– А, Вы плетете на досуге корзинки? Это весьма похвальное увлечение. А каковы Ваши сексуальные предпочтения? И с кем Вы жили в последнее время?
– … твою мать! – закричал Шамбамбукли.
– О! – человек восхищенно вскинул брови. – Мою мать? Вы? Лично?
Он быстро застрочил в блокноте.
– Ну и в заключение, Ваши планы на будущее?
– Еще одно слово… – прохрипел Шамбамбукли, – и я своими руками!..
– Значит, у Вас запланировано еще одно Слово? Ну, спасибо за Откровение, – коротко поклонился человек, сложил бумаги в портфель и исчез.
Это был лишь первый пророк из нескольких тысяч…
заповеди
– Ты только послушай, какие я заповеди придумал! Обхохочешься!
Демиург Шамбамбукли покосился на листок в руках демиурга Мазукты.
– Заповеди?..
– Ага. Это очень занятная игра. Даешь людям какое-то указание, а потом смотришь, как они его выполняют.
– Ну-ка, дай взглянуть…
Демиург Шамбамбукли взял листок и прочел первую фразу.
– "Не стой под стрелой"… А что это означает?
– Это ничего не должно означать, это заповедь. Главное, чтобы звучало весомо и повелительно.
– Погоди, я чего-то не понимаю…
– А тут и понимать нечего! – Мазукта отобрал листок. – Вкладывать в заповедь какой-то смысл – глупое и неблагодарное занятие. Я сам так сперва делал, а потом понял, что это бессмысленно.
– Но почему?
– Да потому что людям ничьи советы свыше на фиг не нужны! Они все равно истолкуют любые слова так, как им больше понравится. Или каким-нибудь совсем дурацким образом. Лишь бы только не выполнять инструкции.
Демиург Шамбамбукли непонимающе заморгал. Мазукта вздохнул.
– Так. Объясняю подробнее. Вот дал я, к примеру, людям такую полезную заповедь: "Мойте руки перед едой".
– В высшей степени разумное высказывание! – заметил Шамбамбукли.
– Кхм… да. Вот, взгляни сюда.
Мазукта протянул руку и достал с полки один за другим четыре толстых тома.
– Это что? – удивился Шамбамбукли.
– Комментарии мудрецов. Только на одну эту заповедь. Выясняли, что значит "перед".
Шамбамбукли присвистнул.
– Нехило… И к каким результатам они в конце концов пришли?
– Ну, если вкратце – то постановили, что промежуток между мытьем рук и поеданием пищи должен составлять не менее шести часов. А в те дни, когда приходится мыть руки с мылом, они и вовсе постятся.
– А… а какой в этом смысл? – осторожно спросил Шамбамбукли.
– Да никакого смысла. То есть считается, что какой-то есть. Но Высший. Недоступный человеческому пониманию.
Шамбамбукли недоверчиво хмыкнул.
– Или вот, – продолжал Мазукта, – "По газонам не ходить". Люди почти двести лет спорили, что я имел в виду. В конце концов, на основании косвенных намеков, подключив к работе лингвистов, установили, что такая форма глагола – "ходить" – употреблена в данном контексте с целью подчеркнуть, что по газонам нельзя перемещаться босиком, налегке и медленно. А в сапогах, бегом и с полной выкладкой – не только можно, но даже рекомендуется.
– Брр! – откомментировал Шамбамбукли.
– В общем, теперь для меня это просто игра, – заключил Мазукта. – Составляю пару десятков заповедей, а потом смотрю, как человечки начинают с ними извращаться. Иногда очень смешно получается! Попробуй.
Шамбамбукли неопределенно пожал плечами.
– Ну, не хочешь – не надо, – сказал Мазукта. – Только, когда будешь наставлять своих человеков, попомни мои слова. Заповеди должны быть четкими, ясными, не допускающими никаких двояких толкований и простыми в исполнении…
– Я не собираюсь давать никому никаких заповедей, – перебил Шамбамбукли.
– То есть как? – опешил Мазукта.
– Ну… так. Если человечество само не в состоянии разобраться, что можно делать, а чего нельзя – то кому оно нужно, такое человечество?
и все-таки она вертится
Тесная камера осветилась неземным светом, и перед заключенным возникла сияющая фигура.
– Не ты ли великий ученый астроном Бармалео Бармалей? – вопросила фигура.
– Я, – кивнул заключенный. – А с кем имею честь разговаривать?
– Я – твой демиург.
– Шамбамбукли?
– Да, так меня зовут.
– Очень приятно.
– Взаимно.
Демиург и астроном вежливо поклонились друг другу.
– А можно немного притушить свет? – попросил Бармалео Бармалей. – Глаза режет.
– О, прошу прощения! – Шамбамбукли перестал сиять и разом утратил величественный вид. – Так лучше?
– Гораздо! А можно спросить, чем обязан визитом?..
– Все очень просто, – охотно отозвался Шамбамбукли. – Завтра на рассвете ты предстанешь перед Ученым Советом Великой Инквизиции. И тебя приговорят к мучительной смерти. А это неправильно.
– Неправильно – потому что я прав?
