- Могут. Но мы все равно не на Архипелаге, Сэмка. Туда плыть и плыть. Нас захватили и подняли наверх. Может, вывезли из города, но недалеко.
Мы все ближе подходили к железной кровати на высоких ножках с колесиками. Под стеной треснул и зачадил факел, я плечом ощутил, как вздрогнул Маркелыч.
- Худо мне, - пробормотал он. - Сблевать охота.
- Только не начинай прямо здесь. Давай сначала выйдем, потом уж дашь себе волю.
- Легко сказать, да трудно… - Он замолчал, когда мы остановились перед кроватью.
Никаких простыней здесь не было, и второй полумедведь лежал прямо на железе. Его пасть была широко раскрыта, я с удивлением увидел, что на месте клыков в десны вставлены тонкие косточки какого-то мелкого животного. Грудь гоминида была разрезана от шеи до брюха, кожу распирали костяные дуги. Вместо внутренностей - вычищенная брюшина, залитая чем-то похожим на воск. Вся верхняя половина черепа срезана, и вместо мозга в голове лежала большая торфяная жаба. В первый момент мне даже показалось, что она живая.
Сэмка Маркелыч к тому времени уже стоял на четвереньках, сунув голову под кровать, и издавал громкие звуки. Я шагнул назад, но жуткий запах не ослабевал, и пришлось зажать нос пальцами. Легче от этого не стало. Сэмка. стоя на коленях, выпрямился, вытер рукавом губы и попятился.
- Там проход, смотри… - прохрипел он, указывая куда-то за рамы с телами. Я пригляделся - возле одной рамы виднелась узкая приоткрытая дверь.
- Туда не пойдем. С ковра не сходи! - Маркелыч наконец встал и начал быстро отходить, задом отталкивая меня от кровати.
Гоминид вдруг приподнял голову и обратил к нам морду. В пустые глазницы были вставлены два крупных жука с зеленоватыми спинками. Лапа с отрезанным запястьем шевельнулась.
- Ходу, ходу!!!
Мы ломанулись по ковровой дорожке. Сзади раздался скрип, мы нырнули в двери, и в последний момент я оглянулся - какой-то старик, появившийся из двери между рам, не спеша приближался к гоминиду, который уже сидел на кровати.
Необычно здесь располагались помещения. За залом с рамами и телами открылся гигантский винный погреб. Я наткнулся на Маркелыча, стоявшего перед рядами уложенных на деревянные подставки огромных бочек. Они закрывали обзор, и противоположной стены погреба видно не было. Бочки почти касались низкого потолка. Он весь порос снежно-белым мхом, и я даже вспомнил, как этот мох называется. Шнуровой. Тонкие пряди шевелились от сквозняка и напоминали водоросли в речном потоке.
Сэмка протиснулся между бочками и стеной, присел на корточки в углу. Я остановился над ним - мы оказались в тесном закутке.
- Лучше не задерживаться, - сказал я. - Там кто-то вышел из двери.
- Пыточная! - Маркелыч с размаху вонзил тесак в бочку. - Пыточная, а рядом - вино. Шоб палачи, значит, опосля работки могли хлебнуть…
- Пыточная? - переспросил я. - Вряд ли, Сэмка. Не думаю.
- Так это зал для танцев был? Табачная лавка? - Сэмка с усилием выдернул тесак и встал, упершись животом в основание бочки. - Или, может, центровой бордель? Джа, я вижу дыбы и вижу покалеченных жмуриков. Што я вижу? Пыточную.
Я покачал головой:
- Нет. Дыбы не так выглядят. И вообще, мне показалось, это скорее что-то вроде лаборатории.
- Рабо… - Он вдруг поперхнулся и закашлялся так, что лицо побагровело. - Раболатории? Это што еще такое, умник?
- Ла-бо-ра-то-ри-я, - раздельно повторил я. - Как у алхимика или мага какого. В них проделывают всякие опыты. Исследования проводят, понимаешь? - Я потянул его за рукав и двинулся вдоль стены, прижавшись к ней спиной. - Видел жабу в башке того полумедведя? Я что-то такое… ладно, не такое, но похожее, сегодня утром наблюдал. У того эльфа-психа, который торговую баржу спалил. Он тоже пообвешался косточками да жуками. А тут кто-то проводит опыты. Колдун пытается оживить трупы с помощью магических вставок.
Запах вина и древесины пропитал все помещение и вытеснил тошнотворно-сладкий дух лаборатории. Маркелыч топал за мной, с трудом протискиваясь там, где я проходил свободно. Его лицо пылало, волосы над низким лбом слиплись от пота. Я видел, как дергается правое веко Сэмки.
- Успокойся… - начал я, и он перебил:
- Да знаю. Щас, погодь, я передохну чуток токо. На жмуриков-то я насмотрелся уже, но такого никогда не видал, понимаешь? Неужто кто-то помимо полузверей это делает? Я говорю: убить кого - это плевое дело. Я и сам… Но заливать потом ему в брюхо какое-то дерьмо, выскребать мозги да класть туда торфяную вонючку… Где мы все же находимся, как думаешь, Джанки?
