- Красный князь прислал письмо. Он хочет тебя видеть как можно скорее. Оставайся там сколько угодно. Там ждет тебя работа и забота, и, если уж тебе необходимо сделать что-то, ты можешь доказать Хан-Гилену то, что так упорно пытался доказать Эндросу: твои силы еще не истощились.
При этих словах Сареван вздрогнул, но вовремя прикусил язык, который мог выдать его.
- Будет хорошо, если ты отправишься туда на некоторое время, - сказал Мирейн. - Когда Великая Луна снова станет полной, Вадин отправится в Янон, чтобы следить за безопасностью его и всего севера. Мне бы хотелось, чтобы ты поехал с ним. Помимо воли Сареван бросил:
- Зачем? То, что могу сделать я, не может Вадин? - Говорить как мой законный наследник. Доказать, что я не бросил мое первое королевство в угоду упадническому югу. Обладать властью твоего присутствия.
Поток вопросов пронесся в голове Саревана. Какая власть? Какое присутствие? Сареван прогнал эти мысли. Хотел бы он обладать этой властью в Эндросе, заплатив за нее какую угодно цену.
Значит, вот чего он добился. Отец позволяет ему провести целую фазу Великой Луны в Хан-Гилене вместе с человеком, которого он любит больше всех других родственников. Этот человек научил его распоряжаться магической силой; он вырвал его из лап смерти, не позволял ему жалеть себя. И после этого сильного чудодейственного лечения ему оказывается величайшее доверие: говорить от лица императора перед князьями севера.
Его глаза сузились, челюсти сжались. - Итак, теперь моей нянькой станет дедушка. А когда он от меня устанет, Вадин приберет меня к рукам.
- Вадин поедет вместе с тобой, но будет в твоем подчинении. Он сам это предложил. Для тебя настало время заслужить свой титул. Сареван чуть не рассмеялся.
- О ловкач! Ты решил подкупить меня при помощи сладчайшего из плодов - обещания владений принца. Без сомнения ты позволишь мне править по собственному усмотрению - и устранишь меня с военной тропы. Мирейн даже не моргнул.
- Ты не можешь оставаться здесь. И тем более ты не можешь пользоваться прежней свободой передвижения. Обстановка в наших краях слишком напряженная, а ты для нас - все. Уже дважды наши враги пытались заманить тебя в ловушку. Третий раз может тебя погубить.
Теперь Саревану уже не требовалось охлаждать свой гнев, который пылал в нем, освобождая разум даже от благоговения перед Солнцерожденным. Его голос звучал ровно, почти безмятежно и безжалостно в своей мягкости.
- А, - сказал он, - понятно. Вы с мамой стараетесь защитить меня, ведь я ваш единственный сын. В добром или дурном здравии, но я - ваша единственная надежда на продолжение династии. Вы охраняете и защищаете меня, укрываете от малейшей опасности. А когда ваше попечительство оказывается неудачным, вы взываете к самому яростному отмщению.
- Разве я когда-нибудь старался укрыть тебя? - спросил его отец поспешно, но все еще спокойно. - Разве я запрещал тебе делать то, что ты хотел? Ты хотел стать жрецом и обучиться магии. Я тебе не мешал. Ты путешествовал где хотел, даже в самых опасных краях. И я ни разу не воспользовался своей силой, чтобы вернуть тебя.
- Однако ты следил за мной. Твоя сила преследовала меня. В пределах Керувариона твои стражники всегда были неподалеку. В Асаниане они потерпели неудачу, но вовсе не из-за того, что плохо старались. Я слышал, что Эбраз из Шон'ая поплатился жизнью за ту ловушку, которую расставил. Я знаю, что ты искал меня и не мог найти, хотя тебе пришлось прочесать целые империи. Узнав, что я ускользнул из-под твоего наблюдения, ты обезумел: ведь я оказался подвластен лишь собственной воле.
- Мои охотники уже избавились от своей слепоты, - сказал Мирейн.
Сареван поднял сжатые кулаки и резко опустил их. - Черт возьми, отец! Разве я все еще ребенок? Разве я не способен самостоятельно подняться, если споткнусь? Как долго ты еще намерен жить за меня?
После долгой паузы Мирейн наконец заколебался. Его лицо напряглось, словно от боли.
- Я позволяю тебе действовать по собственному усмотрению, хотя и считаю это безумием или глупостью. - Ну конечно, ты только и делаешь, что позволяешь. Мирейн стиснул его руку, почти умоляя. Сареван отступил назад и высвободился. - Даже эта война, даже она началась из-за меня. Тебе никогда не приходило в голову, что я хочу сам чего-нибудь добиться?
- Ты получишь все это, когда меня не станет. - Когда тебя не станет! - усмехнулся Сареван. - Все подписано и запечатано твоей собственной рукой. Дар, и бремя, и проклятие, и ничего из этого не добыто мной. Неужели я так мало для тебя значу? Ты хоть немного думаешь обо мне? - Я думаю о целом мире для тебя.
Сареван дрожал. Его глаза были открыты, он безусловно бодрствовал, и тем не менее перед его глазами разверзалась пучина его снов. Мертвая Элиан Калириен на останках мира, и обезумевший Солнцерожденный рядом с ней.
