Славное платьице, Торк, – сказал он, надеясь, что на глазах своих ощущает не вполне все же слезы. Ради ёба.
– Ага. – Торк самодовольно оправил тянучую ткань на коленях. – Ляси просто искрошила то, что было на мне, а мне же надо в чем-то домой идти.
Тут Джейк и вовсе встревожился.
– А вы, парни, вы…
– Мы что? – спросил Тристрам подозрительно невинно.
Джейк решил, что ему вообще-то не хочется больше ничего знать про вчерашнюю ночь. Его там не было. Что бы там ни случилось, оно случилось не с ним. По принципу необходимого знания знать ему об этом было обходимо. Он несколько раз быстро мигнул.
– По-моему, мы готовы, – объявил он, меняя тему. – К тому, что "Босния" в этом мире чего-то добьется. Я решил позвонить в "Аннадейл" и узнать, нельзя ли нам там выступить. С "Девчонками", разумеется.
– Четко, – сказал Торкиль, не прекращая пялиться на Джейка. У него что – слезы на глазах?
В трофической цепи сиднейского паб-рока отель "Аннадейл" располагался одним звеном повыше – хотя бы потому, что сцена в нем не сконструирована из молочных ящиков, бар находится в логичном углу и в зал помещается больше народу.
Старожилы сравнивали вечер "Боснии"/"Девчонок" в "Аннадейле" со знаменитым сейшеном, сыгранным "Полночным Маслом" в таверне "Выход на сцену" в 1980 году, когда в помещение, лицензированное на 129 человек, набилось почти 2000, а еще 500 остались бунтовать снаружи. Никто даже отдаленно прикинуть не мог, скольким удалось проникнуть тем вечером в "Аннадейл", – вышибалы, как и все прочие, попали под хаотически-эротические чары девчонок и голышом отплясывали "уйди-уйди" на бильярдных столах.
– Я так прикидываю, пора в путь, – заметил Джейк близнецам, когда все закончилось. Они подпирали собой комби, дожидаясь, когда девчонки извлекут себя из бурливого роя поклонников, которые осадили их в ту же секунду, когда они вынырнули из служебного выхода, и теперь, час или больше того спустя, по-прежнему их окружали. Виднелись только подскакивающие антенны.
Торкиль недоверчиво посмотрел на Джейка:
– Ты девчонок не хочешь ждать?
– Ты же, типа, не ревнуешь или как-то? – Тристрам тоже был шокирован.
Джейк оделил обоих презрительным взглядом.
– Вы оба меня разочаровываете, – вздохнул он. – Глубоко разочаровываете. Как будто бы. Я имел в виду – очевидно, – что нам пора в дорогу с этим шоу. Гастроли. Я смотрю в будущее и вижу Мельбурн, Канберру, Брисбен, Байрон-Бэй. У вас уже что-то назначено? Говорите сейчас или покойтесь с миром.
Лица близнецов вспыхнули, словно пара софитов.
– Давай, – восторгнулся Торкиль. – Мне, кажется, все равно уже давно полагается долгая увольнительная от пособия.
– А я, – объявил Тристрам, – проверю ежедневник, но, похоже, у меня ничего не запланировано на следующие, э-э, лет двадцать. Поэтому, типа, когда угодно меня устраивает. – Он подпрыгнул, долбанул кулаком воздух и заулюлюкал. – Рок-ебицки-ролл.
Комби Кейт встревожилась. Они же не планируют ехать по всем этим дорогам на ней, правда? В ее возрасте допыхтеть до магазинов – уже травма. Ее прошибло холодным радиаторным потом. Чем больше она думала о том, как скажется подобное путешествие на ее больных суставах и стартере, тем больше убеждалась, что нервный припадок неминуем.
Перед Джейком предстали две хорошенькие девчушки с бинди на лбах, перьями в волосах и похотью во взорах. Вот теперь больше похоже на правду. Джейк испустил свою убийственную улыбку и свернулся чувственной расслабленной кривой. Поднес к губам сигарету, вздернул бровь и перевел взгляд с одной на другую.
– Зра-ассьте, – протянул он.
– Э, привет? – ответила одна с зеленым блеском на щеках. – Мы как бы это… очень большие поклонницы?
Джейк раздулся от гордости.
– "Девчонок"? – продолжала между тем девчушка. – И мы хотели спросить, вы не могли бы нам у них подписать…
Дело уже шло сильно к утру, когда Бэби, Пупсик и Ляси наконец подскакали к комби, пузырясь от выступления и обожания и извиняясь, что так всех задержали.
Но для начала нужно было с толкача завести бедняжку Кейт. Бэби сделала это кончиком мизинца.
– Эротика, – фальшиво распевал Эрос. – Эротика.
– Невротика, – дразнил его попутчик-роид, проносясь мимо и отказываясь вовлечься даже в малейшее столкновение. – Донкихотика.
