Следом за ней потянулись и ребята, я же решил выйти на улицу, покурить на свежем воздухе – в висках ломило все сильнее.
Вечерний осенний воздух хлынул в грудную клетку, как стакан воды с бодуна. Ей-ей, было даже жалко портить его табачным дымом. Нет, он и так был разбавлен выхлопом машин и прочими добавками мегаполиса – и все же хмарь в голове немного рассеялась. Осень (как и весна) в Москве всегда пахнет особенно. Исконный запах слегка подпревшей листвы, сырых древесных стволов и липкого тумана перемешивается с ароматами сырого асфальта, табачного дыма и еще черт знает чего, и мы дышим ни с чем не сравнимым и незабываемым воздухом осеннего города.
"Покурю – и домой поедем", – решил я. Как-то не сложился праздник, не то получилось, чего хотелось. Не то что раньше. Может, старею? Или…
Я ухватил сигарету губами и похлопал себя по карманам. Зажигалки не было, стало быть, лежала она в кармане куртки. Я оглянулся. У входа в клуб стояли два охранника, которые в своих серых костюмах напоминали два замшелых валуна. Эти явно не курят. Впрочем, иногда они таскают с собой зажигалки для гостей.
Раздался щелчок, и перед моим лицом заплясал огонек, выпрыгнувший из, надо заметить, очень дорогой зажигалки, уж я-то в этом понимаю. Белое золото, вензель с камушками. Ух ты.
– Вот так всегда – что-то да забудешь. То зажигалку, то сигареты, то еще что. Не так ли, Харитон Юрьевич?
Я прикурил и посмотрел на своего неожиданного собеседника. Мой ровесник, приятное открытое лицо, дружелюбная белозубая улыбка, русые волосы, зачесанные назад, спортивная фигура. Лет эдак шестьдесят – семьдесят назад таких ребят изображали на плакатах рядом с тракторами и станками. Целинники, былинники…
– Что поделаешь, этот мир неидеален, – согласился я с ним. – Но ведь всегда есть выход. Где сам что-то найдешь, где люди помогут.
– Есть такое, помогают, – кивнул русоволосый. – Но это в том случае, если человек того достоин, если он правильно себя ведет в обществе, готов не только прислушаться к советам других людей, но и им последовать. Это ведь все очень важно, именно из этого складывается мнение общества о человеке.
Да, вот ведь как. А меня тут ждали, ждали. Стало быть, и впрямь не обошлось без крота. Ладно, с ним потом, сейчас надо с этим добряком-зажигалочником разобраться. И чего я умную женщину не послушал, домой не поехал…
– Я вот что предлагаю, Харитон Юрьевич, – улыбнулся русоволосый. – Может, пройдем обратно в клуб и побеседуем? Вы уже поняли, что я тут не случайно, я наверняка знаю, что поняли. А что до разговора – так ведь от вас не убудет, не так ли? Тут холодно, не ровен час – простудитесь. Осень уже совсем.
– Ну за заботу о здоровье спасибо, но там внутри громыхает очень сильно и громко. Не дадут поговорить, – засомневался я.
– В чилауте? Ну отчего же, мы там замечательно побеседуем, да еще и под чаек, да с лимончиком. Голова-то, поди, болит?
Какой заботливый, а.
– Ну пошли, пообщаемся, вот только я своим скажу, что собеседника встретил интересного. Они волноваться могут начать, искать меня побегут.
– Ну конечно же предупредите своих друзей! Это очень правильный поступок. Да мы и пойдем мимо них, попросту махните им рукой. – Русак заулыбался.
– И еще – как вас зовут? Мне же надо знать, с кем я говорю.
– У меня довольно-таки старомодное имя, – засмущался собеседник. – Меня Ерема зовут.
– Ну да? – удивился я. – Ваши родители были довольно остроумные люди!
– Не представляете – насколько, – вздохнул Ерема. – Но вообще у меня только отец был.
У входа в клуб к нам присоединился еще один товарищ в светло-сером костюме, он молча, какой-то очень мягкой походкой следовал за нами чуть поодаль, с отставанием шагов в пять.
– Не волнуйтесь, – сказал мне Ерема. – Это мой телохранитель, времена-то смутные. Куда мир катится?
– Никуда не катится, – возразил я ему. – Он, как и раньше, вращается вокруг Солнца.
– Вы так полагаете? – хитро посмотрел на меня Ерема.
– Я в этом уверен, – не поддержал его шутку я. – Мне про это в школе говорили.
Мы прошли в отдельный кабинет, я поймал взгляд Вики, успокаивающе ей улыбнулся и показал на своего спутника, который грациозно вышагивал среди столиков. Та ничего не поняла, но кивнула.
– Шеф, все в порядке?
Около меня неожиданно оказался Жилин, до этого, видимо, отплясывавший на танцполе и потому заметивший меня. Он подозрительно глянул на Ерему, после смерил взглядом его охранника, который ощутимо напрягся. Сергей по-детски улыбнулся, глядя на него, и засунул одну руку под пиджак, одновременно при этом слегка отставив назад левую ногу.
– Да, Серег, все путем. Отдыхай, все нормально, – успокоил я его.
– Если что – я пока никуда не ухожу, – заверил он меня, не меняя позу.
