- Это надо понимать как конец привычного мира, - угрюмо заметил другой магистр.
Фио Бурэй бросил на него испепеляющий взгляд.
- Это означает, что время мира и процветания для нас закончилось - не навсегда, разумеется, - поправил он суровым, но спокойным тоном. - Это означает, что мы, братья абеликанского ордена, исповедующие истинную религию, можем обнаружить, что нас осаждают отступники или даже армия, верная трону, который прежде мы всегда считали союзником. Санта-Мер-Абель не привыкать к напастям, магистр Донегал. Мы прошли испытания войны с демоном и пережили величайший переворот внутри самой церкви. Стоит ли так быстро впадать в отчаяние?
- Прошу прощения, отец-настоятель, - со смиренным поклоном произнес магистр Джорген Донегал. - Однако если аббат Олин вступил в союз с новым королем Хонсе-Бира, вряд ли последний будет дружественно настроен к тем, кто сейчас возглавляет Санта-Мер-Абель.
- Аббат Олин прежде всего принадлежит абеликанской церкви, - заявил Фио Бурэй. - Он не может не понимать своей ответственности перед орденом.
- И нам не следует принимать во внимание, что он действует заодно с Маркало Де'Уннеро? - выпалил Виссенти Мальборо, слишком поздно сообразив, что лучше было бы промолчать.
Потому что этот, казалось бы, простой вопрос перечеркивал все сказанное отцом-настоятелем ранее. Бурэй ненавидел Де'Уннеро лютой ненавистью, и, безусловно, последний отвечал ему взаимностью. Если аббат Олин действительно использует в качестве союзника имеющего крайне дурную репутацию бывшего монаха, то ни о какой дружественной позиции Олина по отношению к Санта-Мер-Абель и нынешнему руководству церкви не могло быть и речи!
- Урсал будет добиваться перемен в церкви, - заметил аббат Гленденхук.
- Джилсепони утверждает, что они уже начались, - сказал магистр Виссенти. - По ее словам, аббат Огвэн снова возглавляет аббатство Сент-Хонс, но это всего лишь ступенька, воспользовавшись которой, Де'Уннеро сам займет пост аббата.
- Не светской власти решать, кому быть аббатом, а кому нет! - воскликнул Гленденхук.
- Так было, но теперь, по-видимому, дело обстоит иначе, - вмешался в разговор Фио Бурэй, и в его голосе звучала та же безысходность, которую проявил прежде магистр Донегал. - Если все это правда, остается предположить, что аббат Олин и его приспешники уже принялись перекраивать церковь Абеля в соответствии со своими потребностями.
- Епископ Браумин Херд считает, что Урсал прочит Олина на место отца-настоятеля, - заявил магистр Виссенти.
И хотя все собравшиеся ожидали чего-нибудь в этом роде, послышались вздохи изумления и возмущения.
Фио Бурэй, однако, сумел сохранить спокойствие и обратил на Виссенти пристальный взгляд.
- И чью сторону в этом вопросе занимает епископ Браумин? - спросил он.
Виссенти Мальборо расправил плечи. Казалось, его далеко не богатырская фигура стала заметно выше и внушительнее.
- Епископ Браумин поддержал избрание отцом-настоятелем Фио Бурэя. Но даже если бы он в свое время поступил иначе, Браумин Херд предан церкви Абеля всем сердцем и не станет оказывать поддержку узурпаторам, пытающимся завладеть ею.
Только произнеся эти слова, Виссенти осознал, в чем их ирония: разве Браумин и иже с ним не пришли к власти с помощью подобных средств? Когда душой отца-настоятеля Маркворта завладел, как потом это выяснилось, демон Бестесбулзибар, Браумин и Виссенти вместе с Джилсепони и Элбрайном сделали все, чтобы вырвать из его рук абеликанскую церковь.
- Сейчас церковь на правильном пути, - быстро продолжил магистр. - За последние два десятилетия мы научились очень многому, и кульминационным моментом этого процесса познания стало чудо, явленное на горе Аида. Мы следуем по стопам святого Абеля и Эвелина, который тоже очень скоро будет причислен к лику святых. Мы верны Санта-Мер-Абель и подчиняемся приказам отца-настоятеля Фио Бурэя, потому что не сомневаемся, что его помыслы и воцарившиеся в церкви порядки в полной мере соответствуют нашим представлениям о том, какой должна быть истинная церковь. Епископ Браумин не отступится от Санта-Мер-Абель и отца-настоятеля Бурэя даже ценой собственной жизни! Если Маркало Де'Уннеро желает вступить в аббатство Сент-Прешес, он сможет сделать это либо как захватчик, либо в цепях. Никакие компромиссы тут не возможны!
Эта страстная речь, казалось, подняла дух Фио Бурэя и всех остальных присутствующих в зале.
- По твоим словам, Де'Уннеро и герцог Калас выступили в поход на Палмарис, - сказал отец-настоятель.
