Обиженный Гераклид явно собирался что-то возразить. Но вид бешеного глаза надзирателя, а заодно и его огромных кулаков, быстро отбил всю охоту до разговоров. Аквус уныло схватил тряпку и принялся кое-как возить ее по полу, получая ежесекундные советы от Циклопа, который вознамерился "научить работать руками, а не ртом!".
Юлиус преисполнился к надзирателю уважения. Все прошлые обиды были забыты. А уж если ему удастся действительно хоть как-то повлиять на Гераклида, то Корпс готов был записать Циклопа в мифические герои.
К тому же, отвлекшись на Аквуса, надзиратель дал возможность мошеннику спокойно обсудить все с Биллисом. Юлиус повернулся к капитану, который выглядел задумчивым, и заметил:
– Между тем, мой друг, я собираюсь не отмываться словами, а предложить дело, которое спасет нас из этого плавучего гроба.
– Это хорошо, – кивнул Биллис. – Думаю, в твоих словах что-то есть. Не пойму только на кой ты связался с этим безумцем? – капитан кивком указал на ползающего по полу с тряпкой Гераклида, – Родственник, что ль? Если так – не завидую. Ну ладно, давай, говори, что придумал.
Юлиус Корпс хитро улыбнулся, склонился над ухом экс-капитана Биллиса и начал быстро рассказывать, поминутно оглядываясь на Циклопа. В процессе рассказа капитан то бурчал, что "это невозможно", то задумчиво качал головой, то восклицал "А ведь может сработать, что ль!" и тут же закрывал себе рот широкой ладонью.
В итоге, к тому моменту, когда Гераклид закончил собирать грязь с пола, Юлиус уже сидел на своем месте и изо всех сил старался не дать гаденькой улыбочке появиться на лице. Надзиратель, конечно, не был интеллектуальным дарованием, но чувство самосохранения у подобных личностей развито неплохо. И если рабы вдруг начинают гаденько ухмыляться, то стоит усилить готовность.
Между тем Биллис по цепочке передал указания остальным рабам, среди которых были как члены его бывшей команды, так и матросы с других судов, волей судьбы оказавшиеся в этом огромном подводном гробу. Когда все было готово, оставалось только ждать возвращения Гераклида. Юлиус не сомневался, что свою роль тот сыграет превосходно, даже абсолютно о ней не подозревая.
Так и случилось. Едва только Гераклид показался из соседнего отсека с пустым ведром, как на него тут же набросился Циклоп:
– Ну что, прогулялся? А теперь садись и вперед, работай!
– Я не могу, – трагически возвестил Аквус. – Я устал. Я хочу спать. Я хочу есть. Я хочу в ванну…
– А я хочу, чтобы он заткнулся, – подхватил Юлиус.
– А я хочу танцевать! – заорал Биллис.
И тут же со всех сторон остальные подхватили на разные голоса.
– Хочу нормальных и человеческих условий!
– Требую создание рабского профсоюза!
– Финики! Не могу жить без фиников!
Единственный глаз Циклопа завращался с бешеной скоростью. Надзиратель издал громогласный вопль и подскочил к одному из рабов, которому тут же достался мощный удар в ухо. Тот простонал:
– Хочу иметь возможность врезать в ответ!
Циклоп носился по отсеку и раздавал удары направо и налево, но ничего не помогало. Рабы продолжали требовать и отказывались грести дальше. Пользуясь воцарившейся суматохой, Юлиус ловко вскрыл замок на кандалах отмычкой, которую предусмотрительно сунул в волосы по типу заколки, еще когда "превращался" в женщину. Слава Гермесу, в этот раз пираты много чего не нашли при обыске. Стоило отдать им деньги, как энтузиазм сразу иссяк, и они ограничились лишь формальным осмотром, не заметив отмычки и – слава богам! – шифры.
Выскользнув из отсека, Корпс короткими перебежками от укрытия к укрытию направился к двигателям. Несколько раз приходилось вжиматься между переборок, когда пираты проходили мимо. Один из подслушанных разговоров позволял надеяться, что план работает.
– Этому одноглазому идиоту ничего нельзя доверить, – шипел и брызгал слюной некто со старческим дребезжанием в голосе.
– Вы правы, капитан, – отвечал ему обладатель спокойного тона. – Но, все же, давайте запускать двигатели.
– Рано! Рано, Крайсис. Я должен полностью убедиться, что мы потеряли контроль над машинным отсеком.
– Машинный отсек – это место, где находится двигатель, капитан.
– Ты со мной спорить будешь? Ты?! Пиявка сухопутная, которая только и понимает, что в дурацких шестеренках! Люди – вот наш двигатель! А то, что предлагаешь ты – в любой момент может сломаться или вообще отправить нас всех на воздух!
– Люди – это тоже не более чем дурацкие шестеренки, – все так же спокойно заметил тот, кого называли Крайсис.
Затем двое спорящих отошли слишком далеко и продолжение разговора мошенник уже не услышал. Выждав еще пару секунд, он скользнул дальше.
"Если люди и шестеренки, то эти шестеренки вам поперек горла встанут", – мрачно подумал Корпс.