- Гроххм, - произнес кто-то неподалеку, - Аххгм гроххм?
Это были именно слова незнакомого мне языка, а не рычание животного. Я махнул Сэмке, и мы встали. Находились мы все еще возле стены, и если бы протиснулись между двумя бочками, то попали бы в проход, который тянулся посередине погреба. Чуть дальше ряд бочек заканчивался, за ним виделся край чего-то, что напоминало стол, но было слишком большим для стола. С той стороны доносился громкий скрип.
- Бхрагг харгканерр бгррамм?
Скрип повторился, и тут же пальцы Сэмки так сжали мое плечо, что я чуть не вскрикнул от боли. Маркелыч уставился назад, в узкое пространство между бочками и стеной. По этому пространству шла массивная волосатая фигура, казавшаяся слишком большой для того, чтобы свободно передвигаться здесь. Через мгновение я понял, что происходит: полумедведь, проходя мимо бочек, просто сдвигал их одну за другой. Сэмка повернул ко мне лицо, искаженное ужасом. Его глаза стали круглыми, рот широко раскрылся, собираясь исторгнуть крик. Я без замаха ударил его кулаком в брюхо, и он захлопнул рот, захлебнувшись так и не прозвучавшим воплем. Я обхватил Маркелыча за шею и поволок между двумя бочками прочь от стены и узкого пространства, по которому к нам приближался мертвый гоминид.
- Гарххамм?
- Броххд!
- Эгх, броххад…
Мы вывалились в центральный проход, прямо под ноги существам. Огромные желтые туши, передники на брюхах, кожаные колпаки на головах, под ними - свиные рыльца, заплывшие жиром глазки и выпирающие из-под оттопыренных губ беззубые розовые десны. Три тролля-гиганта сидели на табуретках вокруг стола. На столе стоял кувшин размером с бочонок, а рядом кружки-ведра.
- Эргхха?!
Самый здоровый тролль, с широченной черной повязкой на правом глазу, схватил кувшин и, не говоря худого слова, запустил им в нас. Маркелыч, которого я выволок из-за бочек, стоял спиной к проходу, так что я присел и прикрылся им. Со звоном кувшин разбился о спину Сэмки, он покачнулся и рухнул на меня. Тролли вскочили, переворачивая стол. Две или три бочки покатились, ломая деревянные подставки, и полумедведь выбрался на свободное пространство.
- Харреганх!
Тролль схватил стол и обрушил его на голову гоминида. Столешница была очень толстой, но она сломалась, а полумедведь остался стоять. Я уже волок Сэмку прочь, стараясь не попасть под ноги троллям, видя при этом старика, который медленно приближался к нам по центральному проходу с противоположной стороны погреба. Одет он был необычно, в зеленый кардиган с широкими, длиной до локтей, рукавами, и в короткие, чуть ниже коленей, штаны.
- Кто? Это кто?! - сипел Маркелыч.
Позабыв про нас, тролли, ревя, бились с гоминидом, в воздухе, задевая низкий потолок, мелькали могучие лапы.
- Кто это?!
- Пустынные тролли… - Все это время я передвигался, почти елозя задом по полу и упираясь в него ногами, а теперь вскочил и потянул Маркелыча за шиворот, пытаясь поднять. - Редкое племя. Ты что, никогда их не…
- Да знаю! - Он оттолкнул меня и встал. - Трупак, это кто? Почему он живой?!
У него начиналась истерика - или, вернее, тихая истерика переходила в буйную. Мы очутились в конце погреба, возле запертых на засов широких дверей.
- Вррах, бэбби!
Я услышал громкий хруст и увидел, как гоминид, которого тролли схватили за лапы и подбросили, ударился в потолок. Мгновение он висел, словно прилипнув к нему, а потом упал, и одноглазый тролль с хлюпаньем наступил на него лапой-колонной. Старик, все это время не спеша приближавшийся к ним по проходу, вскрикнул и побежал, широко расставив руки. Нарастающее стаккато треска понеслось по залу, волной сопровождая перемещение старика. Бочки слева и справа от него подпрыгивали, громко треща, из щелей между деревянными ребрами прыснули красные струи, словно вино внутри вскипало и рвалось наружу.
- А-а-а… - С криком я развернулся и вцепился в массивный засов, пытаясь сдвинуть его.
Сэмка, глаза которого стали совсем безумными, все же что-то еще соображал: он тоже навалился на засов, помогая мне. Треск бочек перешел в грохот, затем все это накрыл звуковой вал шипения и плеска. Засов сдвинулся, створка двери начала приоткрываться под нашим весом, и я оглянулся. Бочек уже не было, волна бушующей бело-розовой пены и темно-красного вина катилась по погребу, но в ней точно посередине оставалась прореха, по которой, широко расставив руки, бежал старик. Пустынные тролли попятились, и тут же волна накрыла сначала их, а потом - нас.