- В последнем сообщении, дошедшем до меня перед тем, как капитан Альюмет поднял паруса, говорилось, что они уже на полпути туда, - ответил Виссенти. - И везде они провозглашают Эйдриана новым королем. Кое-где возникли беспорядки, не слишком, однако, серьезные, поскольку нет никого, кто мог бы сплотить людей и обвинил бы вероломного узурпатора. Похоже, принц Мидалис в Вангарде даже не знает о гибели брата и племянника Мервика, как и об исчезновении другого племянника, единственного, кроме него, оставшегося ныне в живых представителя королевского рода. В данный момент капитан Альюмет направляется в Вангард, но пройдут недели или даже, возможно, месяцы, прежде чем принц Мидалис соберется с силами, чтобы дать отпор узурпатору. К тому времени король Эйдриан, за спиной которого армии Урсала и Энтела, уже не будет иметь противников среди народа, не подозревающего о том, что на самом деле происходит.
Сложив кончики пальцев, Фио Бурэй надолго задумался.
- В таком случае мы должны рассказать людям правду, - решил он. - До появления принца Мидалиса именно нам следует выступить с обвинениями против узурпатора и оказать ему сопротивление.
- Погибнут тысячи людей, - заметил магистр Донегал.
Эти слова были обращены к Фио Бурэю, и Виссенти не следовало вмешиваться, но проявленная прежде убежденность и решительность давали ему право высказаться.
- Некоторые вещи стоят того, чтобы умереть за них, брат.
Отец-настоятель Фио Бурэй выпрямился и одобрительно кивнул Виссенти.
- Как можно скорее возвращайся в аббатство Сент-Прешес, - сказал он магистру. - Передай епископу Браумину, чтобы он закрыл ворота Палмариса перед армией Эйдриана. Его претензии на трон не имеют под собой оснований. Это не армия Хонсе-Бира, не армия, присягнувшая на верность королевскому роду Урсалов, и, значит, она не имеет права доступа в город, преданный этому роду.
Сильно сказано, решил магистр Виссенти, в особенности если учесть, что это слова человека, которому есть что терять. Правда, он находился в безопасности за стенами бесспорно одного из самых хорошо укрепленных бастионов в землях Короны, но Виссенти Мальборо был согласен - некоторые вещи стоят не только того, чтобы умирать за них, но и чтобы призывать умереть за них других.
- Разошли официальных представителей во все аббатства за пределами Урсала, не исключая Сент-Ротельмор, - приказал Фио Бурэй магистру Донегалу, упоминая второй монастырь в родном городе Олина Энтеле, аббатство, долгое время находившееся в тени более престижного, возглавляемого влиятельнейшим Олином монастыря Сент-Бондабрис. - Напомни всем, кто такой Маркало Де'Уннеро. И пусть братья проникнутся пониманием того, что действия аббата Олина нельзя рассматривать иначе как измену и кощунство.
- А вдруг аббат Олин сможет предоставить нам необходимые объяснения? - осмелился спросить аббат Гленденхук.
- Этот человек перешел границы дозволенного. Вряд ли ему удастся найти убедительные слова, чтобы я счел возможным не отлучать его от церкви, - заявил отец-настоятель Бурэй, что вызвало новую волну и тревожных вздохов, и одобрительных восклицаний.
Магистр Виссенти полностью был согласен с такой постановкой вопроса. Он отвесил низкий поклон и попросил разрешения удалиться.
- Тебя доставят к Мазур-Делавалу, - сказал Фио Бурэй.
Виссенти тут же покинул величественный зал аудиенций, полный решимости стоять бок о бок с епископом Браумином перед надвигающейся тьмой. Ее приходу он не мог помешать, но не сомневался, что, одержав верх, она станет концом привычного для него мира.
Герцог Брезерфорд сидел на краю койки в каюте на "Речном дворце", наклонившись вперед и потирая ладонями посеревшее от усталости лицо. Он слышал звуки движения на палубе, видел проблески света за темными занавесками и понимал, что, по-видимому, уже наступило утро.
Вот и еще одна ночь осталась позади; ночь, полная тревожного, прерывистого сна. Так было с тех пор, как он вернулся в Урсал, а бросился он туда, услышав о безвременной смерти короля Дануба.
Привычный ему мир бесповоротно изменился, причем так быстро, что Брезерфорд никак не мог разобраться в происходящем. Часами беспокойно ворочаясь в постели, он пытался приспособиться, найти свое место в этой новой действительности, как сделали это Калас и многие другие придворные Урсала, но не находил ответа на терзающие его вопросы. Жаль, что его не было здесь в тот роковой день, что он не смог стать свидетелем судьбоносных событий. Может, тогда он проникся бы большей симпатией к этому молодому королю. Может, тогда принц Мидалис предстал бы перед ним совсем в другом свете. Может, тогда…
Брезерфорд посмотрел на почти пустую бутылку рома и стакан на столе перед ним.
Взял стакан и повертел его в пальцах, задумчиво вглядываясь в блики на поверхности золотистой жидкости.
Одним глотком проглотил ром и протянул руку к бутылке, чтобы наполнить стакан снова, но его остановил стук в дверь.
- В чем дело? - раздраженно спросил он.
Однако и его тон, и манера поведения разительно изменились, когда дверь распахнулась и в каюту вошел король Эйдриан.