- Многие думают так, - кивнул вор, - но подумай сам, это же были города с многотысячным населением. Там стоят резиденции правителей целых стран, банкирские дома, особняки знаменитейших семейств. Да, рейдеры основательно почистили города, однако там осталось много такого, за что богачи готовы платить. И платить щедро.
- Например? – скептически воззрился на него тевтон.
- Да взять хотя бы документы, - ответил вор. – Купчие, закладные, завещания, бухгалтерские книги, векселя. Всё это имеет ценность до сих пор, и будет иметь через сотню лет.
- Правдоподобно, - кивнул я, - но какое это отношение имеет к твоим меткам?
- В городе скорби я эту заразу и подхватил, - признался вор. – Да, я нечистый как он есть, но я – не опасен.
- И чем ты можешь это доказать? – снова насел на него тевтон. – Одной твоей честности будет мало, сам понимаешь. Нам нужны доказательства повесомей.
- Ничуть не сомневался, - ответил вор. – Ты сам можешь вложить персты в раны мои. Расстегни куртку у меня на груди, напротив сердца, и ты всё увидишь своими глазами.
Тевтон откинул за спину плащ вора, под ним обнаружилась кожаная куртка, правда весьма своеобразная. Она представляла собой скорее некую сложную конструкцию с корсетом, закрывающим живот, оплечьями и парой пластин на груди, всё это было переплетено целой паутиной верёвок с петлями, в которых было закреплено снаряжение вора. Какие-то бутылки, свёртки и, кажется, наконечники для стрел.
Тевтон однако довольно легко разобрался в этом переплетении, и быстро сдвинул в сторону кожаную пластину, закрывающую левую сторону груди вора. На бледной коже вора красовалось распятие. Не вытатуированное, как у меня, а выжженное. И глубокий ожог сохранял свои первоначальные очертания, несмотря на то, что времени прошло довольно много, он давно уже зажил и зарубцевался.
- Я прошёл испытание огнём, - сказал вор, без особой нужды поясняя нам то, что мы видели своими глазами. – Я – чист перед Господом и миром. Настолько чист, насколько вообще может быть чист нечистый.
- И что нам с ним делать теперь? – поинтересовался у меня тевтон.
- Можно и святым отцам сообщить, конечно, - пожал плечами я. – Но это, всё равно, ничего не даст. Разве что приглядывать за ним будут получше.
- Всё – хлеб, - пожал плечами тевтон.
- Да что я вам дурного сделал-то? – попытался возмутиться вор.
- Меня вполне могли прикончить на входе, - честно ответил я, - из-за того, что ты решил прикрыться мной, чтобы проскользнуть внутрь.
- Ну, прости уж, - попытался пожать плечами вор, но получилось не слишком хорошо, ведь скандинав продолжал крепко сжимать его в своих медвежьих объятьях. – Каждый пытается выжить, как может. Я вот увидел на тебе след проклятья, и понял, что свечи точно на него отреагируют.
- Как же ты проклятье углядел? – поинтересовался тевтон. – Зелёным глазом своим, что ли?
- Именно им, - кивнул вор. – Он у меня вообще много всего видит.
- Ну что, прикончим его? – ничуть не стесняясь присутствия вора, спросил у меня тевтон. – Может он и не опасен, но оставлять такого за спиной мне как-то не хочется.
В этот момент мне отчаянно захотелось вскрыть горло именно тевтону. Вроде бы нормальный человек, но как скажет что-нибудь, и понимаешь, насколько он прогнил внутри.
- Кхм, - кашлянул кто-то прямо над нами.
Мы все обернулись на голос, и увидели знакомого мне священника. Того самого, кто выступил в мою защиту на входе в собор.
- Простите, что прерываю вашу беседу, мессере, - произнёс он, - но мне надо поговорить с вами.
- С кем именно? – поинтересовался я, поднимаясь на ноги.
- Именно с вами, мессере, если ваши спутники не против.
Никто возражать, конечно, не стал. Мы со священником отошли на несколько шагов. Он сделал приглашающий жест, и я проследовал за ним в ближайший боковой неф. Там уже стояли несколько человек, а на входе дежурил мрачный страж в порубленной кирасе, устало опирающийся на длинный меч. Таким в тесноте нефа не особо помашешь, страж явно стоял просто для придания защищённости небольшого собрания.
В нефе, кроме нас со священником и стража, находились трое. Двое явно чиновники из местной ратуши, каким-то чудом пережившие пожар, о котором говорил командир спасшего нас отряда. Тот, что постарше, был местным – черноволосый, среднего роста, с аккуратно подстриженными усами и бородой. Одежда на нём была довольно богатой, хоть и носила следы не самого приятного путешествия к собору. Второй же был либо тевтоном, либо уроженцем Альбиона, если судить только по внешности. Грубоватые черты лица его были словно вырублены ударами плотницкого топора, светлые волосы растрёпаны, а пышные усы воинственно топорщились. Одет он был ничуть не хуже второго чиновника и куда аккуратней. Строгость одежды контрастировала со скверно причёсанными волосами. Вооружены оба чиновника были скорее символически. У обоих на поясах висели длинные кинжалы, малопригодные в настоящей схватке. Компанию двум чиновникам составлял внушительный священник в богатой рясе и с унизанными перстнями толстыми пальцами. Скорее всего, местный епископ, или кто был в Пьяченце главой церкви.