Наконец запах машинного масла, витавший в воздухе, усилился. Как и увеличилось количество грязи под ногами. Стараясь бесшумно ступать по этой чавкающей жиже, мошенник вступил в святая святых любого корабля – машинный зал.
Двое скучавших механиков сидели к Корпсу спинами. Один что-то рассказывал другому. Должно быть нечто забавное, потому что второй периодически начинал хохотать и хлопать себя по коленям. Во время очередного приступа смеха Юлиус прошмыгнул внутрь зала и спрятался за огромным двигателем. Здесь уже можно было не бояться выдать себя лишним звуком, потому что, даже находясь в спокойном состоянии, машина шипела паром, а внутри раздавалось какое-то мерное постукивание.
"Так-так-так, посмотрим что у нас здесь? – мошенник пристально вгляделся в двигатель. – А что если мы вот здесь немного подкрутим, а вот здесь слегка раскрутим, а?"
Честно говоря, Юлиус не очень разбирался в механизмах. Примерно так же, как Гераклид в поэзии, живописи, театре и прочем. То есть – не разбирался абсолютно. Однако, привыкший находить слабости в людях, а затем их грамотно использовать, мошенник собирался поступить таким же образом и с двигателем.
Он прошелся по механизму с виртуозностью лучшего диверсанта. Нигде не применял грубую силу, полагаясь лишь на свою уверенность, что любая машина – весьма тонкая и чувствительная штука, подобная музыкальному инструменту. И если одна струна фальшивит – это еще можно проигнорировать. Но если фальшивят несколько, то слушать эту какофонию практически невозможно…
В итоге, двигатель на вид ничем не отличался от себя самого пятиминутной давности. И только Юлиус Корпс знал, где и что было изменено. "Надеюсь, я действительно запомнил все, – поежился мошенник от неприятной мысли. – И надеюсь, что я сделал достаточно для отказа механизма, но недостаточно для того, чтобы мы все взлетели на воздух. Лозунг "смерть лучше рабства", я, пожалуй, оставлю кому-нибудь другому"
Выглянув из-за двигателя, Корпс практически тут же вжался обратно в нишу между ним и стеной. Суровый старик в надменной позе стоял прямо у входа.
– Хватит ржать без дела! – заорал он.
Голос был знаком. Кажется, именно разговор этого человека и некоего Крайсиса Юлиус совсем недавно подслушал. Стало быть, в машинное отделение пожаловал капитан.
– Таки а шо делать-та? – протянул один из механиков с акцентом. – Всю поездку без дела сидим-та. Хоть языки разминаем-та.
– Сейчас будет вам дело, – зловеще пообещал капитан. – Ну-ка, быстро заводи двигатель. А не то нас течением снесет на скалы!
– Будет сделана-та. Шой-то вы сразу кричать и орать-та. Спокойна сказали-та. Мы сделали-та. Ерунда же.
Юлиус меж тем сосредоточился на другом – скалы. "Это очень нехорошо-та. Это надо поторопиться-та. А не то плохо будет-та, – подумал он, копируя акцент механика и стараясь запомнить его, чтобы использовать, когда будет притворяться каким-нибудь деревенщиной.
Парни встали, преувеличенно медленно и с видимой ленцой, один направился к машине у противоположной стены, а другой – к тому самому двигателю, над которым только что потрудился Юлиус. И за которым тот, к слову сказать, до сих пор прятался. Мошенник запоздало подумал, что попадись он сейчас – и план может провалиться. Капитан вряд ли не заподозрит неладное, обнаружив в машинном отделении беглого раба.
Но механик, не глядя, крутанул по очереди три вентиля, подтянул какую-то гайку огромным ключом, звонко стукнул им же по железной махине, проведя рукой в десятке сантиметров от носа скорчившегося Юлиуса, и махнул рукой товарищу. Тот в ответ крикнул: "Запустили!" На этом нелегкий труд работников машинного отделения закончился: они синхронно зевнули и направились обратно в центр зала, намереваясь опять сесть.
– Стойте! – капитан, видимо, не понял этого маневра.
– Шой-то, только запустили, и вдруг останавливать-та?
– Нет, олухи! Я имел в виду не двигатели, а вас! Вы что, не собираетесь следить за ними?
– А чего за ними следить? – в разговор вступил второй механик, основательно и задумчиво ковыряясь при этом в ухе. – Они ж – машины. Включил и забыл. Сама надежность.
Именно в этот момент "сама надежность" по правому борту чихнула, выплюнула струю пара и следом за ней выстрелила тремя гайками. Одна из них за малым не угодила капитану по лбу. Двигатель натужно закашлял. "Как будто подавился", – отстранено заметил Юлиус, в голове которого металась теперь только одна мысль – лишь бы не было взрыва.
Тут подводную лодку тряхнуло, пол встал на дыбы, и Корпс улучил момент, чтобы покинуть излишне опасное место возле двигателя и переползти в дальний угол зала.
– Глушите двигатели! – вопил капитан.
– Откалибруйте машину! – командовал в унисон ему из коридора голос Крайсиса.