- А законов людей?
- Только частично.
- Тогда продолжайте.
- Итак, мы должны подчинаться законам природы.
- Конечно, как же иначе?
- Точно. Что касается законов людей, которым некоторые подчиняются, некоторые нет, то большинство из нас…
- Да, большинство из нас?
- Большинство из нас ходит по чему-то вроде линии, выбирая для себя, чему подчиняться, а на что не обращать внимание, отбрасывая его как на неудобство.
- Вы так думаете?
- Ну, те кто ел вместе со мной - за исключением вас, конечно - выбрали не обращать внимание законы, которые говорят, что если человек купил фунт бекона за десять пенни, а продал за двенадцать, он заслужил доход в два пенни.
- Мне кажется, это хороший закон.
Пэл пожал плечами. - Возможно. И будьте уверены, если бы такого закона не было, было бы крайне трудно найти того, кто вообще бы захотел продать фунт бекона.
- Это и мое мнение. И тогда?
- И тогда вспомните время, когда мы служили в Гвардии и когда мы встречали множество очаровательных людей, которые искренне верили, что они могут игнорировать закон, требующий платить налоги за азартные игры.
- Я помню.
- И наших друзей гвардейцев, которые чувствовали что, в свою очередь, они могут игнорировать законы, которые говорят, что гвардеец не может отворачиваться от нарушений закона, и некоторые из них брали деньги за то, чтобы смотреть в другую сторону.
- Но вы помните, что я никогда не брал таких денег.
- Вы выше обычного человека, Айрич.
- И?
- И, тем не менее, те, кто брал эти деньги, были хорошими гвардейцами, хорошими Драконлордами и, зачастую, хорошими гражданами Империи.
- А, я вижу куда вы клоните.
- Итак, это достаточно ясно или нет?
- Остались законы чести.
- Точно, Айрич. Законы чести говорят о долге, любви, дружбе и верности, и располагают все эти понятия в замечательном порядке. Законы чести говорят о том, как и что мы должны выбирать, и каким законам человека мы должны подчиняться.
- Вы привели очень сильный аргумент, Пэл. Вы согласны со мной, Тазендра?
- О, да, конечно, конечно. И я даже могу что-то добавить. Долг - это Айрич, Любовь - Кааврен, я - дружба, а Пэл олицетворяет верность. Я права? Именно поэтому мы всегда хорошо ладим между собой.
- Нет сомнения, что вы правы, - сказал Пэл.
- Итак, - продолжал Айрич, - по вашему каждый человек имеет свои законы чести?
- Конечно, - сказал Пэл. - Унаследованные от семьи, заимствованные у друзей, а также у всех тех, с кем он встречается каждый день своей жизни. Конечно за исключением вас, мой дорогой Айрич.
- Я - исключение? - с улыбкой сказал Лиорн.
- Безусловно. Вы родились с законами чести, и они не изменились за все время вашей жизни. Вот почему вы не можете понять их. Вы можете рассказать о вашем собственном чувство чести не больше, чем вы можете рассказать о вкусе вашего языка.
- Я даже не знаю, вы меня слишком хвалите или слишком ругаете.
- Ни то и не другое.
- Но вы считаете, что это дает вам право нарушать законы людей, если вы следуете законам чести?
- Конечно. Не всякий, Айрич, может следовать им обоим сразу. Иногда мы должны нарушить один или другой. Когда вы сталкиваетесь с таким выбором, я знаю, в каком направлении вы пойдете и что сделаете.
- Мой дорогой Пэл, если вы сталкиваетесь с таким выбором, это означает только то, что либо ваш кодекс чести неправилен…
- Да, либо?
- Либо что-нибудь не в порядке с законами.
- О, с этим я согласен.
- Хорошо. Вот видите, я ошибался: я не думал, что мы сможет придти к согласию в таком вопросе.
- Как мы могли не согласиться, Айрич, когда для несгибаемого, высокомерного упрямца вы в высшей степени милы. Я бы сдвинул наши кружки, если бы в вашей было что-нибудь другое, а не вода.
- Как, это мешает вам?
- Очень мешает. Я не люблю бесчестить чувство.
Айрич хихикнул. - Хорошо, я пью вместе с вами, в душе. Но скажите мне…
- Да?
- Не заставило ли вас именно чувство чести оставить службу у Претендента? Или сработала ваша обычная проницательность, и вы поняли, что Зарика обязательно победит?
- Ни то, ни другое. Скорее они привели к тому, что я поддержал Кану; первое потому, что я считал это своим долгом, а второе - потому что я верил, что он победит.
- Хорошо, но что же это было?
- Айрич, вы прекрасно знаете это. Дружба, конечно, и любовь.
- Но тогда получается, что дружба и любовь восстали против чести?
- Дружба и любовь - часть чести. Однако, дружба и любовь действительно могут столкнуться друг с другом, и оба могу вступить в конфликт с долгом. И вот свидетельство - наш бедный друг Кааврен, не говоря уже о его сыне.
