Возле решетки стоял старый сгорбленный гном. В одной руке он держал лампу с тускло горевшим фитилем, в другой была связка ключей на широком кольце. Гном повесил ключи на свой пояс и, подслеповато щурясь, заглянул в камеру. Оружия у него не было.
- Папаша! - Вскочив, я шагнул к решетке. - Где это мы?
Вблизи он казался еще более старым. Лицо все в черных крапинках, вместо обычной гномьей бороды - редкая седая щетина. Голова тюремщика чуть тряслась. Гном равнодушно оглядел меня слезящимися глазами и медленно повернулся.
- Где мы находимся? - громко повторил я. Он затопал прочь по коридору.
- Крыжовник.
Он сделал еще пару шагов, остановился, постоял спиной ко мне и вернулся обратно.
- Кры-жов-ник… - со значением повторил я.
Гном наклонился - я почти слышал, как скрипит древний хребет, - поставил лампу на пол, выпрямился и взглянул на меня.
Я произнес, причем ухитрился сделать это одновременно и просительно и требовательно:
- Открой!
Его голова затряслась сильнее, он повернулся, будто высматривая, нет ли кого-нибудь в коридоре, и снял с пояса ключи. Один из них заскрежетал в замке, который висел на засове.
- Молодец, папаша, - пробормотал я, выходя в коридор. Он изгибался в обе стороны, слева было темно, из-за ругого поворота лился тусклый свет факела. Рядом виднелась решетка еще одной камеры. Гном задвинул засов, поднял лампу и встал передо мной.
- Тебя как звать? - спросил я. - Давно я здесь? де мы?
Он приоткрыл слюнявый рот и пятерней свободной руки ткнул себя в губы:
- Ым-м…
- Ты… немой, что ли?
- Ыму.
- Ну, извини тогда. Крыжовник, да? Выведи меня отсюда.
Гном повернулся и пошел по коридору, шаркая ногами. Я двинулся следом. За поворотом обнаружилось еще несколько решеток, из-за одной вдруг донеслось:
- Эй, братуха…
- Стоять! - Я положил ладонь на плечо гнома и повернулся.
Из глубины камеры появился Сэмка Маркелыч. Куртку свою он снял и одним рукавом обмотал лоб. В свете факела лицо Маркелыча казалось мертвенно-бледным. Порванная на плече рубаха была расстегнута до пупа, под ней виднелись исцарапанная грудь и волосатый живот. Закатанные рукава обнажали пухлые руки.
- Здесь хоть не так жарко, а? - спросил я у него.
- Этот хмырь тебя выпустил?!
- Открой, - сказал я тюремщику. Гном повернулся и взглянул на Сэмку:
- М-м…
Он покачал головой и шагнул дальше по коридору, но я удержал его за плечо и развернул к себе.
- В чем дело? Говорю тебе - открой!
- Ым-м… м-м… - Он показал на меня и кивнул, потом ткнул пальцем в Сэмку и вновь покачал головой.
- Ты только мне согласен помочь, а другим - нет?
Он опять кивнул и собрался уйти, но я схватил его за шею, наклонился и сдернул ключи с ремня.
- Так, папаша, не будем спорить. Выпуская его, ты мне и помогаешь, понял?
Он не сопротивлялся, но и помогать не хотел. Я сам открыл решетку, Сэмка шагнул наружу и стал разглядывать коридор.
- Где это мы?
- Я думал, ты знаешь. Этот старик немой, не может сказать. Везет мне последнее время на молчаливых гномов. Тебе место незнакомо, как я понимаю?
- Все оружие забрали! - Сэмка хлопнул себя по бедрам. - Даже стилет, который я в сапоге держал. Нет, Джанки, незнакомо. Но, чувствую, над нами еще много этажей. Давит сверху, э? Надо выбираться.
- Выведешь нас отсюда? - спросил я у гнома.
Он разыграл целое представление. Двигая двумя пальцами, стал показывать, как мы идем, потом топнул ногой по полу, поднял руку вверх, что-то промычал и затряс головой пуще прежнего.
- Чего он? - спросил Маркелыч.
Я сказал, внимательно наблюдая за гномом:
- Он вроде… Ну типа из этого места он нас выведет, но из всего здания - нет. Ну да, он же простой тюремщик, понимаешь? Хозяйничает здесь, в камерах, а не снаружи…
- Знать бы, где эти камеры находятся, - проворчал Сэмка.
Я подтолкнул гнома, и он повел нас дальше.
- В городской тюряге я бывал пару раз, - сказал Маркелыч. - Это место на нее не похоже. Слышишь гул?
- Ага.
Уже знакомый мне звук, в который вплетался плеск, проникал снизу.
- Эй, папаша. Вот это что шумит?
Старик, не оборачиваясь, сделал волнообразное движение ладонью. Сэмка спросил:
- Но как ты его заставил тебя выпустить?
Мне, пожалуй, нравился Сэмка Маркелыч, но Жаргалай, Голова гномьей разведки, предупреждал насчет разглашения этой тайны, и я ответил:
- Случайно так получилось. Он думал, я без сознания, и открыл решетку.
- Да? - Если Сэмка и не поверил мне, то не стал прямо говорить об этом. - Он, наверное, тыщу лет здесь служит, а так обшибся…
- Видать, мозги от старости разжижились, - предположил я.
- Може, и так, Джанки.
