Заклятия Беовульфа превратили пламя Доннара в нечто иное, в сгусток energia sacra, священной искры, появившейся вместе с сотворением мира.
Северин вновь почувствовал дрожь - но не от холода, а от прямого столкновения с силой, о которой он имел лишь отрывочные знания: пламя факела, как оказалось, было вовсе не чёрным, а невидимым - проникающим повсюду, пронизывающим своими корпускулами песок, камни, лодку, людей, одежду…
"Ересь, - решительно подумал картулярий. - Откуда у них, дикарей и язычников, может взяться частица… Частица того самого огня… Боже, вразуми!"
Всё кончилось внезапно. Беовульф отбросил факел в костёр, Хенгест выпрямился, сжал в кулаке чёрно-коричневый коготь и молча пошёл одеваться.
- От костра не отходите, - устало сказал Беовульф. - Что бы ни случилось, здесь нас никто не потревожит - ни боги, ни чудовища. До рассвета нас защищает Скандза - её мощь, доселе пронизывающая смертный мир…
* * *
Если бы нынешним вечером посторонний человек прошёлся по широкой песчаной полосе, тянущейся между скальной стеной и морем, он не заметил бы ничего особенного.
Дюны, каменные столбы и валуны, подгнивающие водоросли и тина, редкие рыбьи тушки, выброшенные волнами на берег, скелет тюленя, давным-давно погибшего на мелководье. И ни души, только нахохлившиеся чайки, устроившиеся на ночлег в расселинах гранитного карниза.
Разве что могучий жрец, знающийся с волшебной силой, или опытная ведьма различили бы смутные тени, укрытые бесплотным куполом, и тусклые отблески костра - скорее белёсые призрачные искорки, чем языки настоящего пламени.
Но Беовульф и Северин, как, впрочем, и остальные, прекрасно видели всё, что происходит вокруг. Солнце кануло за Край Мира, ало-кровавый закат отгорел, заместившись сиянием крупных, холодных звёзд и "Молочной реки", истекающей из грудей олимпийской богини Геры.
У военного вождя, впрочем, было своё мнение на этот счёт - там, в далёких небесах, простёрся Звёздный мост, по которому великие воины входят в Вальхаллу. Вечно-то ромеи всякие глупости выдумают!
Ужин приготовили знатный - припасов не жалели, поскольку было ясно, что цель достигнута: долгий переход от Лугдуна по рекам и морю закончен, а в Даннмёрке голодным не останешься.
Хререк уверял, будто Золотой бург совсем рядом: если на рассвете выйти пешком, как раз к полудню окажешься у ворот города конунга Хродгара.
Объевшийся горячей мясной похлёбкой Северин начал задрёмывать - постоянное напряжение последних дней исчезло, как всегда бывает в конце долгого пути, не хотелось ни разговаривать, ни слушать бесконечные байки гаута. Спать, спать.
Ночь впереди долгая, а утром придётся на своих двоих тащиться в этот проклятущий Хеорот…
Пёс Фенрир громко, с привизгом, зевнул, мордой отбросил потёртое меховое одеяло, в которое закутался Северин, покрутился, пытаясь устроиться поудобнее, и улёгся рядом с человеком.
В ногах ромейская собака спать отказывалась, полагая себя таким же дружинником, как и все остальные. Разве что бессловесным. Картулярий шёпотом ругнулся, но отгонять пса не стал - с Фенриром спокойнее, не зря ведь Беовульф и Хенгест призывали Силу Скандзы. Выходит, на побережье есть чего опасаться?
Ариарих с Витимером и Хререком по привычке забрались в ладью и тотчас огласили окрестности дружным храпом. Один лишь Алатей-ант, вставший на ночную стражу, расположился возле огня, подбрасывал полешки и задумчиво строгал ножом корявую ветку сосны, вырезая фигурку лошади. К полуночи сморило и его - только что сидел, глядя на мерцающие угольки, а теперь уронил голову на грудь…
Фенрир безбожно вертелся во сне: собака пихалась лапами, вздрагивала и подлаивала, когда видела свои собачьи сны. Наконец пёс перевернулся с боку на бок, потянулся и от души проехался по физиономии Северина шершавыми подушечками передней левой лапы, а обеими задними упёрся картулярию в живот, да так, что Северин мигом пробудился и с трудом сдержал брань.
- …Вот зараза, - откликом на сей тихий возглас было тихое пофыркивание пса. Как выяснилось, Фенрир почти спихнул человека с лежанки, вольготно развалившись на звериных шкурах. - Чтоб тебя… Алатей, ты чего, спишь?
Ант промолчал. Безмятежное сопение только подтвердило предположения Северина. Пришлось вставать - костёр угасал.
Фенрир, подлец, моментально проснулся, сел, помотал губастой башкой и уставился на Северина большими светлыми глазами, в которых ясно читалось осуждение: чего, мол, запрыгал? Тихо вокруг, беспокоиться не о чем.
Разбудить Алатея не получилось, что неудивительно - молодой ант все минувшие дни сидел на вёслах, на стоянках вместе с Гундамиром занимался хозяйством и мало спал. Пришлось оттащить его на шкуры, к Фенриру.