- Вайян, - позвал его отец, возможно, уже не в первый раз. - Вайян, прости меня.
Мирейн Ан-Ш’Эндор просит прощения? - Ты такой же, как я, и даже больше, - сказал он глухим от боли голосом. - И я до безумия люблю тебя. Я никогда не хотел держать тебя в клетке. Я только хотел, чтобы ты находился в безопасности и чтобы стал императором, которым ты и рожден быть.
- Императором чего? - вскричал Сареван из самых глубин своего мрака. - Императором пепла, пыли и развалин?
- Императором всего, что объединяется Аварьяном. Я был рожден для войны, для покорения империй. Мир истощает мои силы. Но ты… ты сможешь править там, где я одержу победу. Ты обладаешь силой воли, которой у меня нет, чтобы сохранять мир во владениях, подаренных тебе войной. Разве ты не понимаешь этого, Вайян? Ты не просто мой сын и наследник. Ты продолжение меня. Ты - такое же, как и я, орудие бога.
- Меч ранит, - сказал Сареван. - Иногда он ранит так глубоко, что излечение невозможно. - К тебе это не относится.
Взгляд Саревана немного прояснился. Он увидел совсем близко живое лицо своего отца - светлый лик с сияющими глазами, в которых стояли слезы. Удар оказался сильнее и глубже, чем думал Сареван.
"Нет, - предупредил он себя. - Нельзя смягчаться. Этот человек, который теперь горюет, чувствуя боль своего сына, остается королем и завоевателем. По его собственному признанию, он был рожден и создан для кровопролития".
- Я больше не буду преследовать тебя, - сказал Мирейн. - На севере ты будешь абсолютно свободен. Ты станешь править от моего имени, но согласно собственной воле. - Даже если она будет противостоять твоей? Мирейн замер в напряжении.
- Если я заполучу север, - сказал Сареван, - и запрещу ему участвовать в твоей войне, что ты сделаешь? - А ты хочешь так поступить, Саревадин? "Да", хотел сказать Сареван, но не смог. Выразить открытое неповиновение отцу - это одно. Но отобрать у отца королевство, которое как никакое другое принадлежало ему…
- Я мог бы сделать это, - ответил он. - И сделаешь? Сареван вздрогнул.
- Нет, - сказал он медленно и хрипло. - Нет. Это может стать причиной войны, как и многое другое из того, что я натворил с тех пор, как не послушался тебя и отправился в Асаниан.
Мирейн пригладил уверенной рукой волосы Саревана, аккуратно распутывая пряди, поглаживая его холодные дрожащие плечи. Сареван напрягся, но не сделал попытки убежать.
- Отец, - наконец произнес он, - тебе так необходима эта война?
Отцовская рука по-прежнему гладила его по голове. - Ты знаешь, что у меня нет выбора. Император Асаниана не уступит словам или пожеланиям. Только война сможет разрешить наш спор.
- Если бы ты увидел то, что вижу я, это остановило бы тебя? - Я вижу, что мрак обманул тебя. Это еще одна западня, устроенная нашими врагами. Они знают, кто ты такой, и знают, что ты еще более опасен, чем я. Они долго и упорно готовились к тому, чтобы заманить тебя в ловушку и уничтожить, чтобы ты не стал тем, кого они больше всего боятся.
- Что такое есть во мне, чего не было бы у тебя, да еще втрое больше? - Ты будешь властелином мира.
- Я не хочу… - Сареван осекся. Рассудок подсказал ему, что это ложь. Он хотел этого всем своим существом; желание было столь сильно, что граничило с отрицанием самого себя. Но между его желанием и тем, чего желал его отец, было существенное различие. - Я не хочу, чтобы этот мир утонул в крови и огне.
- Может быть, в этом и не будет необходимости. Но может быть, - сказал Мирейн, не дав проснуться надежде, - это произойдет. Ты будешь править севером от моего имени? - А ты прекратишь ради меня войну? - Нет.
Ответ был безоговорочным. Сареван отступил и взял себя в руки. Его гнев улетучился, он почти успокоился. Он обнаружил, что способен улыбаться, хоть и слабо и вовсе не от удовольствия.
- Я люблю тебя, отец. Никогда не забывай об этом. - Ты будешь править на севере? Сареван опустился вниз, охваченный непритворной слабостью. - Мне нужно время, - сказал он. - Я не… не могу… Дай мне день. Дай мне подумать.
На мгновение ему показалось, что он зашел слишком далеко. Но Мирейн сказал:
- Думай сколько хочешь. Твои владения могут и подождать. И, - помедлив, добавил он, - я тоже. Сареван медленно повернулся. Лицо Мирейна вовсе не было мягким. Сареван напряг собственное, чтобы выглядеть подобающим образом. - Один день, - сказал он. - Чтобы привести мысли в порядок. - Один день, - обещал ему Мирейн. - Или больше, если тебе нужно.
Сареван вздрогнул. Он опустил глаза, будучи не в состоянии глядеть на отца. - Нет, - очень тихо сказал он. - Мне будет достаточно одного дня. И тогда, - еще тише добавил он, - ты все узнаешь.