– Ну и правильно. В твоем возрасте только и плясать. – Я хлопнул его по плечу и продолжил свой путь.
– Славные у вас друзья, – отметил Ерема. – Надежные.
– Ну надежность не самый главный критерий человека, – философски заметил я.
– Отчего же? – Ерема прошел в уютный кабинет с двумя низкими диванами и столиком в центре. – Надежность – это одно из лучших человеческих качеств. Возможность опереться на человека, способность доверять его слову. Разве не так?
Русый присел на один диван и показал мне рукой на второй. Между нами был уже упомянутый стол, на котором стояли восточные сладости, совершенно неожиданные здесь. Ладно бы еще кальян – хоть и не сладость, но вещь в клубе обычная. Но лукум, хамими, джезерье, шербет? И еще вот это, уж не знаю, что такое.
– Я много времени провел на Востоке, попривык. Грешен, сладкое люблю очень, – немного извиняясь, сказал Ерема. – Сейчас принесут чаю. Или, может, вы хотите вина?
– Не, я бы чайку, – открестился от вина я. – А это чего такое?
Я показал на заинтересовавшую меня безымянную кругляшку, обсыпанную кокосовой стружкой.
– А, это. – Ерема глянул на меня. – Это джаганнат, тертые финики с орехами, ну и с сахаром, как на Востоке водится. Попробуйте, изумительная вещь.
Я ухватил кругляшку и откусил от нее. Не соврал собеседник, вкусно. Очень сладко, но неимоверно вкусно. Чаю бы…
Именно в этот момент невзрачная барышня в униформе внесла в комнату поднос с двумя чайничками, ну и всем, чем положено, – чашки, сахар, напластованный лимон. Странно, не помню здесь барышень в униформе. Тем более таких неказистых, тут вроде все местные работницы с ногами от ушей и с будь здоров каким экстерьером. А это… Моль какая-то бесцветная.
– Чай – прекрасное изобретение человечества, – отметил Ерема, отпив ароматной горячей жидкости. – Оттягивает темные мысли, бодрит желудок, способствует беседе. Согласны, Харитон Юрьевич?
– А то, – не стал молчать я. – Само собой. Только давайте так – либо вы мне свое отчество скажите, либо меня по имени только называйте. А то нечестно выходит.
– Согласен, – наклонил голову Ерема. – Стало быть – по имени друг друга будем называть.
– Ну раз пошел такой конструктивный разговор, так, может, вокруг да около ходить не будем? – рубанул я. – Нет, если желаете, то можем, конечно, еще часа два в намеки поиграть, но у меня там девушка одна сидит, я за нее беспокоюсь очень. Да и спать ей скоро ложиться, а ведь нам еще домой ехать.
– Что же… – Ерема снова отпил чая. – Хотите напрямую – извольте. Как вы понимаете, встреча наша неслучайна.
– Конечно, понимаю, – заявил я. – Коли вы мое имя знали и местонахождение, какая уж тут случайность?
– Ну это не показатель, хотя некоторая логика в ваших словах есть. Тем не менее скажу честно – встреча наша была спланирована, и я очень рад, что вы, даже осознавая это, так спокойно к этому отнеслись, да и сейчас совершенно не нервничаете.
– Ну а что мне, буянить и отбрыкиваться? – удивился я. – Род моих занятий таков, что я не отказываюсь от бесед с нормальными разумными людьми, а вы производите именно такое впечатление.
– Ну и хорошо. – Ерема поставил чашку на стол. – Думаю, что и тема нашей беседы для вас не представляет особой тайны.
– У меня две версии, – признался я. – Впрочем, они взаимосвязаны.
– Милейший Харитон…. – Ерема выдал невероятно обаятельную улыбку. – Скажите честно, не приходило ли вам в последнее время в голову, что вы выбрали не тех, кого следует, в качестве своих работодателей?
– Нет, не приходило, – почти не соврал я. – Нормальный у меня работодатель, и даже очень. Всяко лучше, чем предыдущий, хоть бы даже и в отношении зарплаты.
Ерема засмеялся:
– Нет, я не говорю про материальное. Поверьте, я прекрасно знаю способности наших конкурентов. Вы ведь уже стали владельцем заводов, газет, ну и всего, чего только можно? Они это замечательно умеют раздавать, не жалея и не скупясь.
– Да нет, – опять не соврал я. – Ни завода, ни газеты я не получал. Пароход есть, но он цифровой. Да и не мой он, одной общины гномской.
– Ну за этим дело не станет, – заверил меня Ерема. – Вы только пожелайте – и все вам дадут. И пароход тоже. Стоит только попросить, поверьте, они этого ждут.
– До этого не задумывался о том, что надо что-то просить. Они сами как-то предлагают и выдают. А коли дадут пароход – не откажусь. Назову "Ласточка", заселю цыганами, и будет он шибче других по Волге ходить.
– Ваша позиция достойна уважения, – склонил голову Ерема. – Впрочем, возможно, такое отношение к данной ситуации свидетельствует о том, что у вас занижена самооценка.
– Нет. – Это было немного обидно. – У меня просто все в порядке с осознанием собственных потребностей. Я неприхотлив и довольствуюсь тем, что есть.