* * *
Когда они добрались до "места преступления", повсюду уже горланили петухи, но тьма еще даже не думала отступать. Невысокий земляной вал тянулся темно-синей лентой, прикрывая Струпный конец - самый бедный и лихой из всех десяти.
Приличный люд обходил это место за версту, ведь если тебе здесь всего лишь пересчитают ребра и оберут до нитки - еще легко отделался. Дружинники, и те старались появляться тут только по крайней необходимости и ни в кроем случае не в одиночку.
В грязной вонючей канаве, вторящей изгибам вала, чуть ли не каждую седьмицу находили очередного покойника. Кто допился до беспамятства и околел, а кого забили в пьяном угаре в одном из питейных домов или прирезали где-нибудь в закоулке, обчистили и уложили "отдыхать".
- Вон он, воевода, внизу, - сказал Вышата, указывая пальцем на дно рва, где действительно лежало что-то похожее на тело.
- Ну что же, пойдем вниз, глянем. А вы здесь постойте, братцы! - скомандовал воевода трем бравым ратникам. Сунуться в эту часть города без охраны не рискнул бы даже Дмитрий.
- Эх, Драгомир, Драгомир! Отвоевался, дружище, - вздохнул воевода и перекрестился.
Покойный лежал на спине. Лицо его застыло в жуткой гримасе, подобной драконьим мордам на кохунских лаках: мутные глаза навыкате, открытый рот и высунутый язык. Рыжая борода и тулуп убитого были обильно перепачканы кровью.
Наклонившись над трупом, Дмитрий взглянул на него пристально и недоверчиво. Затем взялся за длинную густую бороду Драгомира и слегка ее приподнял. Между подбородком и кадыком зияла ужасающая рана.
Дмитрий внимательно обшарил глазами каждую пядь земли вокруг убитого, обернулся и взглянул на склон рва, по которому они с Вышатой только что спустились.
- А меч Драгомиров где? - вдруг спросил он. - Поди, себе забрал? Клинок у него что надо был, добрый. Не пропадать же добру!
- Да как-то не до того мне было, - смущенно ответил Вышата. - Я ведь не хотел убивать, защищался. А когда понял, что убил, все как в тумане.
Дмитрий встал и, поправив ворот своей бобровой шубы, подошел к гридню. По выражению блеклого лица воеводы было видно, как много вопросов повисло у него в голове.
- Ну ка еще раз расскажи мне: как так вышло, что вы здесь очутились, почему поцапались? - строго спросил он.
- Да говорю же, были в дозоре вдвоем, в Струпном конце. Обошли пару улиц, зашли в корчму. Там выпили браги. Драгомир лишку принял и озверел. Уж и не помню, что его взбесило. Но всем известно: он, когда во хмелю, дикого вепря страшнее…
- Ясно, ясно, и дальше все по порядку, - усмехнулся Дмитрий. - Ну да ладно. Где дрались-то? Место покажи мне.
- Да я точно и не упомнил. Говорю же, после того, как… Словом, струхнул я порядком, не знал, что делать. Как будто не я был, а кто-то меня направлял.
- Думаешь, бес в тебя вселился? Тогда чего же ко мне пришел? Тогда тебе к пресветлому митрополиту, к нему на суд. Он из тебя бесов выколотит: как кадилом по башке огорошит - они и выскочат все, словно косточка из горла. Ну а ежели не выскочат, уж не взыщи - пощекочет тебе пятки на костерке. Сам ты, ясно дело, в уголек превратишься, зато душу свою спасешь. Ну так что, хочешь, чтобы тебя как ратника судили или как бесноватого, друже?
- Нет, воевода, постой! Не бесноватый я, вот тебе крест! - гридин перекрестился и указал наверх, - Вон там, там дрались, у моста.
- Ну пойдем!
Они кое-как вскарабкались по скользкому насту. Позвякивая стальными кольцами, один из дружинников протянул дворскому воеводе руку, когда тот чуть не поскользнулся на самом верху. Но Дмитрий лишь стукнул своим красным остроносым сапогом оземь, будто решил пуститься в пляс, и сам удержал равновесие.
- Что я тебе, баба или дитё, чтобы за ручку меня водить? - недовольно сказал он. - Нашли что-нибудь? Следы, оружье, кровь?
- Да, воевода, - ответил дружинник, угрюмо глядя из-под высокой остроконечной тульи стального шлема. - Вот, смотри!
Сделав пару шагов в сторону, воин указал Дмитрию на оголившийся от снежной каши клочок земли, к которому вели следы копыт и тележных колес.
- Здесь явно телега подкатила, - продолжил ратник. - Но конь, видать, запряжен был боевой. Тягловых так не подковывают. И еще, глянь вон, кусок овечьего меху, видать, в крови перепачкан.
Опустившись на корточки, воевода поднял меховой клочок и пристально его изучил.
- И к бабке не ходи, обрывок этот от драгомирова тулупа, - сказал он и покосился на Вышату. - Выходит, сюда ты его уже покойного привез, а когда его сгружал, об грядку тележную кусок тулупа и ободрал. Так ведь?
Вышата ничего не ответил, лишь тупо уставился в землю.
