- Милле, воины просят разрешение отлучиться - там, слева…
- Пусть едут, - не дослушала девушка. Все равно ведь поедут, ее разрешение - чистая формальность.
Марита забыла о еде, задумчиво вглядываясь в зелень за окном.
Отче Домит, орденский наместник и душеспаситель, приехал в замок три месяца назад, весной. Он заменил отче Антана, весьма престарелого и удрученного недугами, а оттого тихого и совсем не властного. Отче Домит был совсем не стар. То есть он был немолод, но какие же у него были глаза. И какой голос… от него становилось тепло и легко на душе, словно сердце окуналось в теплую воду, и плыло, плыло безвесно…
Только отче Домиту рассказывала Марита о том, как мечтает уехать из дома. Именно ему призналась, что уже видела недостойное невесты - мужчину и женщину на одной постели. В снах. В последнее время Марита иногда просыпалась с горящими щеками - Дан и рыцарь из Алты уже встречались с девицами, и подробности этих встреч действительно не пристало видеть благовоспитанной девушке. Именно Домит помог ей советом и сонным порошком.
И вот теперь он с ней не поехал…
А впереди еще полдороги, и три замка, которые надо посетить, и… что это?
Тревога, потихоньку донимавшая с утра, вдруг взметнулась колючей вьюгой, разом облив кожу холодом.
…Конское ржание впереди, высохшая сосна, склоненная над дорогой. Свист стрел, падающий возница… Вскрик, мелькание теней, чей-то силуэт с затененным лицом. Крики, стрела в спине Клари… ее удивленные глаза.
- Милле Марита, что с вами? - молоденькая служанка торопливо брызгала ей в лицо водой. - Вы меня слышите?
- Вам плохо, милле Марита? - в голосе Клари впервые послышались человеческие нотки.
Что это было? Что с ней было такое?
- Может, сыр испорчен? Выпейте…
- Да. Да… - Марита отхлебнула из кубка, стуча зубами по серебряному краю. - О Дар!
- Что? Что такое?
Но девушка не отвечала, расширенными глазами глядя на приметную высохшую сосну, склоненную к дороге. Совсем близко… О Дар, о Судьбина… И конское ржание за поворотом дороги.
- Милле Марита!
Воздух резал горло.
- Протрубите воинам… на нас нападут. Пусть вернутся, на нас нападут…
- Что вы говорите?
- Бежим!
Она распахнула дверцу возка, подобрала юбки, ловя момент, чтобы спрыгнуть… и услышала хлесткий удар и вскрик. Возница упал. Топот копыт на дороге. Фигуры без лиц. Облако пыли… Возок замирает, налетевшая ватага рубится с оставшимися воинами… Бежать сейчас, пока не поздно! Земля бьет по ногам, Марита оборачивается к возку:
- Бежим, бежим!
- Боги, кто это? - женщина с неожиданной быстротой выпрыгнула сама и потащила с собой служанку. - Скорей, туда! Ох…
Безжизненное тело оседает на землю, расширенные глаза прикипели взглядом к Марите, губы пытаются что-то сказать…
- Куда вы так торопитесь, дитя мое? - голос за спиной отчего-то показался очень знакомым. - Вы же не знаете вашей дороги.
Отче Домит? Здесь. На коне. В скрывающей лицо повязке.
Беги, - шепнул внутри кто-то, - Беги…
Но бежать было некуда.
Девушка медленно обернулась.
- Вы приехали проводить меня, отче… - она не спрашивала, она как-то сразу поняла все странности своего свадебного поезда. Но зачем?
Орденец довольно легко соскочил с коня, оправил длинную куртку-тунику.
- Да, дитя. Ибо ваш путь ведет в орден.
Сердце гулко стукнуло и замерло. В Орден… в прибежище? Быть не может… почему? За что?
- Простите? - ледяным голосом переспросила девушка. - Я, кажется, ошиблась и неверно расслышала. Неужели Орден действительно намерен отказаться от своего благословения, нарушить договор между семьями Знати и посеять недоверие? Что же скажет мой будущий муж? А динне Лижбет…
- Отчего же? - перебил ее орденец, - Отчего же посеять, дитя? Никто не будет искать ваш свадебный поезд. Потому что он никуда не пропадет. И динне Лижбет не будет задавать никаких вопросов. Ибо ваш путь определен с ее ведома и согласия.
Бой на дороге уже стих, люди с завязанными лицами ловили лошадей, за спиной молилась служанка… а Марита не могла оторвать глаз от лица орденского душеспасителя.
- Что вы хотите сказать? - голова почему-то закружилась. Мама все знала… знала…
Не верю.
- Я лучше покажу, - усмехнулся отче. - Милле Марита, извольте проследовать сюда.
Дорога дрогнула под ногами, небо покачнулось, а служанка сдавленно охнула, зажимая руками рот. Потому что из-за приметного сухого дерева выплыла… Марита. Еще одна Марита. Прямая спина, уверенная походка, словно девушка шла не по песку и хвое, а по бальной зале, пепельные волосы убраны в изящно-строгую прическу и платье! Ее платье, цвет "золотой песок". Богиня Судьбина, что же это…
- Вот так, - усмехнулся душеспаситель. - Девица Марита в положенный срок достигнет столицы и встанет перед статуями богов, прося семейного благополучия. Она будет доброй супругой мейру Ливону (между нами говоря, изрядному сластолюбцу и ветренику) и почтительной невесткой его родителям. Ведь динне Лижбет немало постаралась ради этого.