Тяжёлый неимоверно, а ведь Алатей совсем не так могуч, как Беовульф или здоровенные готы. Пёс задумчиво обнюхал лицо анта, лизнул его в ухо, но снова ложиться спать не пожелал: продолжил следить за Северином, у которого сон как рукой сняло.
Судя по звёздам - Большая Медведица прямо над головой, а Венера выше горизонта на пять ладоней - полночь миновала совсем недавно, до рассвета ещё долго.
Делать решительно нечего: варвары читать не приучены, а значит свитков и книг в поклаже нет, пергамента, чернил и стилоса для записей о наблюдениях и событиях тоже. Резать по дереву, как Алатей, Северин не умел, да и не стремился: ни к чему такое ремесло епископальному картулярию.
Отыскал котелок с остатками трапезы, погрел на угольях, доел. Запил чуть затхлой водой, набранной ещё на берегах Фризии. Бросил хрящики Фенриру, пёс аккуратно переступил через Алатея, подобрал, схрумкал. Улёгся в позе сфинкса у ног.
Если отбросить мысли о дурном, то ночь может показаться на редкость благолепной: яркие звёзды, безветрие, отлив начался ещё вечером, и шум моря доносится издали, приглушённо и умиротворяюще.
Появилась белая полоса тумана, накатывающая на берег - весна, туман сейчас явление вполне обычное. Кроме того, земля Даннмёрк расположена настолько далеко от беспокойной Галлии, что тревожиться о возможном ночном нападении каких-нибудь сумасшедших варваров решительно не стоит, здесь вам не приграничье королевства Суасонского и не Италия.
Северин и оглянуться не успел, как всё пространство от воды до скал оказалось затянуто плотным маревом - звёзды потускнели, восходящая ущербная луна стала напоминать размытое светящееся пятно, острее запахло влагой и водорослями.
Удивительно, насколько быстро побережье накрыло туманом, а ведь не чувствуется даже самого слабого дуновения ветра!
- Что случилось? - Картулярий посмотрел на Фенрира.
Псина подняла голову, навострила уши и уставилась в белёсую пустоту, озаряемую сполохами костра. Однако беспокойства Фенрир не проявлял - учуяв чужака, он всегда начинал тихо и низко рычать, звук такой, будто в его груди перекатывались мраморные шары.
Похоже, собака наблюдала за чем-то невидимым человеческому глазу. Северин заметил, что Фенрир медленно поворачивает голову - создавалось впечатление, что невидимка двигается мимо стоянки со стороны моря, чуть правее и ближе к скальной стене.
- Фенрир? - шёпотом позвал Северин. Пёс мимолётно покосился на него, укоризненно фыркнул - не мешай, мол! - и снова упёрся взглядом в туман.
Картулярий небеспричинно потянулся за кинжалом: явственно слышался скрип влажного песка, но вовсе не под стопами человека.
Там, во мгле, за пределами магического кольца, бродил кто-то очень большой. Шаги медленные, тяжёлые.
Невидимка остановился, и Северин различил низкий долгий вздох, будто из большого кузнечного меха выпустили воздух.
Сразу вслед - очень неприятный стрекочущий звук, как сверчок подал голос. Но это было что угодно, только не сверчок…
- Сиди смирно. - С Северином едва epilepsia не сделалась, когда на плечо опустилась тяжёлая крепкая ладонь. Оказалось, Беовульф проснулся. В правой руке обнажённый клинок. - Видишь, Фенрир считает, что опасности никакой…
Пёс по-прежнему выглядел спокойным, хотя и настороженным. Продолжал следить - скрывающийся в тумане чужак описал вокруг костра полукружье, вновь замер, сделал несколько шагов по направлению к огню. Появился резкий запах подгнившей морской травы.
- …Да чтоб тебя вороны-оборотни заклевали, - очень тихо и очень внятно сказал Беовульф, выпрямляясь во весь рост. - Что же ты такое, а?
Северин поперхнулся собственной слюной и только неимоверным, почти нечеловеческим усилием подавил кашель - боялся привлечь внимание.
Фенрир медленно встал, коротко и низко гавкнул, но с места не сдвинулся. Выглядела собака не злой, не испуганной, а скорее озадаченной и донельзя удивлённой.
Тень, появившаяся в тумане, не имела чётких форм - она выглядела некоей глыбой, ожившим утёсом, по внезапной прихоти решившим прогуляться по окрестностям.
Вначале Северину почудилось, что марево скрывает безголового человека огромного роста, обладающего неимоверной шириной плеч и длинными, до земли, руками; затем оно стало походить на раскинувшего крылья летучего змия или демона, взблеснули и тотчас погасли тёмно-сапфировые точки глаз. Несколько мгновений спустя силуэт расплылся, обернувшись неясным конгломератом медленно извивающихся не то щупалец, не то отростков. Сущая голова Горгоны, только очень уж большая!
Наконец чудище выбросило вперёд одну из длинных лап - она запросто проникла за якобы непреодолимую колдовскую преграду, обернулась могучей четырёхпалой ручищей с серой кожей, коричневыми пятнами каких-то мерзких наростов и редким тёмным волосом.