала его вены и артерии, грозила сокрушить даже кости. Никогда прежде я не вкушала такой вкусной, интенсивной боли, питающей меня, словно вода - траву. Эта боль была горячей и пряной, она звучала, как самая чистая, высокая, пронзительная нота.
Оборотень заорал, дробя камень плит непроизвольно выпущенными когтями на скрюченных пальцах.
Победа виделась несомненной.
Неровно, с перебоями, слабея с каждым ударом, стучало его сердце под моими руками.
А потом произошло что-то неожиданное и очень быстрое - сверкнуло, хлестнуло, свистнуло у самого уха. И вот уже моё горло сдавила удушающая цепь, а Миарон оказался недосягаемым у меня за спиной, прижимая к своей груди.
Достать его я уже не могла никак. Одно неловкое движение, и я и не просто задохнусь - мне оторвёт цепью голову.
Да, каким бы гадом не был Миарон, но силы духа, впрочем, как и звериной ловкости ему было не занимать. Он действительно словно кошка - как не бросай, все равно приземлится на четыре лапы.
Ухо обожгло его горячее дыхание, от которого по шее расслабляющей щекоткой пролетели мурашки.
- Красный цветок, ты - труп.
Вкрадчиво так.
Со всей возможной язвительной издёвкой…
Он резко опустил руку, с силой отшвыривая меня от себя, как шкодливого котёнка.
Мы замерли друг против друга. Я посредине комнаты. Он, прислонившись к стене.
Тело его представляло собой сплошную глубокую рану. При каждом вздохе сильнее лилась кровь.
Пламя вокруг плясало не уставая.
Вся картина напоминала преддверие Бездны.
Ненависть и влечение, отвращение, похоть, отголоски чего-то, отдалённо напоминающего нежность - всё смешалось в одну гремучую, непонятную для меня смесь.
- Ну что, куколка? - голос его осип настолько, что почти превратился в хрип. - Твой танец мы сплясали - ты проиграла. Вернёмся к прерванному ранее варианту?
- Боюсь, ты не со всем в форме, - заюлила я.
- Опять ты меня недооцениваешь, - укоризненно покачал он головой.
Что ж, наверное, если уж я не могу убить его, следует попытаться вытащить? Да, боюсь никто не скажет про меня: "Последовательная девушка". Ну да и ладно. Плевать.
- Давай лучше выберемся отсюда? - предложила я, сама не до конца веря в то, что сказала это.
- Как?
- Ну, чисто теоретически, мы могли бы попытаться пройти через Врата.
Миарон посмотрел на меня, как на занятную идиотку:
- Что, прости, "мы могли бы попытаться сделать"?..
Сквозившее в его взгляде снисходительное превосходство бесило не меньше, чем всегда.
- Поправь меня, если я что-то не понял: ты действительно собираешься выйти из темницы через Врата в Иномирье?
- Ну, в моём варианте я собираюсь протащить нас по грани между тварный миром и миром духов. Если это одно и тоже, то - да. Именно так.
- Ты никогда не ищешь лёгких путей?
- Иди в задницу, Миарон!
- Интересное предложение, - протянул он. - но давай вернёмся к побегу?
- Чисто теоретически я могу это сделать.
- Скажи, ты хоть раз открывала Врата самостоятельно?
- Пару раз.