К шалашу колдуньи, находившемуся на отшибе стойбища, Дул, по поручению вожака Урика, отправился вместе с бывалым воином и охотником Ереком. Тот считался почти легендарной личностью, так как входил в число тех самых дикарей, одержавших первую победу над светлокожими пришельцами. Четверо из них тогда погибли, но оставшиеся стали настоящими героями, тем более что вскоре одного из них задрал тигр, потом еще один умер, объевшись мясом дохлого кабана… С Ереком трусоватый Дул чувствовал себя спокойно и уверенно, да и задача казалась плевой - надо было связать дочку колдуньи, к тому же во время сна. Девицу Дул хорошо разглядел, пока они вели наблюдение за стойбищем: так, замухрышка какая-то, ни задницы, ни титек, плюнешь и упадет.
Планы спутал мальчишка, сын колдуньи. Он с криком выкатился из шалаша под ноги Ереку, сбив того на землю. Пока глоты пытались вдвоем ухватить верткого, как угорь, подростка, девица выскользнула с противоположной стороны шалаша и со всех ног бросилась в лес. Ерек, прижавший мальчишку к земле, криком отправил в погоню Дула - мол, беги, я тут сам справлюсь. И тот рванул следом.
Но погоня оказалось неудачной. Шустрая и быстрая дочь колдуньи сразу оторвалась от неуклюжего косолапого преследователя, пропав из зоны прямой видимости. Оставалось идти по следам. Не очень-то сведущий в охоте Дул едва не потерял след, но на следующий день его догнал Ерек, и погоня получила новый импульс. Рассерженный глот объяснил напарнику, что вожак Урик рвет и мечет, требуя поймать бледнолицую во что бы то ни стало.
Бывалый следопыт, способный со своей уникальной памятью первобытного охотника отличить сотни, если не тысячи, отметин и запахов, взял с места в карьер. Еще через сутки они почти настигли беглянку, даже увидели ее на короткий момент на скалистой верхушке холма. Но тут глоты вышли к небольшой реке и обнаружили, что следы девицы уходят в воду. Хитрая бледнолицая форсировала реку, найдя узкое место.
Глубина там была маленькая, в рост ребенка. Но дикари боялись воды, Дул, так просто панически. Поэтому перебираться на другой берег преследователи не рискнули, а решили поискать порог, чтобы перейти по камням. Или какое длинное бревно попадется, которое можно использовать для переправы. Речка-то не широкая.
Между тем, вечерело. Ерек побежал направо, а Дул налево, по течению. Уже начало темнеть, когда он увидел на отмели, в зарослях камыша, что-то похожее на мертвый ствол дерева. Глот намерился подойти поближе, но ствол неожиданно ожил, превратившись в гигантского ящера с широко раскрытой пастью. Дул успел заметить три ряда огромных треугольных зубов, а дальше в голове у него все замкнуло от страха, и он рванул в сторону, не выбирая дороги. При этом дикарь вопил так, что мог распугать целую стаю ящеров:
- Ой, ох, ай-яй, яй! О-о-ой!…
Очнулся Дул от окрика Ерека:
- Эй! Эй, туссык камык!
Оказалось, что в панике незадачливый следопыт бежал в обратном направлении. Ерек поначалу сильно разозлился, неожиданно увидев напарника с пустыми руками, но выпученными глазами, и даже хотел его поколотить. Однако жуткая история о том, как преследуемая девица нырнула в реку и превратилась в огромного ящера, рассказанная Дулом с массой леденящих воображение подробностей, придыханием и завыванием, произвела даже на бывалого охотника сильное впечатление. Ерек решил, что дело с дочкой колдуньи явно нечисто, и надо убираться подобру-поздорову, пока ящер не приполз по их душу.
Урик, выслушав от Дула обновленную и дополненную версию о встрече с девицей-ящером, крепко задумался. В итоге Дула ругать не стал, и даже решил повременить с казнью сына колдуньи, в отличие от сестры, таки угодившего в полон. Его вожак первоначально избрал в качестве жертвы на обрядовой церемонии. Но теперь передумал. Кто его знает - вдруг тоже выкинет какое-нибудь коленце с перевоплощением. Дулу же загадочная история в любом случае авторитета не добавила. Не то, чтобы ему совсем не поверили, но уж больно подмоченную репутацию труса и враля он имел.
Так что, кого еще было выставлять в охранение на время проведения обряда, считавшегося у глотов большим праздником и развлечением? Не лучших же охотников и воинов лишать удовольствия? Вот пускай этот раздолбай и дежурит.
Запах жареного мяса потихоньку развеивался в воздухе, и Дул совсем заскучал. Все уже испробовал, чтобы отвлечься, даже на костяной свирели попиликал, которую всегда носил на шее на шнурке из сухожилия, но не помогло. Надо же так испортить настроение! Все самое вкусное уже съели, как пить дать. У, обжоры!
Обиженный Дул себя накручивал, возводя напраслину на сородичей. Он знал, что мяса ему оставят, так было положено, за этим обязательно проследит Еха - не только колдунья, но и умам, распорядительница всех материальных запасов общины. Но если сам себя не пожалеешь, кто же еще это сделает?
Дул обладал слишком богатым воображением, что, к сожалению для него, чаще всего не находило взаимопонимания у рационально настроенных собратьев-дикарей. Оставалось фантазировать в одиночку.