- Ну, может, уже скажешь правду? Никак ты давно его убить замыслил, а сейчас под дурачка рядишься? Мол, в драке, защищался… Что же тогда так обставил все нелепо? Или и вправду ты дурень такой, а не прикидываешься? Ты молодец вроде неплохой. Скажи, как было все, может, я помочь тебе смогу.
Взглянув одним не заплывшим глазом на Дмитрия, Вышата робко улыбнулся.
- Спасибо тебе, Дмитр! Да только не нужна мне подмога твоя. Да и что тут поделаешь? Я убил старшего товарища, командира своего, соратника. Наказание за такое известно. Вот он я - каюсь и отдаюсь закону. Суди меня, как знаешь, и дело с концом!
- Да ты прям агнец божий… Так за справедливость радеешь, кару стремишься принять. Где же святость твоя была, когда товарища убивал? А может, не ты убил? Странно это все, как-то криво и косо все получается. Может статься, прикрываешь кого?
Вышата вытянулся в струну, стянул со своей косматой головы перепачканный валяный колпак и снова перекрестился.
- Клянусь душой своей любимой матушки, могилами отца и брата! Я убил, я и никто другой! - прокричал он. Голос его срывался и дрожал, как у капризного ребенка.
- Ну положим, что так. Почему же врешь, не говоришь, как дело было? Где ты убил его?
- Здесь, сказал же.
- Врешь! - грозно перебил Дмитрий. - Глеб, Абаш! Обойдите все ближайшие дворы, что воротами на ров выходят, да опросите хозяев! Глядишь, кто-нибудь что-то заприметил. А мы втроем в питейный дом пойдем, там люд честной расспросим.
* * *
Дмитрий решил судить Вышату сам, не дожидаясь Яромира Неверовича. Воевода прекрасно понимал, что не до того будет новоиспеченному князю. Признаться, он и "князем" то назвать мальчишку не мог без усмешки.
Четырнадцать лет: в его годы Невер уже испытал все тяготы походной жизни, окропил свой клинок кровью степняков и сам трижды чуть не был убит. Успел побывать на многих княжьих советах и судилищах, объездить с тиунами и воеводами весь удел в сборах дани - полюдья. И когда его батюшка отдал Богу душу, Невер уже стал настоящим, сильным государем. Почему же не последовал он примеру своего отца, не передал опыт, и вместо наследника оставил "красну девицу"? Вопрос этот занимал многих, включая Дмитрия.
"Эх, друг! Столько всего ты не доделал, кто же, ежели не ты?" - подумал воевода, и к его горлу подкатил комок какой-то кисло-сладкой тоски.
Дмитрий прошел по узкому, слегка наклоненному вверх переходу. На белой неровной штукатурке стены сложились цветной мозаикой обрывки солнца, окрашенные расписной слюдой широких полукруглых окон напротив. Мягкий ворс первенского ковра, такого пестрого, что при взгляде на него могло помутиться в голове, поглощал звук шагов. Палаты вообще были скованны мертвой тишиной. Дойдя до дубовой двери, над которой расположилась большая икона Богородицы, взмахом руки он велел двум сопровождавшим его дружинникам остаться в переходе.
Дмитрий зашел в переднюю один. Со смерти князя здесь ничего не трогали - лишь протирали пыль. Он приблизился к громоздкому столу, который, казалось, вот-вот рванет с места на своих резных оленьих ногах, с грохотом сотрясая выложенный дубовым кирпичом пол. На столе все было так, будто князь только что за ним сидел. Несколько пудовых фолиантов хмурились потемневшими переплетами. Костяное писало с засохшей каплей чернил на острие лежало на недописанной грамоте, а кипы других документов валялись по всей горнице. Собственно, за некоторыми из них и пришел Дмитрий, оставшийся за правящего регента. Неожиданно воевода ощутил непреодолимую усталость, ноги его словно стянуло путами, а веки налились свинцом. Не в силах противиться соблазну, он присел в массивное кресло Невера и откинул голову на высокую спинку.
- Ну как, удобно на месте княжеском? - протрубил до боли знакомый голос, заставив воеводу встрепенуться. Дмитрий резко вскочил, повернулся на голос и оторопел.
- Княже! Ты откуда здесь?
- Да ладно тебе! Сиди, сиди! По правде, ты один этого места и достоин. Но чертов устой, престолонаследие! Знаешь, раньше бы никогда такое вслух сказать не осмелился, но теперь могу - нечего мне боятся. Не по рождению - по делам да по уму преемника назначать надобно.
Невер подошел к воеводе, улыбнулся и дружески хлопнул его по плечу.
- Рад снова видеть тебя, друг! - сказал он.
- Да как же, ведь…
- Давай не будем о грустном! Времени у нас и так совсем в обрез. Выглядишь ты, брат, неважно. Когда спал-то в последний раз? - поинтересовался Невер, по обыкновению поглаживая свою короткую, подернутую сединой бороду.
- Да уж не до сна, князь. Княгиня Белослава горем раздавлена, затворилась в Ладноро-Печерской обители. Княжича еще в столице нет, церемония только готовится. Должен же кто-то порядок блюсти, а то, не приведи Господь, найдутся паразиты - замутят бунт. Или враг вдруг нагрянет, а оборонить княжество некому. Как тут спать-то спокойно? Ты, князь, лишил меня сна, оставил нас. На кого оставил-то?