- Иди к нам, Стен! - присоединилась к ней я.
Мы изогнулись на камнях, принимая наиболее соблазнительные, на наш неискушенный взгляд, позы. Все внимание наше было занято тем, чтобы не шлепнуться прямо в море, потому мы и не заметили, как подошедший к берегу ловко подбирается к нам.
- Ой! - внезапно завизжала Тина.
Я обернулась и от удивления все-таки не смогла удержать равновесие, поскольку стоял на берегу вовсе не Стен, а староста. Трезвый, разумеется.
- Внемли мне, - начал было Ден, не видевший из своего укрытия, кого именно собрался вразумлять. - Внемли, сын мой, к тебе я взываю!
Промокшая и продрогшая, я выбралась на берег как раз вовремя, дабы увидеть плачевное зрелище - староста вытягивал Дена из расселины за ухо.
- А ну марш в деревню! - велел нам рассерженный мужик. - Тоже мне, шутники выискались! Я вас мигом отучу дурью маяться.
Меня он, правду сказать, все же пожалел и отдал свой кожух, что, впрочем, вовсе не помешало ему наказать нас по всей строгости.
Досталось нам знатно. Мне еще повезло, поскольку матушка Сузи, разбуженная старостой и выслушавшая с самым серьезным лицом о моем прегрешении, закрыв за ночным гостем дверь, просто потрепала меня по волосам и сказала:
- Ступай в кровать, до рассвета уж недолго осталось.
Я, ожидавшая серьезной выволочки, замерла на месте, недоверчиво уставившись на матушку.
- Ожидала, ругать тебя буду? - понимающе усмехнулась она. - Не стану, Лесса. Ты сама себя наказала: замерзла, продрогла, хорошо еще, ежели не простудилась. И выспаться утром я тебе, уж не обессудь, не позволю: будь любезна встать вместе с солнцем и заняться делом. А что до выходки вашей… Так и сама я была юной и глупой, много чего натворила. И как постарше стала, вовсе ума не прибавилось.
- Матушка, ты сейчас о замужестве своем? - робко спросила я.
Сузи никогда не рассказывала мне о том, как познакомилась с покойным ныне Бартом, но вовсе не требовалось обладать недюжинным умом, дабы понять, что родители ее брак дочери с рыбаком одобрить никак не могли. И вот теперь я даже затаила дыхание: а ну как матушка расскажет что-нибудь интересное? Но надеждам моим не суждено было сбыться.
- Не любопытничай, Лесса, - сурово сказала она. - Все, что тебе надобно знать, расскажу в свой черед. А пока ты еще слишком мала.
Мне было немного обидно услышать такие слова. В то лето мне исполнилось целых тринадцать лет и по меркам Бухты-за-Скалами я была уже почти невестой.
Впрочем, моим друзьям, несмотря на наш уже столь солидный возраст, досталось куда сильнее, нежели мне: их попросту выпороли розгами. И если корчмарь пожалел дочь и отвесил ей несколько несильных ударов, то бедолага Ден еще два дня сидеть не мог: Томас постарался на славу. А староста еще и велел нам в наказание отдраить школу. И вот теперь Тина вполголоса переругивалась с Деном, доказывая другу, что выдал нас рыжий Савка - больше некому.
- Ты сам-то хоть веришь, что староста среди ночи ни с того, ни с сего решил вдруг прогуляться по берегу? Дружок твой нас выдал, из обиды, что с собой его не взяли.
- Нет у тебя никаких доказательств, - твердо отвечал Ден. - А наветам верить нельзя, любого оклеветать можно.
Тина только сплюнула в сердцах. А Савка так и не отстал от нашей компании, как ни пытались мы с подругой воротить от него нос.
Каждую осень в деревню приезжали сборщики податей. На сей они заявились, пока мы были в лесу - собирали грибы. Недавно прошли обильные дожди, но все еще стояло тепло, и грибов в лесу выросло множество. Отрядили на их сбор почти всю ребятню, ведь грибы можно было высушить над печью и есть потом всю зиму. Похватав корзины, мы отправились в лес, когда только светало, а вернулись к обеду, уставшие и голодные. Ходить по лесу, внимательно глядя под ноги, то и дело приседая в поисках грибной поляны, было интересно. Листья уже устилали землю золотым ковром, успевшим частью побуреть. Мы набрали полные корзины и, донельзя довольные собой, возвращались в деревню.
Вся деревня как раз собралась перед домом для общих сходов - тем самым, который в утренние часы превращался в школу. По высокому крыльцу расхаживал невысокий тучный мужчина в богатой одежде и с завитыми в локоны каштановыми волосами - сборщик. Лица рыбаков были хмурыми - видать, слова новоприбывшего им пришлись не по душе. Однако же стояли молча, роптать не смели. Только староста вышел вперед и злым голосом спросил:
- А нам зимовать как прикажете? Почитай, боле десяти лет год от года все больше и больше требуете. И так из последнего тянемся. Нельзя подати повышать, не с чего нам платить их станет.
Толстячок на крыльце замахнулся хлыстом. Вид у него был вовсе даже не забавный, скорее уж грозный - во всяком случае, жена старосты, испуганно охнув, тут же схватила мужа за руку.