- Господа, - склонил голову в поклоне приведший меня клирик, - это тот самый человек.
Стоило нам войти, и все повернули головы в нашу сторону, изучающе оглядывая меня. Я тоже не торопился начинать разговор, несмотря на крайне интересное представление моего сопровождающего. Пока все инстинкты подсказывали мне, что надо выжидать, пусть те, кому я понадобился, сами озвучат, что им от меня нужно.
- Вижу, он точно рассудительный человек, - произнёс прелат, первым нарушив повисшее в нефе молчание, - что не может не радовать. Скажите мне, сын мой, есть ли у вас какие-либо обязательства перед Святой церковью? Быть может, вы исполняете некие поручения иных прелатов, и для их исполнения вас снабдили необходимыми бумагами?
- Не иных, а определённого прелата, - ответил я, снимая с пояса сумку с бумагами, выданными Гедалией.
Я расстегнул её, и протянул верительную грамоту епископу. Он передал её сопровождавшему меня священнику, и тот принялся изучать написанное.
- Здесь говорится, что податель сего, находится на службе у инквизитора Тосканы прелата Лафрамбуаза, и ему должно оказывать всякую помощь и поддержку в исполняемой им миссии.
Скорее всего, что-то было зашифровано в тех цитатах из Святого Писания или символах Веры, покрывавших моё тело. Какой-то знак, ве́домый лишь занимавшимся тем самым прикладным богословием, труды по которому изучал спасший меня священник.
Мне вернули бумагу, и ко мне тут же обратился епископ, видимо посчитавший, что раз я служу церкви, то его авторитет будет самым высоким. Не скажу, чтобы он так уж сильно заблуждался в этом вопросе.
- Я понимаю, что вы передвигаетесь с некой крайне важной миссией, однако сейчас все мы в одной лодке.
- И лодка эта дала серьёзную течь, - не слишком вежливо перебил его советник-альбионец. – Помочь всем нам спастись может лишь человек с вашими талантами и боевыми навыками.
- Если вам нужен ещё один человек, чтобы обороняться от осаждающих нас покойников и нечистых, то можете располагать мной, - пожал плечами я. – Ей-богу, не стоило из-за этого такой огород городить.
- Не стройте из себя глупца, - оборвал меня явно не отличавшийся ни мягким нравом, ни избытком вежливости альбионец. – У нас достаточно солдат, чтобы держать оборону собора. Нам нужны те, кто пройдёт за городские стены и сообщит ситуацию в городе Бездушным с ближайшей заставы.
- Погодите, - вскинул руки я, - но нас спасли кавальери, которые должны были сделать это. Им не удалось вырваться из города?
- Увы, да, - скорбно кивнул епископ, - весь отряд кавальери Аркури погиб.
- Им устроили засаду у городских ворот, - снова взял инициативу в свои руки альбионец. – Какая-то громадная тварь перебила всех до единого всадников за считанные мгновения.
- Вы были свидетелем? – удивился я.
- Увы, - подпустил в голос ещё больше скорби, и, похоже, совсем не поддельной, епископ, - все мы были свидетелями. Мы наблюдали за их гибелью с колокольни собора через подзорную трубу, и видели каждое краткое, но кровавое мгновение той схватки.
Я не стал даже спрашивать, что это была за тварь или как она выглядела. Зачем? Если она легко расправилась с отрядом кавальери, то уж мне к ней и приближаться не стоит.
- Если у ворот торчит такой монстр, что с ним не справился отряд кавальери, то что смогу сделать я?
- Разумно, - вступил в разговор второй чиновник, - но от вас и не требуется даже приближаться к воротам.
- Надо пройти катакомбами, - снова нетерпеливо влез альбионец. – Вам выдадут карту и все необходимые для этого припасы. Также вы вольны располагать любым количеством солдат, в разумных пределах, конечно.
- Я не хочу ослаблять оборону, - ответил я, - и возьму несколько человек, с которыми уже сражался вместе. Однако все они наёмники и для них критичен вопрос оплаты. Сколько вы готовы предложить, и, главное, каковы гарантии?
- Вы же понимаете, что сейчас мы обладаем весьма скромными запасами, - тут же принялся юлить советник-итальянец, - финансовое положение города оставляет желать много лучшего…
- Эти люди, - прямо заявил я, - пойдут ради всего города на смертельный риск, ради того, чтобы спасти и ваши шкуры в том числе. Так что уж извольте раскошелиться. Чем вы желаете платить, золотом или кровью?
- Но состояние казны…
- Мы выдадим вам долговую расписку в счёт городской казны, - заявил альбионец, - которую погасят Бездушные из собственных фондов. А с ними уже мы будем расплачиваться, ну и церковь поможет, не так ли?