– Деспотика, – гикал другой. – Идиотика.
Он врезался прямехонько в первого, только чтобы досадить Эросу. Во все стороны полетели астероидные обломки, а в пространстве разнеслись их вопли наслаждения.
Если они не желают с ним играть, оставили бы его вообще в покое.
В расстроенных чувствах Эрос пыхтел и пыжился, однако по-прежнему не мог соскочить с орбиты. Но что-то у него все же получилось. Филиппины пережили несколько мелких извержений вулканов, в кипящих грязевых источниках Новой Зеландии интенсивно забулькало, а Пекин слегка поежился на своей геологической платформе. Чувствуете, как Земля движется у вас под ногами?
А в тайной утробе Пентагона, поблизости от смычки тонкой кишки "Наступательных Стратегий" с толстой кишкой "Военной Разведки" в глубине пребывала сравнительно незаметная дверь, куда заходили очень немногие; за дверью происходило такое, за что Фокс Малдер с радостью отдал бы свою правую руку – и руку Дэны Скалли в придачу. На двери был помещен знак, который нетренированному глазу мог бы показаться запретом на фрисби. Под логотипом – натрафареченные буквы: "НЕТПОЧВЭ".
Здесь находилась штаб-квартира очень-очень засекреченного и крайне жуткого Негражданского Тайного Проекта Отлова Чужих и Внеземной Экзотики. Но кабинеты, располагавшиеся за незаметной дверью, были далеки от скромности. Внутри находилась обширная библиотека, компьютерный центр и хорошо укомплектованная лаборатория, несильно отличавшаяся от отсека сексуальных экспериментов на "Дочдочи". Среди прочего, О Чем Вам Не Хотелось Бы Знать, было и то, что лежало в небольших контейнерах, похожих на гробы, – они занимали собой шкаф охлаждения в целую стену. Единственным украшением здесь служили плакаты "Разыскивается" с портретами и описаниями Инопланетянина, разнообразных Клинтонов и капитана Кверка.
Когда зазвонил телефон, человек, управлявший НЕТПОЧВЭ, – генерал Майксон по прозвищу "Шакал" – как раз изучал телевизионный рекламный ролик, в котором, похоже, снимались подлинные инопланетные актеры. Поставив видак на паузу, он стукнул по кнопке селектора. Затем опустил свой воинский корпус в кожаное кресло на колесиках, выпятил огромный подбородок Ракеты Роджера и гавкнул решетке селектора:
– Майксон.
– Бо Дэвиди. Связь с общественностью.
Связью с общественностью Майксон не особо увлекался. Из пепельницы он вытащил дротик и метнул его в плакат с Кверком. Метательный снаряд угодил капитану точно в середину выпуклого лба.
– Ну, Дэвиди, – сказал генерал. – Что на этот раз? – Он взял еще дротик. – У меня не весь день свободен.
– Когда-нибудь слышали о группе под названием… э… сейчас проверю… вот, "Персоны, Озабоченные Реальностью Атаки на Наш Общий Интегрированный Дом"?
Майксон закатил глаза:
– ПОРАНОИДы. Психи все как один.
– Жестковато вы их.
Генерал пожал широкими войсковыми плечами:
– Можешь сам по буквам написать, Дэвиди. – Он поковырял в носу и обследовал добычу на предмет наличия инопланетных спор.
– У меня тут журналист из "Тайма" хочет комментариев на заявления этой группы, что военные утаивают информацию по контактам с чужими.
– Отрицай. Всё. – Иногда Майксон не верил в реальность этих парней из пиар-службы. Там все сплошняком – "горит дома свет, но никого дома нет". Тьфу ты! – беззвучно произнес он в трубку.
– Других комментариев не будет?
– Нет. Это все?
– Да тут вообще-то еще кое-что. Не знаю, захочется вам с этим возиться или нет. Но от наших источников в Сиднее поступает разрозненная информация, что там неожиданно приземлилась стайка зеленокожих чужих женского пола и они, э, организовали рок-группу.
– Зеленокожие чужие женского пола. Рок-группа. – Майксон снова закатил глаза. – И тебе опять нужен комментарий?
– Если вы…
– Я – нет.
– Ладно. Не проблема. Спасибо, генерал.
– Мое удовольствие.
Рок-группа, ради всего святого. И где, к ебеням, находится этот Сидней? Что это за имя для места? Как говорить – "я сиденец", что ли?
Я вас умоляю.
Жарко, как не знаю, – пожаловался Тристрам, вытирая лоб рукавом своей футболки с именем Карен Карпентер. Лето в Ньютауне – это сауна. Больше всего в своем непреклонном черном страдали готы. Но в Ньютауне белое не носилось никем, даже летом. О, конечно – яппи, которые энергично старались облагородить это место, – они белое носили. Но на самом деле они к Ньютауну отношения не имели. Они не считались.