- У нас есть друзья на корабле. Само собой, - сказал старый багорщик. - На всех кораблях. - Он продолжил объяснять, что знал первого помощника на Мелком Шкипере и был с ним в одной команде на протяжении многих лет. Он спросил, как обстоят дела с возвращением в Лускан и услышал в ответ о предстоящем путешествии на юг.
Эффрон едва слушал, будучи полностью выбитым из колеи неожиданным поворотом событий. Мемнон? Калимпорт? Он даже не был уверен, что знает, где находятся эти места, но одно до него дошло совершенно точно: как только Мелкий Шкипер выйдет из Врат Балдура, след, ведущий к Далии, может очень быстро остыть.
Он рассеянно сунул руку в кошель, схватил горсть монет, немного золотых, немного серебряных, и отдал, даже не пересчитав, и, спотыкаясь, двинулся вдоль причалов в сам город.
Он вновь подумал о предостережениях Дрейго Проворного, касающихся этой банды, но они не находили в нём отклика. Не теперь, когда его мать на волоске от того, чтобы ускользнуть, возможно, навсегда.
Конечно, он предполагал, что до этого может дойти. Он сунул руку в мантию и почувствовал футляр для свитка, украденный им у Дрейго Проворного.
Посмеет ли он?
Он мог упустить их. Эта тревожная мысль маячила перед мысленным взором Эффрона в течение следующих нескольких дней и заставила его обратить пристальное внимание на каждую мелочь в передвижениях компаньонов, в частности, конечно, Далии. С этой целью колдун провёл почти всё это время в призрачной форме, прячась в расщелинах потрескавшейся штукатурки и между досок в деревянных стенах той или иной гостиницы.
Далия вновь проводила ночи с Дриззтом, но возникало отчётливое ощущение напряжённости в те моменты, когда они находились в комнате вместе. Они делили постель, но едва ли были связаны сексуально или как-то иначе. Естественно, она не рассказала ему о своём контакте с Энтрери, и Эффрон не раз размышлял над возможностью использовать этот козырь в случае, если возникнут проблемы со следопытом дроу.
Исходя из того немного, что он знал о дроу, он не мог представить себе Дриззта До’Урдена, прощающего такой проступок.
Он напомнил себе, что с его стороны было бы глупостью причинить какой-либо вред Дриззту, учитывая настойчивость Дрейго Проворного, и что разглашение этой информации вполне могло привести к смертельной схватке дроу с Далией и Энтрери.
В остальное время Далия нечасто бывала в комнате дроу, возвращаясь каждый раз поздно вечером и уходя в начале дня. Дриззт, напротив, проводил большую часть времени внутри гостиницы, даже если и не в комнате. Тёмные эльфы, в конце концов, не были обычным явлением во Вратах Балдура, и поэтому Эффрон прекрасно понимал нежелание Дриззта блуждать по округе.
Ему не трудно было догадаться, куда уходит каждое утро Далия, и внимательно следить за всеми её передвижениями, практически всегда приводящими её назад к Артемису Энтрери.
Любопытно, но он больше не замечал, чтобы она удалялась в комнату Энтрери, как в ту первую ночь. Обычно они сидели вместе за столом, который Энтрери занимал в гостиной как свой собственный (даже выгоняя парой хорошо подобранных слов любого, кто бы там ни сидел, когда он подходил), склонившись над бутылочкой Вина Фей.
И в одну из таких встреч, на вторую ночь после того, как он узнал о предполагаемом кружном пути Мелкого Шкипера, Эффрону выпал отличный шанс использовать призрачную форму, незаметно проникнуть в стену таверны и пробраться по стыкам в дереве очень близко к столу Энтрери, дабы подслушать за парочкой.
Вечер проходил, но они практически не разговаривали, и Эффрон понял, что не может здесь больше оставаться, так как его магия скоро рассеется. Мысленно вздохнув, он уже собрался уходить и тут услышал, как Далия прошептала Энтрери:
- Ты не можешь представить себе эту боль.
- Думаю, могу, - ответил он. - Разве не поэтому ты здесь?
- Я думаю, это другое, - произнесла она. - Изнасилование…
- Даже не пытайся предполагать, - перебил мужчина, каждое его слово было острым, как бритва.
- Я имею в виду беременность, - пояснила Далия.
Было что-то в тембре её голоса, что заставило Эффрона забыть об осторожности. Далия, которую он знал, была дерзкой и раздражительной, и даже когда она была с Дриззтом, в её голосе был слышен голод грубый и резкий. Но не сейчас. Теперь в нём была глубокая сдержанность, хотя она осушила бутылку и даже больше Вина Фей, и чувство абсолютного смирения, отражавшееся в её интонации.
И разумеется, слово "беременность" приковало внимание Эффрона.
- Каждый день напоминал мне, - произнесла Далия. - Каждый день осознания того, что он придёт за мной, чтобы убить теперь, когда я сыграла свою роль, родив ему ребёнка.
Она, конечно же, говорила о Херцго Алегни, подумал Эффрон.
Энтрери поднял стакан и слегка качнул им, выказывая свою солидарность.
- Я ненавидела это и ненавидела его, - выплюнула Далия. - И больше всего ненавидела ребёнка.
- Это смертоносно, - заметил Энтрери, и Далия вздрогнула, а Эффрону, хотя он едва видел её из своего деревянного укрытия, почудилась влага в её глазах, и в самом деле, слеза скатилась по щеке Далии.
- Нет, - сказала она, а затем быстро согласилась, - Да, - её голос явно дрожал. - Но я так и сделала, или мне так казалось.
- Единственное сожаление, которое я когда-либо знал, это, что я сожалею, когда я сожалею, - сказал Энтрери. ("Довольно бессердечно," - подумал Эффрон.) - Ты не можешь изменить то, что уже произошло.
- Но ты можешь двигаться вперёд, чтобы загладить свою вину.
Энтрери только усмехнулся.
- Разве это не то, что ты сейчас делаешь? - обвинила его Далия. - Разве не поэтому ты отправился вместе с нами в Порт Лласт?
- Я хотел вернуть свой кинжал.
- Нет, - возразила Далия, качая головой и уже улыбаясь, и теперь, когда разговор вернулся к проблемам Энтрери, Эффрону пришлось откланяться. Он выскользнул из здания в переулок и, вернувшись в телесную форму, тут же прислонился к зданию, нуждаясь в поддержке твёрдой стены, чтобы стоять прямо.
Он пытался понять смысл подслушанного им разговора, но сам факт того, что это относилось к нему и тому кровавому деянию, потряс его и только усилил в нём всё возрастающее чувство отчаяния.
Ему нужно было услышать этот разговор снова, но не между Далией и кем-то ещё. Ему нужно было открыто услышать её признание в совершении преступления по отношению к нему так, чтобы он мог ей жестоко отплатить.
Но она собиралась уплыть на месяцы в путешествие, которое могло окончиться в любом порту на их пути, особенно учитывая взрыв, который он предвидел между Далией и Дриззтом.
Дриззт вернётся во Врата Балдура, если только Далия и Энтрери не убьют его, но они не станут. Для них ничего не было на севере, не больше, чем где-либо ещё, так как Далией и Энтрери не владело чувство долга перед Портом Лласт, в отличие от Дриззта.
Он мог потерять её и, возможно, никогда не найти её след.
А он был так близко!
И для него всё было решено, там и тогда. Он бросился вниз к докам с мешочком золота в руке. Решив свой вопрос, тифлинг поспешил в конкретный переулок, тупик, тщательно им изученный, располагавшийся вдоль маршрута, которым Далия будет возвращаться к Дриззту.
Несмотря на поздний час, на главной улице было несколько человек. Эффрон всё больше нервничал, наблюдая за ними, и начал переминаться с ноги на ногу. Стали бы они вмешиваться и рушить его хорошо продуманные планы? Что он там делал? Даже если он выйдет сухим из воды, Дрейго Проворный будет ждать его на другом конце теневого шага, и это отнюдь не позабавит старого негодяя.
Он почти отказался от своих планов. Почти, но затем колдун сказал себе, что либо это произойдёт сейчас, либо никогда, и прежде, чем он смог себе возразить, она появилась на другом конце переулка.
Эльфийка шла мимо уличных фонарей и казалась рассеянной, будто только что вылезла из постели Артемиса Энтрери, предположил Эффрон, и эта горькая фантазия лишь заставляла ненавидеть её ещё больше.
Эффрон с трудом отбросил эти мысли. Он осознал, что чуть было не упустил момент. Он просчитал всё идеально, пункт за пунктом, шаг за шагом, и если он хотел поймать кого-то столь опасного, как Далия, он должен был быть идеален.
Он вновь пересчитал уличные фонари и, прикинув её темп, стал выжидать тот самый момент, когда она окажется в намеченной точке. Затем двинулся вперёд мерным шагом, а не побежал ей наперерез, хотя сердце кричало ему это сделать.
Тифлинг перешёл на противоположную сторону главной улицы прямо в направлении взгляда Далии точно в нужное время.
Она была достаточно близко, чтобы увидеть его, но недостаточно, чтобы схватить.
Глаза Далии расширились, и она слегка покачнулась, явно ошеломлённая.
Эффрон намеренно не смотрел прямо на неё и двигался мимо, в переулок. Он бросился бежать, подавляя свои опасения, что она не последует за ним, отказываясь впускать сомнения в разум: не мог ли он так её шокировать своим присутствием, что она просто убежала?
Конец переулка поворачивал направо за торец одного из зданий. С этого угла колдун посмотрел на улицу, и его сердце подпрыгнуло, когда Далия, двигаясь настороженно, завернула в переулок. Из-за тыльной подсветки уличных фонарей он мог её видеть, а она его нет. Он знал об этом из своей тщательной разведки, но несмотря на уверенность разума, эмоции снова едва не сломили его.
Эффрон мысленно выругал себя и начал плести заклинание. Последний раз взглянув на Далию, уже сделавшую несколько шагов по переулку, он высвободил двеомеры. Его тело вновь стало призрачным.