- Молчать, смерд! - презрительно процедил сборщик сквозь зубы. - Или ты осмелишься оспаривать приказ его светлости?
- Гастон, - боязливо пробормотала жена старосты, крепко вцепившись ему в руку, - Гастон, не надо.
Тяжелый взгляд сборщика тем временем остановился на нас с Тиной.
- Что в корзинах? - спросил он негромко, но слова его в повисшей тишине прозвучали подобно громовым раскатам.
Побледневшая Тина сглотнула и уставилась на мужчину расширившимися от испуга глазами.
- Почто онемели, девки? Отвечайте немедля.
- Грибы, - тихо выговорила я, с трудом шевеля непослушными губами.
- Подойди сюда, - велел мне сборщик.
Тина рядом со мной тихонько всхлипнула, а я медленно подошла к крыльцу. Дикий страх и желание бросить корзину и убежать сменились странным безразличием.
- Ну вот, - насмешливо протянул толстяк, вытаскивая из корзины огромный боровик. - А плакались, что с голоду дохнете. Да с вас еще брать и брать. Что с грибами делать намерены?
- Сушить, - равнодушно ответила я, глядя в сторону.
- Сушить - это хорошо, - похоже, сборщик податей был чрезвычайно собой доволен. - Пожалуй, надо с вашей деревни еще и грибы сушеные брать. По связке с каждого дома. Или по две. Нет, лучше по три. Запиши!
Худощавый писарь, на которого я прежде не обратила внимания - все оно было приковано к напыщенному коротышке - быстро застрочил пером.
- Да помилуйте! - не выдержал кто-то в толпе. - А коли осень выдастся сухая аль холодная, где мы эти три связки наберем?
Толстяк покраснел от гнева.
- Что? Мне, представителю его светлости, перечить удумали? Ну я вам сейчас покажу! Вы у меня надолго этот день запомните!
Хлыст со свистом рассек воздух - и внезапно вспыхнул огнем и развеялся пеплом. Я успела еще заметить недоумение и растерянность на лице сборщика, прежде чем радужные пятна заплясали у меня перед глазами и все вокруг - толстяк, писарь, моя корзина на крыльце, толпа перед общинным домом - завертелось безумным хороводом. А потом наступила темнота.
…Виски и лоб приятно холодила мокрая холстина, а где-то неподалеку звучали встревоженные голоса. Слов я не разобрала, а вот говорящих узнала: матушка Сузи и Гевор. Я попыталась было открыть глаза и приподняться, но яркий свет вызвал вспышку головной боли и я со стоном откинулась обратно.
- Лесса! Очнулась! - тут же захлопотала вокруг меня матушка. - На вот водички попей.
Она поддержала мне голову и поднесла к губам кружку с прохладной водой. Я сделала глоток и ощутила, как понемногу отступает головокружение.
- Что со мной случилось?
- В обморок упала. Да и не ты одна. Оно и не удивительно - не каждый день эдакие страсти увидать можно. Шутка ли - сам Морской Бог вступился за детей своих.
- Алесса пришла в себя? - раздался от двери голос Гевора. - Тогда я пойду, Сузи, раз больше вам помощь не нужна.
- Ступай, Гевор, - ответила матушка. - И благодарю тебя за то, что перенес девочку домой - самой бы мне не справиться.
- Не стоит, Сузи, оно мне не в труд было, - добродушно откликнулся парень. - И пощупайте Лессе затылок - как бы шишки не было.
За Гевором захлопнулась дверь, и матушка устремила на меня пытливый взор.
- Рассказывай! - потребовала она.
- Что рассказывать? - не поняла я.
- А все. Что чувствовала, о чем думала. Я-то знаю, что вовсе не Морской Бог испепелил кнут в руках этого гада. Хорошо еще, что народ вокруг толпился, да многие бабы и девки от увиденного сомлели, вот никто на тебя и не подумал.
Я даже решила, что ослышалась.
- На меня? Матушка Сузи, уж не полагаешь ли ты, что это я учинила подобное?
- Я не полагаю, - Сузи жестко усмехнулась. - Я знаю точно.
- Знаешь? - я никак не могла поверить ее словам. - Но откуда? Почему я?
- Из-за вот этого.
И Сузи прикоснулась к моей руке пониже локтевого сгиба, как раз там, где темнела странная отметина.
- Ты знаешь, что она означает, да, матушка? Все это время знала, но ничего мне не говорила и на вопросы мои не отвечала.
- Увы, знала, - глухо ответила женщина. - И надеялась, что никогда мне не придется рассказывать об этом тебе. Хорошо еще, что деревенские и представления не имеют, кому ставят такую метку. Но все-таки лучше им не знать о твоей отметине. Мало ли, кому они могут сболтнуть. Ох, боюсь, не получится у меня тебя уберечь. Сила твоя проснулась.
- Какая сила, матушка? О чем ты?
- Магическая сила, Лесса. Вот эта метка - знак принадлежности к роду магов. Более того, ставили ее только детям, у которых определяли способности. Едва я увидела ее - в тот самый первый день, когда купала посланную мне морем дочь - как поняла, кого удочерила. Была, правду сказать, во мне безумная надежда сберечь тебя от судьбы, да только, как видишь, не оправдалась.