Участники викторины по очереди крутили огромный полосатый барабан, пытались угадать буквы, скрытые под белыми пластинами, и постоянно ошибались. Астрид снисходительно улыбнулась. Она любила кроссворды, шарады, ребусы, головоломки - всё, что помогает коротать время. Ей хватило и первых двух открытых букв, чтобы сразу догадаться: загаданное слово - "СЧАСТЬЕ".
* * *
"Розыскать и задержать", значилось под фотографиями. Олаф Карлсон, в фас и в профиль, картинка контрастная, чёткая.
Дэвид Батлер, второй секретарь посольства, беспомощно взирал на досадную опечатку и потел. Две тысячи экземпляров, и всё своими силами, не выходя из шифровальной. За одну ночь, между прочим. Растиражировать листовки, запечатать в сейф-пакеты, разложить по коробкам, надписать адреса, проследить за отгрузкой.
Розыскать и задержать - крупным кеглем. Не опечатка, конечно, а самая что ни на есть ошибка. Пусть и в неродном шведском языке. Непростительно, вообще-то. Зато успели в срок, пол-Стокгольма отоварено. А теперь этот рэйнджер Донован прискакал на всё готовенькое - только ленточку перерезать.
Время, которое ночью и утром летело со скоростью курьерского поезда, к вечеру вдруг замедлилось, заболотилось, обволокло Дэвида тугим покрывалом. Секунды словно склеились и неохотно отлеплялись одна от другой. Круг стрелки по циферблату - целое путешествие.
Неприметная машина Батлера была припаркована на кривой улочке Улагатан, повторяющей поворотами силуэт береговой линии. По правой стороне дороги вразнобой стояли особнячки и коттеджи, слева - какие-то хозяйственные постройки, будки, гаражи. Кое-где между ними под горку уходили деревянные мостки и лестницы - по ним можно было выйти к прибрежным валунам и лодочным пирсам.
Батлер не был склонен к оперативной работе, но разбираться особо не стали - всех, кто мог выйти из посольства и имел необходимый допуск, привлекли в помощь Доновану без лишних разговоров. И шведов задействовали какое-то неимоверное количество, но не для совместной работы, а как-то самих по себе, без взаимодействия. Батлер подозревал, что не случайно.
Так что приходилось сидеть и во все глаза следить за неподвижным пейзажем. Статуя секретаря в ожидании появления Клиента. Мрамор, жесть, уличная подсветка.
Батлер не знал, что за важная птица такая - Карлсон. С виду - лет тридцати пяти, белобрысый скандинав. Полноватый, улыбчивый, лицо открытое, даже чуть-чуть глуповатое.
"Розыскать и задержать". А ниже, шрифтом помельче: "Разместите эту фотографию на видном месте". Такое обычно на ориентировках не пишут. Любой коп внимательно рассмотрит разыскиваемого, запомнит приметы, да и сунет листовку в бардачок - или во внутренний карман. А тут - "на видном месте". Зачем?
Батлеру едва исполнилось двадцать семь, и в Стокгольме он работал первый год. Но секретарь умел выделять из проносящейся мимо информации "самое сладкое". Собственно, этот навык и привел недавнего выпускника Массачусетского Технологического на службу в разведку.
Вторым любопытным фактом Батлеру показалось использование сейф-пакетов. Дорогая одноразовая вещь. Плотная бумага, хаотично штрихованная изнутри, чтобы нельзя было изучить содержимое на просвет. Совсем не канцелярский клей, схватывается намертво. Картонный замок со встроенной микросхемой. Невидимые часы остановятся в момент открытия замка. Чуть ли не годовой запас конвертов - на ветер!
На каждом сейф-пакете - текст-напоминание: "Вскрыть второго декабря строго в 21:45, конверт вернуть непосредственному руководителю по окончанию смены". Больше похоже на армейские штучки. Ребята из шведской "полис", наверное, здорово удивились, получив такие послания от собственного начальства при выходе на смену.
И это третий занятный момент: если к задержанию привлечены местные, то для чего городить огород, присылать из-за океана кураторов? Почему нельзя было согласовать операцию без непосредственного присутствия Донована и его помощника Холибэйкера, больше похожего на рестлера, чем на аналитика из Агентства? Две тысячи участников или две тысячи два - велика ли разница?
Но раз эти двое здесь, значит, разница есть. Прибыли они, конечно, по-пижонски: не в Арланду, а на военный аэродром в Уппсалу. Читай: персональным рейсом. В обход всех мыслимых правил. Батлер имел отношение к вопросам взаимодействия с вояками, поэтому был уверен: на сегодняшнее утро никаких плановых прилётов не предполагалось. Вывод: срочное прибытие Донована вызвано экстренной необходимостью.
А когда возникает срочность? Только когда появляется быстро устаревающая информация: или ты успеваешь ею воспользоваться, или с сожалением отправляешь её в утиль. Раз цель операции - задержание Клиента, срочность может быть вызвана лишь двумя причинами: либо изменением его статуса, либо тем, что о Клиенте вообще стало известно только что. Под "статусом" подразумевались самые разные вещи - владение знаниями или материалами, вероятность ухода из-под наблюдения, готовность к контакту… Но если бы за объектом следили уже долгое время, то ни к чему были бы ориентировки и сейф-пакеты. По крайней мере, подготовка вряд ли бы шла в посольстве США. Отсюда вытекает, что второе предположение более достоверно.
