Я поднялся на ноги и вышел на крыльцо. Друзья последовали за мной. Перед дверью стояла девчушка лет десяти с длинными до пояса темными волосами, одетая в ночную рубашку до пят.
- Ох уж мне эти дети, - вздохнул я. - Вечно лезут во взрослые разговоры.
- Я старше тебя на несколько сотен лет, смертный, - гордо вскинула голову малявка.
- И чего же ты хочешь, женщина неопределенного возраста? - Ламберт продолжил ломать комедию вместо меня.
- Не выпустить вас за пределы деревни, - подтвердила мою догадку девушка и шагнула вперед. На земле остались два отпечатка босых детских ножек.
- Видящий приказал? - усмехнулся я.
- Мне никто не смеет приказывать, - голос изменился, стал грубым и властным. Глаза девочки вспыхнули красными огнями.
- А я думал, вы все под одну дудку пляшите, - я почувствовал сильную ауру ненависти исходящую от ребенка, но продолжил игру словами. На нежить никогда нельзя бросаться сразу и опрометчиво. Это вам не в переулках махаться, тут можно ожидать любых сюрпризов.
- Я - Лан-го-шин, хозяйка этой деревни и этих болот! - взревела девочка уже совсем не детским голосом. Фигура ее вытянулась, стала женской и полупрозрачной, волосы стали еще длиннее, а лицо - более овальным.
- Баньши, - удивленно охнула Кира. - Я думала, их не существует.
- Как и драконов? - усмехнулся я. - Если кто-то мечтал встретить призрака влюбленной утопленницы, то его мечта может осуществиться.
- Кажется, ты ее разозлил, Темный, - поежился Ламберт.
- У меня к этому талант.
От визга разъяренной баньши заложило уши. Тьма вокруг всколыхнулась, словно гигантское море и из нее к дому выбежало два десятка козлов. Нет, волков. Нет, помеси козлов и волков.
Животные бежали на двух козлиных ногах, размахивая передними, как ветряные мельницы. У существ были серые волчьи тела и головы, украшенные козлиными рогами. Из пасти их вырывались странные звуки, напоминающие блеяние и рычание одновременно.
- Дети, порвите этих мерзавцев в клочья! - взревела Лан-го-шин.
- Дети? - изумился рыцарь. - Как же тогда выглядит папочка?
Первого бросившегося на нас козла Ламберт проткнул шпагой. И понеслась. Две твари прыгнули на меня с разных сторон. Одна тут же отлетела к стене дома, жалобно скуля - ребра ее были сломаны. Напавший слева козел получил кинжалом в шею, поперхнулся хлынувшей кровью и упал, дергаясь в предсмертных конвульсиях. Слева и справа от меня слышались предсмертные всхлипы, там вовсю развлекались шут и рыцарь.
Я вновь забыл обо всем на свете, полностью отдавшись запалу битвы. Пьющий Души мелькал, как маленькая черная молния, вспарывая волчьи шеи и протыкая бока. Булава крушила черепа и козлиные ноги, а в груди разгорался комок зеленого пламени.
Пауль, как обычно, выбрал стратегию "танка". Принимал удары на щит и бил в ответ топором, продвигаясь вперед. А вот Ламберт умудрялся еще и шутить во время схватки. Правда, шутки у него получались жуткие. Подрубив ноги одному из козловолков, он подошел к барахтающейся в грязи скотине сзади и со словами: "Скажи А-А-А!", разорвал тому пасть. Кира держалась за нашими спинами, добивая подранков.
Удар, укол, разворот, еще один удар. Я не сразу понял, что враги кончились, когда следующий удар булавы пришелся в пустоту.
Тяжело дыша, я остановился, обводя место битвы изумрудно-зелеными глазами. Двадцать козловолков остались лежать в грязи давно заброшенной деревни, а наш маленький отряд не получил ни царапины. Я удовлетворенно улыбнулся. Не спеша развернулся к раскачивающейся из стороны в сторону Лан-го-шин.
- Ну и что дальше? - насмешливо поинтересовался я. Как обычно, когда меня начинала переполнять сила, чувство опасности сходило на нет.
- Убьем ее, - по-видимому, Ламберт решил, что я обращаюсь к нему.
- Стой! - крикнул я, но шут уже бросился вперед и насквозь проткнул висевшую в воздухе баньши. Вы когда-нибудь пробовали разрезать ножом струйку дыма? Попытка Ламберта увенчалась тем же успехом.
- Глупцы, - злобно зашипела баньши. - Вы все равно не выйдите из этой деревни!
И она вновь завопила. Но на этот раз не призывно. Теперь ее вопль был направлен на наше полное уничтожение. Говорят, люди, слышавшие духа-самоубийцу седеют. Когда спустя три минуты я смог открыть глаза, то первым делом выдернул у себя волосинку. Она оказалась черной. Затем я сплюнул на землю остатки желчи и полупереваренного ужина. Почему остатки? Потому что все остальное уже было на земле. Переведя дыхание, я посмотрел на своих друзей. Цвет их волос не изменился, но подняться с земли они пока не могли. Шут сидел на земле, опираясь на расставленные за спиной руки, которые постоянно расползались в стороны. Пауль стоял на четвереньках и тряс головой, пытаясь прийти в себя. Кира просто лежала на спине и глаза ее под прикрытыми веками беспорядочно двигались.
