- Я рассуждаю, сын мой, так, как необходимо рассуждать применительно к этой истории. Римская логика здесь не поможет. Универсум бесконечен, великое множество его тайн не раскрыто. Подумай: будет ли каменщик, складывая новый дом, мыслить так же, как пекарь? Гибкость разума позволяет человеку достичь очень и очень многого - нельзя дать рассудку закостенеть, нельзя руководствоваться одними лишь обязательными догмами, иначе это будет уже не рассудок, а механизм, выполняющий одну-единственную функцию. Как винт Архимеда или водяная мельница… Ограниченность - величайшая беда для разума.
…Вечером четвёртого дня пути всадники, сопровождаемые крупной серо-серебристой собакой, вышли на берег реки Альбис. Договорились с приречными фризами о переправе на западный берег. Потом был долгий переход через Тевтобургские пущи - от одного посёлка саксов к другому, всё ближе и ближе к Рейну, главной дороге Европы.
За Рейном темнели старинные укрепления Бонны.
- …Учу саксов выделывать пергамент из телячьих шкур, - ворчал брат Никодим, не забывая отхлёбывать из деревянной чаши. Грек накачивался пивом с раннего утра, потребляя ячменный напиток в количествах, способных ужаснуть любого пропойцу-варвара. - А они не понимают, зачем это нужно. К чему тратить хорошую кожу на запись "ромейских рун", когда их можно вырезать на дереве или камне? Ничего-ничего, пройдёт лет десять - приучу их к письменному слову.
- Если раньше у не умрёшь от пьянства, - осуждающе сказал епископ. - Нельзя же так!
- Можно, - огрызнулся Никодим. - В Писании сказано - каждому своё. Ты надзираешь за паствой и ведёшь язычников к свету христианства, я пытаюсь делиться с варварами рикса Эориха знаниями Греции и Рима: вот намедни в кузне возился, пытался показать, как ковать мечи не из железных прутов, а из цельной отливки. Этому они быстро учатся! Каждому своё, епископ. Твой Северин будет священником, Беовульфу судьбой назначено… Э… - Грек запнулся и вытер ладонью мокрую от пива бороду. - Он ещё в Бонне, этот Беовульф?
- Да. Как и полагается неженатым воинам, Люди Тумана остановились в мужском доме, вместе с дружинными Эориха.
- Приведи его ко мне, преподобный. Он хорошо рассказывает?
- Ещё как! - ответил прежде дядюшки Северин. - У Беовульфа дар скальда.
- Ты ещё про мёд поэзии и Вотана вспомяни, - скривился Никодим. - Тьфу, язычество… Язык, значит, хорошо подвешен? Очень хорошо. Северин, ты парень молодой - сбегай, пригласи. Ваши рассказы о Хеороте и Проклятии конунга Хродгара я выслушал, но одно дело говорить с римлянами, и совсем другое - с варваром. У них цветистее получается. Красок больше. Давай, сходи…
Северин привёл Беовульфа, сказав, что здешний христианский годи желает порасспрашивать о его подвигах в Даннмёрке. Как и все германцы, гаут был хвастлив и любил внимание.
Никодим выставил на стол два громадных кувшина с пивом, принёс варёной телятины с чесноком и ковригу серого хлеба. Протёр грязную столешницу куском мокрой холстины, вынул из сандалового ларца италийской работы изящную серебряную чернильницу и тубус со стилосами - эти вещи смотрелись в аскетическом жилище Никодима донельзя неуместно. Потом грек развернул свёрток с перга-ментами, вырезанными по византийской манере "в четверть" - так, чтобы одна шкурка складывалась четырежды, образуя листы, которые можно будет подшить в фолию.
- Говори. - Никодим указал Беовульфу на полную до краёв пенную чашу. - Только не тараторь, я не успею записать.
- Ты хочешь изобразить мои слова рунами?
- Именно это я и собираюсь сделать. Затем другие люди перепишут эти листы и отдадут переписывать третьим… Твоя слава будет греметь от Лондиниума до Рима и от Константинополя до Багдада. Понимаешь, о чём я?
Беовульф понял - варвары всегда были сообразительны. С воодушевлением принялся за угощение и с не меньшей увлечённостью начал повествовать, умудряясь сплетать истину, собственную фантазию (так ведь красивее!) и древние саги - начиная от Скандзы и великого пира в Асгарде и заканчивая договором Нибелунгов с асами.
Ремигий, слушая, улыбался в бороду, но молчал. Северин время от времени рвался дополнить или подсказать, однако лишь вызывал раздражение Никодима и недовольные цыканья Беовульфа. Святой брат и языческий воин явно нашли друг друга. Записывал Никодим далеко не всё, но иногда чиркал по пергаменту стилом быстрее, чем говорил Беовульф.