Айрич вздохнул. - Я думаю, что вы правы. И чем, как вы думаете, все это закончится?
Пэл покачал головой. - Как раз в этом случае…
- Ну?
- У меня вообще нет никаких идей.
Айрич и Пэл (а также иногда вставлявшая слово Тазендра) разговаривали так, как если бы они были одни в мире, или вернулись в свой старый дом, в котором жили в городе Драгейра, а не сидели вокруг костра вместе с разбойниками с большой дороги, которые, впрочем, хранили почтительное молчание. Ибронка, со своей стороны, глядела на них во все глаза и слушала так, как если бы ей разрешили подслушать разговоры богов - хотя, на самом деле, это разрешено только читателю. И пока этот разговор продолжался, Кааврен и его сын продолжали свою медленную, долгую прогулку.
- Тогда, - сказал Кааврен, - Виконт, объясните мне кое-что.
- Я отвечу на любой вопрос, который вы зададите.
- Что вы хотите?
- Что я хочу?
- Да, Виконт. Какое событие бы вам понравилось?
- О, я бы очень хотел, чтобы вы и Графиня, моя мать, обняли Ибронку, ее мать обняла бы меня, и мы все вернулись в Адриланку.
- Вы думаете, это может произойти?
- Мне это кажется совершенно невероятным.
- Вы очень много просите у меня, Пиро.
- О, напротив, милорд. Я ничего не прошу у вас. Это вы сделали мне честь и попросили меня рассказать вам, что я хочу, вот и все.
- В некоторых отношениях, - сказал Кааврен, медленно выговаривая слова, - я бы предпочел, чтобы я мог не замечать - то есть полностью игнорировать - законы и правила общества, и воспитание, которое получил.
- Только в некоторых отношениях, милорд?
- Вам все кажется совсем просто, не так ли? Вы любите, ваша любовь чиста, и все, что следует из вашей любви, тоже должно быть чистым, а все то, что мешает вашей любви, должно быть злом.
- Милорд Граф, я совсем не такой дурак.
- Но тогда?
- А чем я пожертвовал, милорд? И кому или чему была принесена моя жертва? Кто от этого выиграл и сколько?
- Вы говорите как торгаш.
- Тогда я немного забежал вперед, вот и все.
- Как, вы думаете, что мы все станем купцами?
- Через десять лет разбойник не сможет выжить в этой области. Через сто лет будет невозможно выжить во всей Империи. А через тысячу лет никто не будет способен сказать слово "честь" без гнусной ухмылки на своем лице.
- Виконт, вы действительно думаете, что мы к этому идем?
- Я боюсь, что это может произойти.
- Если так, то мне жалко Айрича.
- А мне жалко вас, милорд.
- А вы сами?
- О, я не собираюсь жалеть самого себя; это бесполезно и почти позорно.
- Я имею в виду, что вы будете делать, если все то, что вы предсказываете, произойдет на самом деле?
- Я буду должен найти способ выжить, хотя и менее надежный, чем этот, вот и все. Я все еще молод и, например, всегда могу изменить свое имя и стать солдатом. Разве вы мне не сказали когда-то, что в то время, когда вы присоединились к Гвардии Феникса, половина ваших товарищей служила под вымышленными именами?
- Мне бы не хотелось, чтобы вы изменили ваше имя, Виконт.
- Да, но разве я уже не сделал это?
- Да. Синий Лис. Кстати…
- Что?
- Вы действительно думаете, что есть что-то романтическое и благородное в том, чтобы быть разбойником с большой дороги?
- О, что до этого?
- Ну?
- Я почти уверен в этом.
Кааврен вздохнул. - Могу себе представить, что, в вашем возрасте, я бы думал точно так же.
Пиро поклонился. - С вашей стороны очень благородно признаться в этом, милорд.
Кааврен хихикнул. - Тогда вы должны пообещать не рассказывать моему другу Айричу о том, что я сказал. Как вы понимаете, это вдребезги разобьет его преувеличенное мнение обо мне.
- Я не скажу ни слова.
Кааврен улыбнулся и опять замолчал.
Немного погодя Пиро сказал, - Вы передадите мою любовь Графине?
- Конечно, но вы говорите так, как если бы я скоро уеду.
- А есть ли причина для того, чтобы вы оставались здесь, милорд. Вы не хотите признавать женщину, которую я люблю, а я…
- Да, а вы?
- Я никогда не расстанусь с Ибронкой.
- Вы так уверены в ней?
- Ча! А вы сами уверены в моей матери, Графине?
- Виконт, некоторые могли бы назвать ваш вопрос наглым. Но я просто скажу да. - Но…
- Но?
- Я никогда не просил ее жить со мною в лесу и выживать, грабя бедных купцов.
- Богатых купцов, милорд.
- Хорошо, богатых купцов.
- Да, вы действительно никогда не просили ее жить в лесу и грабить. Но, если бы вы попросили, что бы она сказала?
Кааврен нахмурился. - Ну, она бы сказала - ба! Ну почему эта ваша девушка не Тиаса!
- По той самой причине, почему я не Дзур.