Итак, кружащиеся по двору драконы - собратья ее по разрушению, Тайамант знала, что будут еще, и их темный властелин явится в ближайшем будущем. А пока надо было разогнать двух разбушевавшихся драконов в разные углы, чтобы не обнаружили себя раньше времени, да замок не развалили окончательно, лишив их последнего убежища. Спустилась вниз вновь в виде Виты - превращение становилось привычным, даже муки, испытываемые при этом, стали приносить удовольствие, которое обе составляющие ее натуры ценили превыше всего. Вальтер уселся, пару раз взмахнув крыльями, на стене, уже зная вспыльчивый нрав хозяйки замка. Ледовый же продолжал хорохориться, порыкивая, испуская клубы пара, замерзавшего и падавшего в виде белоснежных хлопьев, таявших от соприкосновения с теплым камнем. В голове прошелестел гнусавый голос: "Это Айс, дочь моя. Еще прибудут вскоре Архобал и Морган. Помни их имена и только ты - истинная дочь моя, а они лишь в услужении…" Вита остановилась на последней ступеньке, прекрасная и обнаженная:
- Айс? Ты прибыл вовремя. Владыка о тебе предупреждал.
Покоренный названным именем дракон от изумления даже перестал пускать пар из пасти, да так и замер, что-то из его далекого человеческого прошлого шепнуло ему, что дама эта знакома ему, вон та родинка на левом бедре - аккурат посередине, в форме трилистника. Воспоминание проплыло, как опавший лист по воде и исчезло, нынешние звериные ощущения заслонили все, что прожито когда-то и казалось рассказанным кем-то посторонним.
- Братья мои, завтрак ждет нас, гуляя по полям и дорогам. Недостойные людишки шастают тут и там, загрязняя Мир, - последние слова уже пророкотала, превращаясь.
Тайамант взмахнула громадными крыльями, подсветив блистающую металлом чешую светом восходящих светил, взлетела, отбрасывая жуткую рогатую тень на крепостную стену. Поднялась повыше, оглянувшись, увидала, что за ней скользят еще две тени - туманная и прозрачно-льдистая.
Проалели закаты и восходы, окрестные деревеньки, кроме Кулаков, опустели - кто удрал, кто был съеден. По ближним дорогам уже никто не ездил и не ходил - никого не осталось. Каждый раз приходилось летать все дальше и дальше, чтобы накормить ненасытных ящеров, которых стало уже пятеро. Потому как Архобал и Морган явились тоже. Иногда приходилось довольствоваться каким-нибудь зверьем, пойманным неподалеку, они насыщали, но ненадолго. Лишь человеческая кровь и плоть давали чувство удовлетворения, лишь они были сладки для драконов.
Тайамант подпускала к себе того из драконов, кто приносил больше жратвы. Из всех собратьев лишь Айс не особо усердствовал - что-то его останавливало, мутило при приближении к драконихе. Остальные же, особенно Вальтер, старались изо всех сил завоевать благорасположение капризной Тайамант.
Однажды утром Вита почуяла запах приближающего обоза со стороны деревеньки, обойденной пока вниманием драконов. В Кулаках забеспокоились отсутствием вестей из замка, в котором работали, в основном, родичи кулаковских жителей. В этот раз обоз сопровождала сестра тетки Нитхи - тетка Марха, два возчика, они же грузчики, и подросший изрядно мальчик Абрашка - тот самый сын госпожи Виты. Мальчику исполнилось восемь лет. Молчаливый, потому как над его косноязычием до сих пор потешались все, кто плохо был с ним знаком, трудолюбивый, ласковый, сообразительный - таким мальчик стал, живя в деревушке. Помогал тетке Мархе и ее семье, платя добром за добро, любовью, отданной ему, за любовь. Возы ломились от провизии: везли всякое мясо, битую птицу, мешки с различной снедью. Ломовые лохматые лошадки ступали тяжело, везя в замок Мааров провиант. Беспорядок, царивший окрест замка, ввел в немалое изумление путников. По всей округе валялись брошенные телеги, повозки, несколько полуразбитых карет. Неубранные поля заросли сорной травой, воду каналов, прорытых вокруг крепостной стены, затянула ряска. Повсюду роились полчища мух. Подъемный мост, ведущий в замок, был опущен, несмотря на раннее время, на звеньях цепей, держащих его, нашла приют ржавчина. Запустение и режущая уши тишина царила вокруг. Насторожившийся Абрахам тихонько соскользнул с воза, прошмыгнул в караулку, которая находилась возле ворот, на въезде в замок, и решил затаиться. Сказать о своих подозрениях он не смог - побоялся, что засмеют, не поверят, да и не успел - слишком быстро все произошло.
Обоз проехал по мосту в странно затихший замок. Прибывших встретил захламленный двор и полное отсутствие жителей. Пока путники озирались, удивленно тараща по сторонам глаза, в небе скользнуло пять странных теней.