Ему показалось, что в траве что-то блеснуло. Неужели змея? Бравый часовой отвел пику назад и наклонил голову. Змея считалась неплохой добычей: и мясо вкусное, а из высушенных змеиных шкурок дикарки сплетали веревочки-амулеты. Выглядывая в траве цель, охочий до слабого пола Дул уже одновременно прикидывал, к кому бы из шаловливых проказниц сегодня вечерком подкатиться… В этом миг его обхватили сзади сразу несколько крепких рук, и через минуту незадачливый дозорный уже лежал под деревом с кляпом во рту, спутанный по рукам и ногам прочной лианой…
Урик сыто икнул, его опять клонило в сон. Еще бы, после такой обильной трапезы, да на солнышке. Лепота! Впрочем, вожак решил встать и размять ноги, да заодно и обозреть окрестности. Ни минуты покоя на такой ответственной должности. Он, покряхтывая, поднялся со шкуры и вперевалку приблизился к краю поляны: дальше шел пологий песчаный откос, внизу протекал небольшой ручей.
Это отличное место для стоянки Урик выбрал сам, невзирая на возражения брата Юра. Тот предлагал забраться повыше; примерно в одном дне перехода, в конце лощины находилась большая широкая пещера, но Урик предпочел остановиться здесь. И к воде ближе, и склон не такой крутой. Вожак чувствовал, что стареет, силы потихоньку оставляют, начали побаливать ноги. Да и вообще, что этот бестолковый Юр понимает? Чем шире пещера, тем внутри холоднее зимой, больше костров надо разводить.
Еще несколько лет назад глоты зимой перебирались в устье реки, к берегу незамерзающего моря, где теплее, и легче раздобыть пропитание. Но год от года в долине становилось все теснее из-за вариев. Постоянно воевать с ними глоты не могли: их родовые семьи редко когда насчитывали более двадцати человек, даже самое маленькое племя вариев значительно превосходило по численности любую общину. Да и оружием пришельцы располагали гораздо более качественным, одни луки чего стоили. Дикари так и не научились их изготавливать, несмотря на добытые в стычках образцы - получались корявые пародии: дерево не гнулось или ломалось, тетива рвалась…
Другое дело - совершить короткий набег, захватить пленных и уйти выше в горы, где много укрытий. В низине, в пойме реки или на берегу моря, глоты чувствовали себя беззащитными - легко угодить в окружение или оказаться прижатыми к воде. Поэтому вожак перестал водить стадо на 'зимние квартиры', предпочитая кочевать по предгорью, периодически меняя пещеры.
Урик огляделся по сторонам. Нет, отличное место, что бы там не ворчал Юр. Наверное, спит и видит, как становится вожаком. Но Урик еще не собирался 'менять жизнь'*. Зачем уходить в айки, если и здесь хорошо?
Он засунул руку под шкуру и почесал живот. Вяло подумалось: сходить, что ли, в пещеру, посмотреть на пленниц? Варийки ему не нравились - худосочные какие-то, бледные, как грибы-поганки или совсем уж сгнившее мясо. Или снег - при мысли о снеге Урик поежился - тоже хорошего мало. То ли дело Еха - есть за что подержаться, толстые темно-коричневые ягодицы аж лоснятся от жира.
Но пленниц все же стоило рассмотреть лучше, чтобы иметь свое мнение, когда мужчины общины захотят выбрать наложниц. Да и на парнишку, сына колдуньи, надо глянуть.
Рассказ глупого выдумщика Дула о девушке-оборотне не шел из головы. Хотя и дурак этот Дул, но уж больно складно сочинил, аж дух захватывает. Где он, кстати? Надо его сменить, пусть пожрет, наконец, а то, небось, от голода палец сосет. А на ночь в караул кого-нибудь понадежнее отправлю: предосторожность не помешает, мало ли кто по ночам по лесу шастает? Жаль, что Ерека сейчас нет. Бывалому бойцу Урик доверял, такой не подведет, не то, что фантазер-Дул.
Вожак посмотрел на опушку леса, начинавшегося за ручьем. Дозорный куда-то пропал. Спит, что ли, паразит, или в лесу ягоду лопает?
Конечно, Урик мог бы попытаться поискать Дула мысленно, но не хотелось напрягаться. Он широко зевнул, едва не вывернув челюсть. Возраст брал свое. Вожак повернулся лицом к пещере: надо бы кого-то послать, пусть найдет лоботряса и сменит заодно.
С этой мыслью Урик и умер. Заостренный каменный наконечник стрелы, выпущенной из лука сильной рукой Бехи Короса, пробил шею насквозь. Вожак каннибалов утробно всхлипнул и свалился на траву. Остальные дикари, расслабленно отдыхавшие около пещеры, еще не успели ничего сообразить, как на поляну с двух сторон выскочили, размахивая копьями, воины племени Леопарда. Впереди всех бежал сын вождя - Сиук.
Сын Зукуна, вождя племени Леопарда, Кама Сиук, получил свое прозвище не зря. Каменное Лицо - так переводилось его имя с языка вариев. Он был не только силен и крепок, как скальный утес, но еще и обладал поистине каменными нервами. По крайне мере так считали его сородичи после легендарного поведения Сиука во время обряда инициации.