Меня матушка тоже научила читать и писать, когда я была еще совсем мала. В одном из крепких кованых сундуков хранились в нашем доме привезенные из города книги, купленные в те далекие времена, когда Сузи еще не встретила Барта. Мне она выдавала их по одной и по прочтению требовала не просто пересказать, но рассказать, какие мысли возникали у меня во время чтения, кто из героев мне особенно полюбился и почему. Читать я любила - интересно было представлять иную жизнь, вовсе не похожую на наше размеренное существование в Бухте-за-Скалами. Героини книг будто бы жили в ином мире: они не пасли и не доили коз, не пропалывали грядки, не собирали летом с приятелями в лесу малину и ежевику, а осенью - грибы. И я иной раз вздыхала, думая о том, что, возможно, именно для такой вот книжной жизни и была рождена. Мечты о том, как я найду своего отца, нет-нет да возвращались ко мне, но с годами я все меньше верила в их осуществление. И никогда не рассказывала о них друзьям, опасаясь, что те поднимут меня на смех.
Детей моего возраста в деревне было немало. Мы то ссорились, то даже дрались (за что потом нам крепко доставалось от взрослых, ежели вдруг кто замечал синяки да царапины или, того хуже, разодранную рубаху), но потом все равно мирились. Лучшими своими друзьями я полагала Тину, дочь корчмаря, и Дена, сына одноногого Томаса. С Тиной мы были ровесницами, а Ден был постарше нас на два года, что отнюдь не мешало ему водиться с нами. К сожалению, Ден также дружил с рыжим Савкой, сыном Хаврона - а вот с ним мы друг друга недолюбливали. Савка имел обыкновение делать мне гадости исподтишка: то подножку подставит, то в спину толкнет, то сделает вид, что не заметил, если мне вдруг требовалась помощь.
- С гнильцой он, весь в папашу, - с самым серьезным видом заявила как-то Тина, когда я пожаловалась ей. - Так отец мой говорит. Хаврон-то вечно пытается кого-нибудь в корчме разжалобить, чтоб его выпивкой угостили, а отец так и сказал, что нечего, мол, ныть на судьбину, живется ему ничуть не хуже, нежели прочим. И что семеро у него по лавкам - так в том тоже нет чужой вины, а от пьянства лишний кусок хлеба в доме не появится.
- А что Хаврон? - спросила я, обмирая от любопытства и восторга.
Отец Тины представлялся мне в этот момент почти рыцарем из недавно прочитанной книги - отважным и справедливым. Надо же, не побоялся сказать такое прямо в лицо!
Тина пожала плечами.
- Да что он мог-то? Ведь ежели возмутится да нагрубит отцу, то куда ходить пьянствовать будет? Вот он и сделал вид, будто и не слыхал ничего.
Но вот Ден и слова плохого о друге слышать не желал, оттого мы с Тиной и вынуждены были мириться с тем, что Савка стал почти неизменным участником всех наших игр и проказ. Причем ежели случалось нам набедокурить так, что про то дознавались взрослые, то подлый Савка мигом выдавал всех нас, заверяя, что он-то сам ни в чем не участвовал, так, стоял в сторонке. Удивительное дело, но, глядя в его честные наивные голубые глаза, взрослые верили ему, так что он единственный из всех избегал наказания. Ден же объяснял этот удивительный факт не мерзким Савкиным характером, а его невероятным везением.
- Да Савка твой нас и выдал, - горячилась Тина, когда мы втроем отрабатывали наказание - мыли полы в школе. - Кто, как не он, знал, что мы хотим обрядиться в русалок да разыграть Стена?
- Нас случайно поймали, - упрямо повторял Ден.
Стыдно признаться, но задумка, из-за которой нам троим сильно влетело, принадлежала мне. Кривой Стен, любивший выпить еще в те далекие времена, когда море выбросило на берег разбитую лодку, в последние пару лет отдавался излюбленному занятию с особой страстью и напивался уже не раз в неделю, а почти ежедневно. Зачастую ночами будили всю деревню его пьяные песнопения, которые подвываниями и хриплым лаем подхватывали дворовые собаки. Несколько раз был Стен даже крепко бит мужиками, после чего клятвенно, со слезами на глазах, обещал исправиться. Но едва только начинали сходить оставшиеся после вразумления пьянчуги синяки, как Стен принимался за старое. Однажды, когда он бродил по улицам и горланил особенно долго, почти до рассвета, я, хмурая и невыспавшаяся, предложила план.
- А давайте устроим так, что Стену сам Морской Бог запретит пить.
- Ты что, правда можешь обращаться к Морскому Богу так, что он тебя непременно услышит? - глаза Тины загорелись любопытством. - Он тебя спас, выходит, ты его любимица - это все знают. Отец говорит, что у Морского Бога на тебя есть свои планы, но то не людского ума дело. А соседки судачили, что твоя мать купила тебе жизнь в обмен на свою и теперь ее душа навечно томится в морских чертогах. Значит, это правда?
- Да мне-то почем знать, - недовольно поморщилась я. - Со мной Морской Бог говорил не более, нежели с тобой.
- Сама ведь сказала про Стена, - разочарованно протянула подруга.