Подняв глаза к зубцам крепостной стены, люди увидели, как на них с любопытством таращатся пять огромных ящеров: один, словно сотканный из облака, второй - ледяная глыба, третий, чешуя которого отливала металлическим блеском, немного поменьше других; четвертый - грязно-болотного цвета и пятый - темно-серый.
Драконы сидели по всему периметру стены, и замок показался таким маленьким, словно птичья клетка, в которую поселили пятерых невиданных летунов. Драконья чешуя отливала всеми цветами, которые знали в Мире, блистая и отбрасывая солнечные зайчики на каменные стены. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь шумным дыханием драконов. Затишье длилось несколько секунд, потом началась бойня. Крылатые убийцы спланировали на камни двора, полураскрыв крылья, и, в мгновение ока в дворике не осталось в живых никого, кроме спрятавшегося в караулке мальчика.
Абрахам сидел, сжавшись в маленький комочек, стараясь занимать как можно меньше места, чтобы не нашли, не учуяли, затаил дыхание. Потом все-таки начал дышать, короткими вздохами поглощая воздух - это можно не пить и не есть, а вот без воздуха долго не протянешь. Личико мгновенно заострилось от ужаса, побледнев, глаза ввалились, возле рта прорезалась морщинки. В темных волосах мальчика на глазах пробивались белые дорожки, прогоняя темноту и выбеливая всю голову. От всепоглощающего страха, впрочем, была явная польза - мальчик сидел бесшумно, учуять его в нынешнем зловонии было нереально. Да и сейчас драконам было не до него - расправившись с путниками, они принялись за обоз, распотрошив содержимое в мгновение ока. Мальчик сидел неподвижно, пока не стемнело. Драконы покинули замок, улетев куда-то по своим, драконьим делам.
Когда милосердная ночь накинула свое черное покрывало на замок, Абрахам, наконец, пришел в себя, потихоньку выбрался из своего убежища, крадучись, пробрался за замковые ворота и, уж потом припустил со всех ног. Неподалеку от замка мальчик исхитрился поймать небольшую лошадку, умудрившуюся уцелеть и перепуганную еще больше, чем он. Взгромоздился на нее, что без упряжи было очень непросто и получилось не с первой попытки, стукнул босыми ногами по отощавшим бокам и потрусил, куда глаза глядят. А глядели они в сторону Елянска, тетка Марха не раз рассказывала про тамошние чудеса, которые устраивают пастыри и про свою третью сестру - тетку Латху, что там проживала с семьей. Больше в Мире он никого не знал, и податься ему было некуда.
Долог и нелегок был путь, но мальчик с малых лет привык полагаться, в основном, на себя, поэтому не поддался унынию даже тогда, когда засосало под ложечкой от голода. Отъехав на приличное расстояние от пугающего замка, Абрахам спешился, отпустив успокоившегося конька попастись, нашел себе всякой съедобной травы, кореньев и ягод, рядом в ручье - прохладную чистую воду. Как истинный деревенский житель, мальчик мог сориентироваться и в поле и в лесу, найти пищу везде и, будучи неприхотливым в еде, он быстро насытился и решил передохнуть. Встать нужно было до рассвета, потому как что-то подсказывало ему, что в предрассветном полумраке его увидеть будет труднее. Мальчика не покидала твердая уверенность, что драконы не оставят его в покое и будут преследовать. Но сейчас силенок больше не осталось, поэтому он покрепче стреножил своего четвероногого новоприобретенного друга травяной веревкой, привязав его к колючим кустам рядом. Улегся, подложив исцарапанную руку под щечку, поплакал, загрустив и вспомнив сестер - Нитху и Марху. Поворочался, пытаясь согреться - становилось прохладно. Согреться не удалось, пришлось вставать, чтобы нарвать всяких листьев и травы, растущих неподалеку, зарылся и тогда только уснул, с мокрыми дорожками, промытыми слезами на чумазых щеках.
Абрахам проснулся, едва рассвело - словно кто в бок толкнул - открыл глаза.
Утро выдалось туманное и холодное, от привязанного конька осталась только веревка. Мальчик вскочил, не веря своим глазам, ощупал огрызок веревки: удрал, вот как есть удрал, безмозглый конь, тупая скотина. Посидел, горюя - было ясно - понятно, что пешком до города или даже до ближайшего поселка ногами не доберешься - заметят эти летучие бестии и всё, отходился. Придется затаиться среди зарослей. Да вот новая беда - холодать начинает, по ночам так и вовсе зуб на зуб не попадает, и костерок не запалишь - нечем: ни огнива, ни кресала, ни, тем более спичек, да и увидать, учуять могут. Решил пробраться обратно в загаженный замок, запрятаться там - под носом у себя в такой разрухе эти крылатые и не найдут поди. А там кто-нибудь, может быть, объявится - из людей, кто помочь сможет. Наелся снова корней, запил водичкой и пошел. В животе тревожно бурчало.
Вернулся в замок, осторожно, стараясь наступать на камни, забрался в кладовую, в которой оказалось еще достаточно еды и были пустые кувшины - нужду справить, если прижмет. Крадучись, замирая от каждого шороха, запасся водой из колодца и спрятался в самом темном углу кладовки.