Батлер довольно потянулся. "Вы следите за ходом моей мысли?" - вечно спрашивал на лекциях по математической логике престарелый маразматик Кэллоган. Путался, возил сухой тряпкой по доске, пачкал рукава мелом… Переписывал формулы, пачкал рукава мелом…
Так, не спать! Сказывалась бессонная ночь: стоило устроиться поудобнее, мысли сразу начинали вихриться и уносили сознание прочь - как летающий домик в страну Оз. Не спать, Дэвид Батлер!
Он сел по стойке смирно и влепил себе пару пощёчин. Ясность мысли постепенно вернулась.
Припозднившийся прохожий с сумкой через плечо перешёл улицу прямо перед капотом. Внимательный к мелочам секретарь успел разглядеть на пешеходе вязаную шапку с помпоном, чуть поблескивающую синтетическими нитями в тусклом свете фонарей.
Как много можно сказать о человеке по его помпону, подумал Батлер. Яркие пушистые шарики на девчачьих беретиках - беззаботность, шалость, доверительный шёпот на ушко, курчавый локон, падающий на лицо… Он даже заулыбался, такой светлый и одновременно соблазнительный образ нарисовался к простому помпону.
Другое дело - унылые и неопрятные мятые ежи-мочалки из длинной шерсти. Выцветшие мечты, развеянные иллюзии. Такой помпон сопровождает стареющего владельца в загородный сад, укрытый первым снегом, или на утлом баркасе - в неспокойные воды осенней Балтики, сидит с ним у костра или над бурлящей рекой, - этот помпон умрёт вместе с хозяином, как верный пёс.
А вот флотские помпоны… Белая палуба, белая форма, загорелая кожа, сигнальные флажки свисают с мачт разноцветными гирляндами…
Дэвид Батлер крепко, безнадёжно крепко спал. Звонко тикали встроенные в приборную панель часы. Чуть дрожала от горячего потока воздуха фотография, приклеенная скотчем над шторками обдува: широколицый скандинав с открытой располагающей улыбкой. Розыскать и задержать.
Батлер очнулся лишь от пятого звонка зуммера, и заозирался вокруг, пытаясь сообразить, как это с ослепительной палубы военного парусника он так неудачно перенёсся в затхлую малолитражку, припаркованную на пустынной улице засыпающего жилого района. Сигнал вызова не унимался, и стоило нажать кнопку приёма, раздражённое шипение Донована хлынуло в салон, аж под обивку залезло:
- Батлер, что у вас там происходит? Куда вы ушли от рации? Почему не докладываете обстановку?
Какую обстановку? Что докладывать? Батлер совсем растерялся. Правильные и естественные вопросы Донована требовали немедленного ответа. Как школьник в поисках шпаргалки, Батлер суетливо огляделся. Вот дома за окном - это Стокгольм, да, он же теперь живёт в Стокгольме. Плотная полоса машин, припаркованных на ночь, - хорошо ещё, что нашлось свободное место…
- Батлер?!
И тут взгляд прилип к фотографии на приборном щитке. Рябая шапочка, помпон…
- Донован! - Батлер едва удержался от крика. - Клиент прошёл мимо машины.
- Вы уверены? Только что? Вы ещё видите его? Не смотрите подолгу! Объект не должен на вас обратить внимания!
- Нет… Не вижу. Он… ушёл!
- Батлер, хватит мямлить, отвечайте по порядку: как давно он прошёл мимо вас, в какую…
- Я не знаю.
- Что?!
- Я не знаю, Донован! - сумка, спокойная чуть усталая походка, сплетение ворсистых нитей - всё стало кусками собираться в мозаику. - Он что-то сделал… Я не знаю.
- Холибэйкер! Джереми, ответь! - на другом конце линии Донован пытался вызвать помощника, видимо, по другой рации.
Батлер окончательно пришёл в себя, и теперь как в замедленной съёмке пересматривал короткую историю своего позора: вот Клиент идёт по тротуару, издалека и не торопясь, вот спускается на мостовую, вот пересекает разделительную полосу… Да что же это за наваждение?
Где-то неподалёку раздался громкий металлический звук - то ли лязг, то ли звон, - его было слышно даже через закрытое окно.
- Где Холибэйкер? - страшным голосом спросил Донован. - Батлер, мать твою, где мой Холибэйкер?!
Джереми Холибэйкер впервые за долгое-долгое время чувствовал себя в своей тарелке.
Как же давно это было - без малого пять лет назад! - молодой капрал, грудь колесом, руки по швам, - застыл перед неприметным штатским с безликим бэйджем: ни названия организации, ни логотипа, ничего - одна фамилия: Донован.
- Разрешите обратиться! - гаркнул капрал, и голос не подвёл, прозвучал раскатисто, будто зенитная ракета ушла со стапеля.