- Еще один такой вопль, и даже ширма меня не спасет, - пробормотал я. И тут же в мозгу вспыхнул ответ: "Темный, ты тупой!"
- Почему это? - все еще отплевываясь, спросил я.
"Повтори-ка, кто такая баньши? И шевели своей пародией на мозг. Она сейчас снова начнет орать".
- Баньши становится влюбленная девушка-самоубийца, чей дух не может успокоиться, пока не отомстит возлюбленному, который ее предал. Ну и что мне это дает?
"Послал Виссенд олуха на мою голову, - в голос взвыл Невеар. - Темный! Баньши это мертвая девушка. Понимаешь? Мертвая!!!"
И вновь знания короля-призрака затопили мое сознание. Пальцы один за другим сплели три странных узора, а с губ сорвались несколько коротких, резких, как удар кнутом, слова.
Из земли, прямо под Лан-го-шин, верх устремились четыре зеленых жгута. Словно лианы, два из них обхватили руки баньши, один оплел талию и последний обернулся вокруг шеи. Призрак задергался, но чем больше она сопротивлялась, тем сильнее сжимались кольца на ее теле. Со стороны можно было подумать, что Лан-го-шин оплела зеленая анаконда и теперь сжимает ее в своих смертоносных кольцах.
Баньши захрипела, забилась сильнее, попыталась раствориться в воздухе, но не смогла. Моя магия, а точнее заклинание Невера было сильнее.
Я все сильнее сжимал кулак, и лианы на теле баньши сжимались все туже и туже. Внезапно, сквозь хрипы я расслышал обрывок слова. Призрак явно пытался что-то сказать.
Движимый любопытством, я слегка ослабил хватку.
- Не убивай, - прохрипела Лан-го-шин.
- Назови хоть одну причину, по которой я не должен этого делать?
- Если ты убьешь меня, Первый Мастер, то никогда не отыщешь то, зачем пришел в мои болота, - на полупрозрачном лице девушки вспыхнула торжествующая улыбка.
- Вот как, - я оглянулся. Мои друзья постепенно приходили в себя, но к разговору пока не прислушивались. - Значит, ты знаешь, где кольчуга?
- Знаю. И если ты отпустишь меня, я отведу тебя к ней. Иначе ты можешь годами блуждать в Топях Вирма. Можешь даже пройти мимо нее, буквально в двух метрах, и не увидеть.
- Я не верю тебе.
- А говорили, что Первый Мастер образец благородства и чести, - вновь зло зашипела Лан-го-шин и мне пришлось затянуть зеленые жгуты потуже.
- Врали, - я пожал плечами. - Как скоро мои друзья придут в норму?
- Уже скоро, - прохрипела баньши. - И вам лучше поторопится. Покинуть деревню можно только до восхода солнца.
- Так просто? - не поверил я. - Мы могли уйти прямо после того как кончился день?
- Не совсем. Вам бы все равно пришлось пройти мимо меня. Но днем границу пересечь в принципе невозможно.
Через час мы покидали деревню. Четверо уставших, измученных людей на лошадях и плывущая в воздухе, связанная зелеными жгутами баньши. Сил разговаривать не было. Все они уходили на то, чтобы не упасть с лошади.
У самой границы мы остановились. Недоверчиво переглянулись друг с другом, осторожно тронули лошадей вперед. Лан-го-шин с усмешкой наблюдала за нашими исковерканными сомнением лицами. Годрик ступил раз, другой и вот уже его голова и широкая грудь оказалась за пределами деревни, а спустя несколько секунд наша четверка уже неслась на север по раскисшему тракту. Баньши летела следом, привязанная магией к моему правому запястью.
Дождя не было, и в разрывах туч то и дело светила полная бледная луна. В ее тусклом свете было видно, как скрюченные деревья у обочины постепенно сходят на нет, уступая низкорослым кустарникам, в которых то и дело мелькали серые тени. И всю дорогу нас сопровождал волчий вой и козлиное блеяние. Лошади косили глазом и всхрапывали, но ровно бежали вперед.
- Прикажи им заткнуться, - зло бросил я, когда эти завывания стали просто невыносимыми.
- Они не послушают. Их и от нападения удерживает лишь то, что в этом случае ты меня уничтожишь.
- А в противном случае я уничтожу их. Пусть хотя бы отбегут подальше.
Отбежали, но стало только хуже. Далекий вой был такой заунывный, что хотелось повеситься. В конце концов, проскакав пару десятком километров, мы решили остановиться. Последние сутки выдались для нашей компании особенно тяжелыми, и нам необходимо было отдохнуть. Если не получилось в доме, то хотя бы под навесом из кустарника и длинной болотной травы, которая начала попадаться под ногами.
Поели в полном молчании. Мясо стало жестким, хлеб совсем зачерствел, а вино не лезло в глотку. Вопли баньши все еще звенели если не в ушах, то в памяти, а ее присутствие раздражало и отвлекало одновременно. Но Лан-го-шин вела себя тихо, бежать не пыталась и, вновь приняв облик двенадцатилетней девчонки, села неподалеку от костра.
- Зря вы развели огонь, - неожиданно проговорила она. - Мы уже слишком близко от Топей Вирма.
- И что?
- Мой муж терпеть не может огонь.