Последняя песня их отделения – "В отсеке сексуальных экспериментов (что угодно начнет, что угодно кончает)" – прошла, как куннилингус. НЯМ! – вопила публика. НЯМ!
– Мы – "Роковые Девчонки из Открытого Космоса", – сказала воодушевленная Бэби, купаясь в ope восторга и аплодисментах, словно ячейка солнечной батареи в лучах светила. – Большое спасибо. После короткого перерыва будет "Босния".
– Еще! – верещала публика. – Еще! – Паб сотрясался от топота сапог и хлопанья рук. – Еще! Еще!
Бэби вопросительно посмотрела на Джейка. Он пожал плечами – дескать, ладно. С одной стороны – фантастика. Он не помнил, когда в последний раз группу разогрева вызывали на бис. С другой стороны, выступать следом чертовски сложно, а выступать следом нужно. "Девчонки" закончили песней "2000 световых лет от дома".
"Босния" открыла свое выступление потешателем толпы "Долой Пациков" – песней, выражающей симпатии семье получателей пособия, к которым правительство и СМИ начали придираться за то, что они отказались устраиваться на мозгоумертвляющую работу, требовавшую от них уродских причесок и ношения тошнотных униформ. Для значительной части народонаселения семья эта стала национальными героями. К примеру – для всего Ньютауна. Толпа была уже так тщательно разогрета "Девчонками", что устроила "Боснии" лучший прием за всю историю группы. Бэби, Ляси и Пупсик, осаждаемые фанатами, пытались поступать по справедливости и по меньшей мере делать вид, будто слушают "Боснию". Это было нелегко.
Когда все закончилось, Генри подошел и торжественно пожал руку каждой девчонке.
– Это было почетно, – пробормотал он, повернулся и с достоинством удалился.
Грег наконец зажег свет и выгнал последних питухов из паба. Обе команды, ошалелые от успешного вечера, упаковались и в молчании выволокли оборудование. Джейк и Бэби разобрали сцену – ритуал для всех групп, играющих в "Сандо", – и теперь тусовались возле стойки в ожидании, когда им заплатят.
– Так, – сказал Джейк. – Так-так. – Ну и вечерок им выдался.
Торк и Трист, грузившие фургон с Пупсиком, тоже забрели внутрь.
– Где Ляси? – спросила Бэби. – Она разве не с вами?
– Она двинулась дальше, – похоронным тоном ответил Торк.
– К лучшим и большим вещам, – патетично подхватил Трист.
– К тройняшкам, – уточнила Пупсик. – На быстрой машине.
– Ни фига себе, – подавил смешок Джейк.
– Фига, – ответил Торкиль.
– Определенно фига, – подтвердил Тристрам. – Она даже убедила их пустить ее за руль. Оставила полосу горелой резины в несколько метров длиной. Невероятно.
– Так мы и поняли, что машина быстрая.
Пупсик фыркнула. Бэби встревожилась. Как и Бэби, на Нефоне Ляси пожизненно запретили водить машину.
– Ну и деффка, – вздохнула Пупсик.
Грег выдал две сотни долларов, обещанные группам, и добавил еще сто пятьдесят как премию.
– Это за то, что набили нас под завязку, парни, – сказал он, глядя на девчонок.
– Чео-оотко, – выдохнул Джейк и принялся делить добычу. Потом остановился. Сто долларов он сложил в одну кучку на стойке, двести пятьдесят – в другую, и эту последнюю подвинул Пупсику и Бэби. – Вы заслужили премию.
Пупсик посмотрела на Бэби.
– Нас бы тут не было без вас. – И передвинула кучку обратно.
Торкиль и Тристрам затаили дыхание.
– Тогда давайте пополам, – рассудил Джейк. – И мы заказываем напитки в "Сонях". Ударим по коктейлям. Вам очень понравятся стаканы для "Маргарит".
На пустынной дороге недалеко от Вуллонгонга из ниоткуда заухухала полицейская сирена. В зеркальце заднего вида замигало красным и синим.
– Блять! – хором сказали тройняшки. – Останови машину, Ляси, – сказал Боб, Род или Роб.
Ляси пожала плечами и наступила на тормоз. Машину драматически закрутило. Лишь жестко дернув руль, сержант Олвин Перец умудрился избежать столкновения. Когда все движущиеся тела наконец пришли в состояние покоя, тройняшки позеленели, как ногти на ногах альфа-центавра. Ляси сыграла им октаву-другую дикого ксилофонного смеха, а сержант Перец бросился на штурм, одну руку держа на пистолете.