- Что?
- Она лично инструктировала вашу э-э… преемницу. Теперь она и ее супруг будут счастливы и удостоятся чести бывать в доменах высшей знати. Честь семьи не потерпит урона, все счастливы…
Марита молчала. Двойник тоже.
- Вы, наверное, хотите знать, что ждет вас и зачем все это?
Какие у него губы. Будто сплелись два садовых червя и дергаются, дергаются…
- Сделайте одолжение.
- Пушинку… - отче понизил голос, словно собираясь шепнуть судьбу на ухо девушке, совсем как раньше. Марита невольно шагнула вперед, вслушиваясь… и тут за спиной послышалось два вскрика… и хрип. Хрип…Девушка дернулась обернуться, и точно железо сомкнулось на ее руках. Резко кольнуло руку над локтем. - Без капризов, дитя. Много знать вам отныне опасно.
Небо потемнело, резко перестало хватать воздуха. Лицо Домита точно отделилось от тела и заплясало, то увеличиваясь, то сжимаясь. Судьбина, что со мной…
Последнее, что она слышала, был голос:
- Эта поймана. Везите в прибежище, в обитель бессрочных.
Лиддия. Селище Пригорки.
Вскопанная земля прохладно льнула к пальцам. Готово. Латка мягко опустила в ямку последнее семечко, заровняла и потянулась за ведерком, братниным подарком. Долбленая посудина была маловата и чуток кособока, но зато приметна. И в ней Латка могла разводить любые смеси, не боясь, что батюшка снова сунется попить и отопьет водички с пеплом или еще чем похуже.
Вот так. Девушка довольно оглядела пока незаметную грядку. Через неделю покажутся ростки, а еще через три стену хатки укроют высокие, раскидистые стебли, и нежно-сиреневые цветки распустят лепестки. Как раз, когда отцветут маки.
Лата улыбнулась. Теперь даже отец почти не бранил ее за "цветочную блажь". Поначалу-то ругал, даже затрещины отвешивал. Мол, неча землю на глупости переводить. Порой даже посадки выдирал. Но когда зацвели розовые и голубые первоцветы, девчонки стали забегать к Латке попросить цветок в волосы, не забывая отдариться. Кто сушкой, кто рыбкой вяленой, а Настена, дочка богатея, и вовсе монетками. Отец примолк и ростки из земли дергать перестал.
Потом отполыхали розовые маки, и мелким серым семенем Латка присыпала пироги. Отец, отпробовав угощение, только нахмурился. Но позже неохотно дал разрешение возиться с этим "баловством" и дальше. Клочок земли перед избой выделил. Монетки, правда, забрал.
Осенью девчонка набрала семян и долгими зимними вечерами все шебуршала в своем углу, плела, клеила… А когда на посиделки пришла - народ ахнул. Из семян и ниток девушка умудрилась сплести-нанизать красивое ожерелье, да такое, что небалованные селищане глаз оторвать не могли. Латке понесли семена и в небольшую хатку зачастили подружки. Отец поневоле руки придержал - негоже, чтоб злые языки сплетничали, что он с детьми только кулаками и может управиться. Даже ленту к платью купил - небывалое дело!
Время шло, клочок земли перед хаткой с весны до осени полыхал ярким многоцветьем. Латка не жадничала, делилась и семенами, и рассадой, и полезная красота теперь была у многих… но селищане твердо знали - когда Дар что дает, то отдариться надо, иначе удача пропадет. Поэтому мужики, кто ездил в чужие края, повадились привозить девчонке какие-нито семечки. По деньгам ничего не стоит, а подарок.
Этим летом, к примеру, зацвел громадный оранжевый цветок с черной сердцевиной… Интересно, что это такое? Лекарка увидала - ахнула и стала упрашивать отложить ей семечки, когда поспеют.
- Латка! Лата! - конопатая рожица братика Вироши высунулась из-за плетня.
Девушка чуть не уронила ведерко.
- Что такое?
- Ты тут еще? Они уже идут!
- Кто?
- Ты что, опять на грабли наступила? - всплеснул руками братик, - Отец с мельником и с сыном его! С тем, кто в женихи тебе метит!
- Радька?!
- Ну! Тебе что, матушка ж ничего не сказала?
- Нет! - ахнула Лата, в страхе глядя на свои черные руки и залатанное платье, годное только для огорода. - Ой, беда…
Не то чтоб за Радьку замуж хотелось, но ведь смотрины же! Первые смотрины! Увидят неряху - ославят так, что даже вдовец с пятью детьми в жены не возьмет.
- Латка, да очнись ты! Они вон уже у ворот.
Юная невеста бросила перепуганный взгляд на распахнувшуюся калитку - в проеме мелькнуло строгое лицо мельничихи Матроны - и в отчаянии полезла за кустики золотой руты. Бежать было некуда.
- Латка, не дури, там и собаке не укрыться. Сиди спокойно, я тебе платье сейчас прине… ой, мама.
- Пень болотный! - ахнул у калитки мельник.
- ****! - охнул в голос отец.