– Нет, потому что мне тебя жалко.
Бармалео Бармалей задумался.
– Но ведь она вертится? – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал он.
– Нет, – помотал головой демиург Шамбамбукли. – Не вертится. Это я тебе точно говорю.
– Не может быть! – нахмурился Бармалео. – Я всесторонне изучал этот вопрос тридцать лет и три года, провел массу измерений и со всей ответственностью заявляю: она вертится! Могу доказать.
– Не можешь, – ответил демиург. – Потому что она на самом деле не вертится. Ты где-то ошибся.
– Не мог я ошибиться! – Бармалео Бармалей стукнул кулаком по коленке. – Я наблюдал за звездами, я для этого даже изобрел телескоп. Все выкладки перепроверял по десять раз. Ошибки нет!
– Очевидно, где-то она все же есть, – ласково, как ребенку, улыбнулся демиург. – Мне бы не хотелось, чтобы тебя казнили, я решил тебя спасти и поэтому пришел лично заверить…
– Я не нуждаюсь в таком спасении! – насупился астроном. – Не надо мне вашей спасительной лжи, я стоял и буду стоять за правду!
– Ты хочешь сказать, что я лгу?! – удивился демиург.
– Я это, кажется, уже сказал. Ложь во спасение и всякое такое… Так вот – не надо. Спасибо, конечно, но обойдусь.
– Послушай, – немного помолчав, произнес Шамбамбукли. – Это мироздание я создал вот этими руками, – он показал астроному свои ладони, – и кому как не мне знать, что там вертится, а что нет? Я тебе говорю как крупнейший специалист в данном вопросе…
– А я не верю! – отрезал Бармалео. – Она все-таки вертится. И это факт!
– Нет, не вертится!
– Нет, вертится!
– Зуб даю, не вертится!
– Мамой клянусь, вертится!
Демиург навис над астрономом, уперев руки в бока. Астроном с вызовом вздернул на демиурга подбородок.
– Значит, так?
– Да!
– Ну хорошо же. Я тебе покажу… Я тебе сейчас так покажу!..
Демиург Шамбамбукли схватил Бармалео Бармалея за шкирку и свечкой взмыл вверх, сквозь тюремный камень, сквозь облака и тонкий озоновый слой. Астроном даже пискнуть не успел, как уже стоял рядом с демиургом на балкончике небесных чертогов.
– Вот, смотри сам! – Шамбамбукли ткнул рукой вниз. – Изволь убедиться, она движется равномерно и прямолиней…
Шамбамбукли поперхнулся на полуслове и уставился в недоумении на развернувшуюся внизу картину.
Зажмурив от удовольствия глаза, огромная черепаха медленно кружилась и раскачивалась в трансе под музыку сфер. На ее панцире неуклюже переминались с ноги на ногу три слона, стараясь попадать в такт. Лежащая на их спинах земля наклонялась то на одну, то на другую сторону, и от этого в океане возникали приливы и отливы.
– Ну, что я говорил?! – с торжеством воскликнул Бармалео Бармалей. – Все-таки она вертится!
– Безобразие какое… – возмутился Шамбамбукли. – Кто посмел поставить этот психоделический мотивчик? Я же сам запускал походный марш!
Он вздохнул, выдернул зуб и протянул астроному.
– На. Ты был прав.
– Я же говорил, а ты не верил, – наставительно поднял палец Бармалео Бармалей. – Наука не ошибается! Иначе она называется лженаукой.
– Ладно, – отмахнулся Шамбамбукли. – А что завтра с Инквизицией делать будем?
– Да ну ее! – беспечно пожал плечами Бармалео Бармалей. – Навру чего-нибудь, велика важность! Это уже не принципиально, потому что… – его глаза сверкнули восторгом фанатика. – А все-таки! Она! Вертится!
пасьянс
– Чем занимаешься? – спросил демиург Шамбамбукли.
– Карты раскладываю, – мрачно отозвался демиург Мазукта.
– Получается?
– Нет.
Демиург Шамбамбукли присел на корточки рядом с Мазуктой.
– А что будет, если все сложится?
– Мир во всем мире, – огрызнулся Мазукта, – и трудно-представимое счастье для всего человечества.
– Ух ты! – восхитился Шамбамбукли и посмотрел на расклад.
Мазукта как раз совмещал края двух карт.
– Так годится, по-твоему?
Шамбамбукли посмотрел, склонив голову набок.
– По-моему, красиво, – он провел пальцем по изгибу реки на месте соединения карт. – Вполне естественная граница.
– Я тоже так думаю. И народы там родственные, даже языки похожи. Вот с запада что приткнуть, не знаю…
Некоторое время демиурги передвигали контурные карты, убирали одни, подсовывали другие – но границы никак не хотели совмещаться. Постоянно наползали одна на другую, а несколько маленьких карт карманного формата и вовсе потерялись под широкими листами.
– Вот еще этих четырех королей надо распихать… – кусая губу, размышлял Мазукта. – Их рядом никак нельзя держать, один другого побьет.
– А если этого – туда, а того – сюда? – предложил Шамбамбукли.
– А этих двух?