– Хочешь пососать мне хуй? – приветствовала его Ляси.
– Лучше найми себе адвоката, сынок, – взорвался ей в лицо тот.
– Я знаю эту песню, – чирикнула Ляси, еще не переведя дух после своей веселой поездочки. – "Жестокое Море", да?
– Права и регистрация.
– Ты вообще за кого себя держишь – за Бога? – Наглый, как не знаю.
Сержант Перец терпение терял быстро.
– Из машины, – скомандовал он. И для убедительности помахал пистолетом. – Руки в воздух.
– Эту я тоже знаю – "серебряный стул". – Ляси послала ему воздушный поцелуй. – Шучу. Придержи крышак. – Из всех девчонок она быстрее прочих освоилась с местным жаргоном.
Не обращая внимания на отчаянные призывы к осторожности в трех экземплярах, исходящие от попутчиков, Ляси ухмыльнулась сержанту Перецу, и ухмылка у нее была большой, сочной, волшебной – такая сбивала землян насмерть.
Сержант Перец моргнул. Гнев вытек из него быстрее, чем произнесешь "Оркестр Клуба Одиноких Сердец". Вместо гнева он весь налился любовью и миром. Женщины прекраснее Ляси он не видел никогда в жизни – она была даже прекраснее Лили, стоматолога-гигиениста, которая подарила ему первый сексуальный опыт в кресле, когда ему было четырнадцать, прекраснее сестры его жены в красном поясе с подвязками и чулках, прекраснее Гая Пирса в "Присцилле". Сержант с трудом вернул разум к работе. Посмотрел на регистрацию.
– Э-э, вы зарегистрированы до, о, так это же этот год, – сказал он. Перец пытался вспомнить, что должен делать. – Тогда, наверное, все в порядке. – И он осел на колени.
– Как ты это сделала? – прошептал Род, Роб или Боб с восхищением, выходя из машины, чтобы разглядеть получше.
Ляси проигнорировала вопрос.
– Съешь меня, – скомандовала она сержанту Перецу и распростерлась для наслаждений на капоте. Машина запылала – сначала незаметно, потом свет стал ярче. Краска пошла мелкими волдырями там, где ее касалась кожа Ляси. Девчонка была горяча. Одного вида сержанта Переца в его славненьком земном мундирчике, с его обожабельными большими земными коленками хватило, чтобы возбудить у нее между ног – более-менее – некое образование, пригодное для поедания. А к тройняшкам она воззвала:
– Не уходите. Вы следующие. И передайте мне Е, будьте добры?
– Позвольте мне, – галантно предложил сержант Перец, доставая пилюльку из кармана форменной рубашки и подползая на коленях по асфальту к ней ближе. – Мы, э-э, сегодня проводили небольшой рейд. Полагаю, продукт качественный. Очень чистый.
– Сколько пар наручников у вас есть, сэр? – поинтересовался Боб, Роб или Род. Перец перевел на них взгляд так, словно увидел впервые. Три идентичных молодых человека с постной мускулатурой, наобум стриженными волосами, окрашенными в платину, большими голубыми глазами и пухлыми красными губами, словно у ангелов – или, улыбнулась себе Ляси, у херувимов, – поверх чистых белых зубов.
– На весь хоровод хватит, – двусмысленно ответил полицейский.
– Вокруг чего? – хором осведомились Роб, Боб и Род с бесовщинкой в глазах. Второй смысл они уловили.
Ляси не возвращалась на блюдце еще три дня.
Ваш верный рецензент с некоторым трюдом просыпался воскресным утром, вечером, короче, а потому попал в "Сандо" лишь ко второй половине отделения, отыгранного цыпочками "Роковых Девчонок из Отрытого Космоса" (врубитесь в антенны, девушки!). Кто-то у барной стойки сказал мне, что они с планеты Ню-фон – хотя, возможно, просто хотел сказать, что с планеты Ньютаун. Ньютаун же сам себе в некотором роде планета, нет? Но, возвращаясь к "Девчонкам" – где они были всю мою жись? Звук у них мускулистый и чисто-женский, натянутый и добивает до человеческих голов убойными зацепами. Мое предскозание: эти девчонки взлетят астрологически.