Коридор закончился открытой дверью, за которой виднелась комнатка с маленькой гномьей кроватью, печуркой и низким столом. В углу на каменном полу лежала груда грязной посуды, рядом - еще одна дверь. Гном остановился.
- Дальше не пойдешь? - спросил я у него.
- Ым-м…
Он проковылял к кровати и лег на нее, явно давая понять, что вставать в ближайшее время не собирается.
Маркелыч быстро шагнул вперед и выудил из груды посуды широкий тесак с ржавым лезвием.
- Не-ка, совсем тупой… - проворчал он, трогая лезвие пальцем.
Я тем временем выглянул за дверь. Лестница, узкие ступени, капли влаги на каменных стенах, отблеск факельного огня и ток холодного воздуха откуда-то сверху…
- Куда мы все же попали? - продолжал недоумевать Маркелыч, выглядывая из-за моего плеча. - Я думал, весь город знаю…
Я шагнул на лестницу и прислушался. Ничего, только факел потрескивал где-то наверху.
- Тоже не понимаю, - сказал я Сэмке. - Тут явно здоровенное здание, а их в Кадиллицах не так уж и много. Но про такое я и не слышал. Это не городская тюряга. И не порт. Да и ни у одного барона такого домины нету.
Я стал медленно подниматься по лестнице, но Маркелыч отстранил меня и пошел впереди. Кажется, он был не особо высокого мнения обо мне как о бойце.
- Слушай, а може, мы и не в городе вовсе? - предположил он вдруг. - Не в Кадиллицах? - Сэмка приостановился и положил ладонь на затылок. - Болит. Видать, здорово жахнуло перед тем, как я отрубился. Скоко времени мы в отключке были, ты знаешь?.. - Он оглянулся, и я покачал головой. - Во, и я не знаю. Вполне могли нас за город куда-то вывезти. Токо кто?
- Да, кто? И зачем нас вывозить? - спросил я. - Кому мы нужны? Оторвали бы головы прямо на месте, и все дела.
- Тут ты прав. Я тож не могу скумекать, чего происходит.
Лестница закончилась круглой площадкой и дверью. Приоткрыв ее, Маркелыч выглянул. Я увидел, как он ссутулился, разглядывая то, что находилось дальше, и медленно стал массировать затылок.
- Что, Сэмка?
- Не-ка… - каким-то потерянным голосом произнес он. - Ты глянь, глянь… - Он отодвинулся, и я сунул голову за дверь.
Мы все еще находились где-то в подвале незнакомого здания. Те камеры, куда бросили нас с Маркелычем, занимали нижний ярус, здесь же располагалось помещение, предназначенное для других целей.
Я осторожно прикрыл дверь и привалился к ней спиной. Сэмка стоял, держась обеими руками за перила лестницы. Его лицо блестело от пота.
- Опять тебе жарко? - спросил я.
- Душно.
- Что ты! Тут, наоборот, сыро.
- И сыро и душно.
- Так не бывает, по-моему.
- Бывает. Вот сейчас как раз так.
- А-а.
- Ага.
Мы замолчали, глядя друг на друга.
- Слушай, Джанки, - произнес Маркелыч. - Но ведь не можем же мы быть на Архипелаге?
- У полузверей? Нет, столько времени мы в отрубе не валялись.
- А может, нас усыпили чем?
- Вряд ли у гоминидов есть гном-тюремщик… - Я хотел добавить "который слышал секретное слово гномов", но вовремя осекся. - Да и с чего ты вообще взял?..
- А это? - Он кивнул на дверь. - Кто еще, окромя полузверей, может таким заниматься?
- Ну… кто-то из аскетских шаманов, пожалуй.
- Это вряд ли, Джанки. Аскеты убивают легко, это да. Но не пытают, кажись.
- Вот-вот, кажись.
Мы опять замолчали,
- Там, внизу, може, есть какой другой выход? - предположил Сэмка.
- Нет там ничего, ты и сам знаешь. Надо сюда идти.
- Надо, - согласился он и стал крутить головой, разминая шею. - Ох, не хочется…
Я пожал плечами, толкнул дверь и шагнул вперед.
Мы шли медленно, стараясь не глядеть по сторонам. Запах здесь висел тошнотворный, и даже то, что я дышал ртом, не помогало - в горле уже першило. Вдоль стен стояли высокие рамы, факелы горели на железных подставках. По центру зала, к широкой двери на противоположной стороне тянулась ковровая дорожка, примерно посередине на ней стояла странная кровать, железная и с колесиками. В рамах под стенами висели обнаженные тела - вывернутые плечевые суставы, изуродованные крючьями запястья, безносые, безухие, а иногда и безглазые головы, переломанные ноги. Ничто не шевелилось, факелы чуть потрескивали, и гулкая тишина наполняла зал. Мы с Маркелычем шли плечом к плечу, одновременно переставляя ноги по ковру.
- Два человека… - говорил Маркелыч. - Гномов пятеро… э, у них даже бороды вырваны… гоблин… троллиха… еще гоблин… ха, гоминид…
- Где? - Я перевел взгляд туда, куда смотрел он. В особо мощной, широкой раме висел полумедведь с взрезанным брюхом. Язык вывалился на заросший шерстью плоский подбородок.
- Могут гоминиды друг с дружкой такое делать? - пробормотал Маркелыч.
Я откликнулся: