- Возвращайся к друзьям, - не дрогнув, ответила Дасслеронд и подняла руку с изумрудом. - Одолей своего сына если не ради тол'алфар, то ради собственного народа. И, ради себя самой, забудь о нашем существовании…
Голос повелительницы эльфов звучал все тише. Пони поняла, что ее относит обратно в Дундалис. Однако гнев и ненависть к высокомерной владычице Кер'алфара по-прежнему переполняли женщину. Она нырнула в магические глубины гематита и бросилась на Дасслеронд.
Атака была столь неожиданной, что в первое мгновение Пони едва не сломила железную волю повелительницы эльфов, на протяжении столетий позволявшую той не дать погибнуть тол'алфар и их зачарованной долине.
Однако потом, к ужасу Пони, что-то начало происходить с пространством. Ландшафт мялся и скручивался. Возникло ощущение, будто она падает с огромной высоты, а земля с головокружительной скоростью летит навстречу и вот-вот поглотит ее.
Все закончилось так же неожиданно, как началось. Она лежала в холодной луже, спиной ощущая под собой глину и грязь. Тело ныло от сильного удара о землю, но тем не менее женщина поднялась на четвереньки и оглянулась.
И поняла: ее забросило в Вересковую Пустошь, безлюдную и потому кишащую гоблинами местность далеко к западу от Дундалиса. Она огляделась, хотя и понимала, что никого из эльфов рядом нет.
Сознавая, что без пищи и оружия надежды на спасение почти не осталось, она уткнулась лицом в грязные ладони.
ГЛАВА 17
ПОЯВЛЕНИЕ ДРАКОНА
Тогайранка пришла в себя, только когда рядом с ней с грохотом приземлился Аграделеус.
Лежащий на песке у ее ног ятол Бардох, сознание того, что родители наконец отомщены, - все это заставило Бринн мысленно вернуться во времена детства, прошедшего в тогайских степях. Его трудно было назвать счастливым: бехренцы жестокими методами завоевывали страну, и не желающие подчиниться им родители девочки почти все время находились в бегах. Тем не менее отец и мать любили Бринн и воспитывали в духе прежних традиций. За те несколько лет, что девочка прожила с родителями, они дали ей очень много: научили ее понимать, что существует нечто большее, чем она сама, чем даже все они, вместе взятые; научили жить в гармонии с душой мира, со всеми растениями и животными, обитающими рядом с ними.
А потом они погибли от рук вот этого самого бехренского военачальника, чье обезглавленное тело сейчас истекало кровью у ее ног.
- Сражение продолжается, - услышала тогайранка чей-то голос и, оглянувшись, увидела Астамира.
Она бросилась к нему и тут же заметила, что воин чежу-лей, опираясь на локоть, сидит на песке. Это ее немало удивило: Бринн думала, что нанесла ему смертельный удар. Однако потом ее осенило. Она, нахмурившись, посмотрела на мистика.
- Ты исцелил его?
- Он уже никогда больше не выступит против нас, - отозвался тот. - Его смерть была бы напрасной.
- Этот человек пытался убить нас!
- Он, в соответствии с их кодексом чести, защищал своего господина, - возразил Астамир, взглянув на труп Бардоха.
Насколько Бринн помнила, мистик всегда пытался укротить ее боевой дух, неизменно склонял к милосердию.
- Сражение продолжается, - повторил Астамир, и оба посмотрели в сторону Хасинты, откуда доносились бряцанье металла о металл, стоны раненых и победные крики. - А где доблестные посланцы ятола Ваадана?
- Попрятались, - улыбнулся мистик. - Пошли. Может, увидев тебя и Аграделеуса, воины Бардоха поймут наконец, что ничего больше добиться здесь не смогут.
Они направились к дракону, но тогайранка внезапно шагнула в сторону и подняла что-то с песка. Когда она догнала Астамира, тот уже сидел на спине Аграделеуса, протягивая ей руку.
Дракон взмахнул огромными кожистыми крыльями и направился в сторону гавани. Увидев там корабли, мистик попросил Аграделеуса пролететь вдоль побережья, чтобы все, кто бы они ни были, друзья или враги, как следует разглядели его.
Звуки сражения стали стихать вскоре после того, как огромная тень дракона заскользила над полем битвы. Все бехренцы, как изменившие Хасинте, так и сохранившие ей верность, равно как и "медведи", с одинаковой прытью разбегались при виде могучего Аграделеуса, позабыв о схватках, которые вели до этого: все остальное показалось перепуганным воинам крайне незначительным рядом с новой, несравненно более грозной опасностью.
И верхом на невиданном существе сидела женщина, держащая в высоко поднятой руке голову ятола Бардоха.
Преданные Хасинте бехренцы разразились радостными воплями.
Те же, кто перешел на сторону Перидана и Бардоха, пали на колени, моля о милосердии.
Солдаты Хонсе-Бира, впервые увидевшие дракона и донельзя пораженные этим зрелищем, тем не менее, повинуясь воинской дисциплине, не разбежались кто куда, а начали организованное отступление.
Стоящие на пристани аббат Олин, магистр Маккеронт и герцог Брезерфорд потрясенно разглядывали крылатого монстра. Им, конечно, приходилось слышать - главным образом из старых легенд - о драконах, но никто из них никогда подобного существа не видел.
- Тогайский Дракон, - пробормотал Маккеронт. - Значит, это не просто легенда и не плод разыгравшегося воображения перепуганных бехренцев.
- Наши солдаты отступают, - заметил аббат Олин. - По какой причине?
- Может, у них хватает на это ума? - с кривой улыбкой произнес Брезерфорд.
- Судя по приветственным крикам с городской стены, дракон выступает в роли нашего союзника, - сказал магистр, которому было известно о соглашении между предводительницей тогайру и Маду Вааданом. - Эта женщина на его спине - Бринн Дариель. Она пришла на помощь ятолу Ваадану.
Старый аббат с трудом оторвал взгляд от дракона, устремившегося вниз, к полю битвы.
- Пошли гонцов на пристань, - велел он Маккеронту. - Нет, иди сам! Выясни, что все это означает.
- Опасаешься, что появление дракона осложнит отношения с твоим новым другом, ятолом Вааданом? - спросил герцог Брезерфорд, когда магистр отошел.
- Не в том дело, - отозвался Олин. - Судя по словам Де'Уннеро и Садьи, эта Бринн Дариель - давняя знакомая Эйдриана. Не исключено, что наш молодой король только что обрел в ее лице нового союзника.
Если бы аббат Олин в этот момент оказался в состоянии оторвать взгляд от дракона, то заметил бы по лицу Брезерфорда, что эта перспектива, мягко говоря, не привела герцога в восторг.
Когда вечером того же дня Бринн и Астамир вошли в Хасинту, Аграделеус их не сопровождал. Не имело смысла заставлять и без того переживших многое людей в страхе разбегаться по улицам, что, несомненно, произошло бы, если бы дракон сопровождал их, даже в ипостаси огромной двуногой ящерицы.
Несколько человек встретили тогайранку и мистика у южных ворот и тут же отвели их во дворец Чом Дейру. Они заметили, как много на улицах солдат, в особенности из Хонсе-Бира.
- Похоже, ятол Ваадан, решив, что помощи Тогая ему не дождаться, нашел себе другого союзника, - заметила Бринн.
- Это наверняка произошло гораздо раньше, - не согласился с ней Астамир. - Такую огромную армию быстро не соберешь. Похоже, твой приятель, тот, что теперь правит в северном королевстве, уже несколько недель назад решил поддержать ятола Ваадана.
По правде говоря, в последнее время тогайранка не вспоминала об Эйдриане, занятая сначала собственными делами, а потом походом к Аграделеусу и обдумыванием того, чем она, не поступившись интересами своего народа, может помочь Маду Ваадану.
- А может, все дело в аббате Олине из Энтела, - продолжал мистик. - По слухам, он давно поддерживал дружеские отношения с Хасинтой.
На это Бринн нечего было сказать, поскольку ей мало что было известно о ситуации в Хонсе-Бире. О том, что Эйдриан стал королем, она услышала вскоре после заключения перемирия с Бехреном и начала своего правления в Дариан-Дариалле, но, кроме самого этого факта, больше ничего узнать ей не удалось. А что, если в Чом Дейру она как раз и встретится с Эйдрианом?
Ответ на этот вопрос - отрицательный - она получила довольно скоро, когда их с Астамиром ввели в большой трапезный зал, где шло пиршество. Пароуд и Печтер Дан Тарк тоже присутствовали здесь; последний вскочил и бросился к тогайранке, тепло приветствуя ее.
Он же повел их вдоль длинного стола, полукругом изгибающегося вокруг небольших столиков, уставленных яствами. Бринн покачала головой. Столько еды! Хватило бы прокормить целое племя тогайру на протяжении половины зимы.
А ведь в зале собралось всего человек сорок, набивающих животы и без сожаления швыряющих на пол полуобглоданные кости.
Дан Тарк первым делом подвел Бринн и Астамира к Маду Ваадану, и старый ятол поднялся из-за стола и тепло обнял Бринн.
- Ты принесла голову Бардоха? - глядя на мешок в руках тогайранки, спросил сидящий рядом с ним человек, как она узнала позже, ятол Де Хамман.
- В знак поддержки ятола Ваадана, - кивнула Бринн, поднимая мешок, который держала в руках. - Хотя я предпочла бы оставить ее снаружи, а не приносить в зал, где идет празднество.
- На этом настояли люди, которые проводили нас сюда, - добавил мистик.
- И правильно сделали! - воскликнул Де Хамман.
Чувствовалось, что ятола охватило радостное возбуждение при мысли о том, что сейчас он собственными глазами увидит вещественное доказательство гибели заклятого врага, разорившего его земли. Он сделал знак стражнику, тот взял мешок и, к отвращению тогайранки, вытряхнул из него голову Бардоха и положил ее прямо на столик.
Все сидящие за длинным столом бехренцы тут же поднялись и сдвинули кубки с вином в честь отважной Тогайского Дракона, повергшей гнусного изменника.