- Так это ведь не сам Морской Бог будет, - объяснила я. - Где уж Стену спьяну разобрать, взаправду он слышал глас Бога или его разыграли. Смотри, вот вечером он напьется и примется, как обычно, бродить по околице, а затем выйдет на берег. А мы с тобой обрядимся в русалок и усядемся на камнях. Спорим, он нас с пьяных глаз и не узнает? Окликнем его, а потом, когда он подойдет поближе, Ден из-за валуна запретит ему пить и мешать спать честным рыбакам, не то, мол, покарает. Ну как?
- Боязно как-то, - передернула плечами Тина. - А ну как Морской Бог на нас же и разгневается?
- Да ну, - неуверенно протянула я. - Не думаю. Мы ведь не просто забавы ради, а для общей пользы. Дело-то ведь доброе, разве нет?
- Признайся, Тина, ты просто трусишь, - насмешливо предположил Ден. - Небось тебе боязно ночью выбраться из дома, выйти на берег да прикинуться русалкой - а вдруг настоящие утащат?
- И вовсе нет, - фыркнула подруга. - Подумаешь, русалки! Да они к берегу и не подплывают никогда. Про то всякому известно.
- А ведь и точно, - задумчиво сказал Ден. - Русалки держатся от людского жилья подальше, Стен вам не поверит.
Но меня не так легко было сбить с намеченного пути.
- Да разве после выпитого Стен задумается о том, подплывали ли русалки к берегу раньше? Он увидит нас, услышит угрозы Дена и испугается, вот увидите. Вот только Дену потренироваться надо, чтобы его голос звучал достаточно грозно.
Остаток дня мы посвятили приготовлениям. Для начала следовало выбрать русалочьи наряды. Савка, которому роли в розыгрыше предусмотрено не было, тем не менее постоянно лез к нам с советами.
- Русалки голыми должны быть, - авторитетно заявлял он. - Сами небось слыхали, как о них говорят: девы прекрасные обнаженные.
- Вот еще! - возмущалась Тина. - Чего удумал, пакостник! Нет, вот Вортуш рассказывал, что видел русалку, и та была в белой рубахе.
- Пену морскую видел твой Вортуш, а не русалку! - азартно стоял на своем Савка. - А с перепугу ему там девка почудилась.
Ден большей частью отмалчивался. Было заметно, что идея об обнаженных русалках его заинтересовала, но предложить подобный срам нам с Тиной он не отваживался.
Остановились мы все-таки на белых рубахах. Присмотрели на камнях место, где можно было бы усесться так, чтобы нельзя было заметить, что у нас с подругой и не рыбьи хвосты вовсе, как то у русалок заведено, а самые обычные ноги - но чтобы мы не свалились при этом в воду. Возможно, что визжащие и ругающиеся русалки произвели бы на пьянчугу впечатление не меньшее, нежели глас самого Морского Бога, но никакого желания проверять сие на практике ни я, ни Тина не испытывали.
- Можно еще и венки сплести, - предложила Тина.
- Какие венки? - возразила я. - Из чего бы русалкам их плести? Распустим волосы - и довольно.
Ден нашел себе убежище в расселине скалы и долгое время тренировался, выкрикивая с подвыванием:
- Внемли мне, о сын мой!
Наконец мы решили, что получается у него достаточно правдоподобно, и разошлись по домам, уговорившись встретиться после полуночи. Савку с собою решено было не брать.
- Ты своим хихиканьем нам всю затею испортишь, - вразумляла его Тина. - Сам ведь знаешь, что не сможешь сдержаться.
Разобиженный парнишка удалился, даже не попрощавшись с нами.
Ночью я дождалась, пока матушка Сузи крепко заснет, и тихонько выскользнула из дома. Подруга уже поджидала меня.
- Мне пришлось вылезать через окно, - пояснила она. - Зато я видела, что Стен уже порядком набрался. Надо бы поспешить.
И мы поторопились к берегу, на ходу расплетая косы. На околице к нам присоединился Ден.
- Насилу выбрался, - посетовал он. - Старшая сестрица, будь она неладна, все никак не могла намиловаться с женихом на скамейке перед домом.
Но мы успели занять облюбованные днем места и подготовиться еще до того, как на дороге показалась темная фигура.
Несмотря на середину лета, ночь была холодной. Весь день небо было затянуто тучами, но к вечеру немного распогодилось и луна изредка выглядывала среди сизых клоков облаков. На тонкие рубахи то и дело попадали соленые морские брызги и тогда мы вздрагивали от холода, а вскоре уже и вовсе затряслись, отчаянно завидуя Дену - тот был одет тепло.
- Хочешь, кожух сниму? - спросил друг, услышав, как ругается себе под нос Тина. - Согреешься.
- Совсем рехнулся? - возмутилась та. - Даже Стену столько не выпить, чтобы ему русалка в кожухе померещилась.
- Тише вы, - зашипела я. - Идет!
Мы так обрадовались тому, что мерзнуть осталось недолго, что совсем не обратили внимания на твердую уверенную поступь приближающегося мужчины, вовсе не похожую на шаткую неуверенную походку пьянчуги.
- Стен! - позвала Тина и засмеялась, но смех у нее получился безрадостным, поскольку она все же здорово успела замерзнуть. - Стен, иди к нам!