К вечеру оба оказались богатырски пьяны. Грек опять заснул прямо за столом, а Беовульф рухнул с лавки на грязную солому. Взгромоздить его обратно получилось бы только у могучего Эрзариха вместе с Хенгестом, а потому Ремигий укрыл гаута отрезом шерстяной ткани и взглянул на племянника:
- Пойдём, подышим свежим воздухом до темноты? Посидим на берегу реки… В доме душно, да и хмелем воняет так, что завтра у меня будет болеть голова.
Остался позади старый городской форум, ныне превратившийся в зелёную лужайку, украшенную старыми богами Рима, обвитыми плющом и диким виноградом. Над Рейном поднимался укреплённый брёвнами земляной вал - пологий со стороны города и срывавшийся неприступным откосом к волнам реки.
Воины-саксы, стоявшие в дозоре, проводили чужаков спокойным взглядом - в Бонне не следует опасаться чужаков, да и рассказы о годи из страны франков, который вместе с Беовульфом-гаутом истребил страшное чудовище в Даннмёрке, по бургу распространилось с быстротой ветра.
- Путешествие почти окончено. - Ремигий уселся на гребне вала, откуда открывался изумительный вид на Великую реку. - Северин, ты не огорчаешься, что наша тихая и безмятежная жизнь в Суасоне была прервана столь неожиданно и грубо?
- Ничуть, - уверенно сказал картулярий. - Помните, вы говорили: варваров надо понять и полюбить? Кажется, теперь я их полюбил такими, какие они есть. Но понял не до конца.
- Всего лишь "кажется"?
- Ну… Не знаю. Они странные, но добрые. Ни от кого раньше не видел столько заботы и участия, как от Беовульфа, Гундамира и остальных…
- Даже от меня? - расхохотался епископ. - Не обижайся, я тебя отлично понимаю! Ты просто увидел Универсум варваров изнутри. Не свысока, не из кафедрала в Суасоне, не из Салерно… Страшноватый у них мир, верно? Но как много тепла и настоящего, ничем не испорченной сердечной доброты идёт от людей! А ты не верил…
- Теперь верю.
- Во что?
- Во что?.. Дядя, честное слово, на ваши вопросы никогда нельзя ответить!
- Можно, если подумаешь! Для чего Господь одарил тебя головой?
- Не сердитесь. Скорее всего, я теперь верю в бескорыстность человека. Не каждого, конечно… И верю в то, что варвары лучше нас. Чище.
- Вот именно, чище. Благороднее. Они не ищут компромиссов. Зло - это зло, а добро - это добро. Друг всегда останется другом, а враг врагом. Если враг заключит мир - его посадят за пиршественный стол вместе с лучшими друзьями. Как это назвать одним понятным термином?
- Искренность?
- Верно. Лучшее качество человека. И не путай искренность с простодушием. Это совершенно разные вещи.
* * *
Вернувшись в жилище Никодима-грека, Ремигий с Северином затеплили очаг - подогреть поздний ужин, - а картулярий взялся за пергаменты. Отыскал первый, прочитал. Громко фыркнул.
- Что такое? - осведомился епископ. - Чем-то не понравилось?
- Никодим пытается писать скальдическим слогом по-гречески, - хихикнул Северин. - Да нет, не по-гречески, а на дикой смеси эллинского наречия с латынью. Отчего смысл искажается. Воображаю, как будет выглядеть рукопись, если её переведут на другой язык!
- Почитай, - попросил Ремигий.
- Ну вот, пожалуйста, первая же запись:
Истинно! Исстари
Слово мы слышим
О доблести данов,
Чья слава в битвах
Была добыта!
Первый - Скилъд Скевинг,
Не раз отрывавший
Дружины вражьи
От бражных скамеек…
За всё, что выстрадал
В детстве найдёныш,
Ему воздалось…
- Это ведь он про меня, - уверенно говорил Северин, сжимая в пальцах пергамент. - Прозвище, которое мне дал Беовульф! А Никодим почему-то выставил меня конунгом данов…
- Вероятно, его затуманенный хмелем разум просто не осознал того, что именно подразумевал Беовульф, называя твоё имя. Не обращай внимания - это ведь уже легенда, а в легендах постоянно встречаются неточности.
- Но дядя! Правда должна оставаться правдой! Что он тут понаписал? Всё перепутано!
- Чепуха, сын мой. Правда всегда торжествует. Хотя бы потому, что мы с тобой знаем, как всё произошло на самом деле? Верно?
Заключение
Первый король Франкии
Пасха 496 года по Р. X.