- Как? - коротко спросил старик.
В его голосе можно было услышать как сомнение, так и насмешку.
- Неужели, сохранив крепкое тело, вы одряхлели разумом? Неужели Маркало Де'Уннеро являет собой противоположность мне, старой развалине?
- Я приехал в Энтел не один, - сообщил ему Де'Уннеро. - Я привез с собой того, кто носит меч и лук Элбрайна и является прямым наследником престола, хотя его мать даже не подозревает об этом.
- Что за чушь?
- Я привез с собой сына Джилсепони и Элбрайна, владеющего силой меча и магии, - объявил бывший монах.
- У королевы нет сына, - возразил настоятель Сент-Бондабриса.
- Представьте себе, есть, ответил Де'Уннеро. - Она всегда думала, что потеряла ребенка во время сражения с отцом-настоятелем Марквортом. Но ее сын жив.
- И вы более десяти лет провели вместе с ним? - спросил старый аббат.
- Я встретил его совсем недавно, - объяснил Де'Уннеро. - На первый взгляд - совершенно случайно. Но я принял это как знак от Бога, и такого знака в моей жизни еще не было. Этот юноша - его зовут Эйдриан - дал мне возможность вернуться в большой мир. И я убедился: моя борьба не была напрасной и, что еще важнее, не являлась ошибкой.
- А откуда вы так уверены, что он действительно тот, за кого себя выдает? - спросил явно заинтригованный Олин.
- Я это понял по его силе, видя, с каким искусством он владеет магией самоцветов и насколько великолепен в бою. Он с ранних лет воспитывался и обучался эльфами тол'алфар.
- В таком случае, он должен быть похож на своего отца и уж никак не может являться союзником для Маркало Де'Уннеро, - заметил настоятель Сент-Бондабриса.
Однако снисходительная усмешка бывшего монаха показала старику, насколько ошибочны его предположения.
- Что вы предлагаете? - после долгого молчания спросил Олин. - Как может невесть откуда взявшийся мальчишка, не принадлежащий к роду Дануба, дать нам возможности для совершения желаемых вами перемен? Не тратите ли вы понапрасну мое время, предлагая неосуществимые вещи?
Де'Уннеро пододвинул себе стул и провел остаток дня в беседе с аббатом. Он не вдавался в подробности. Он говорил о своих воззрениях на церковь и мир, которые, как он знал, старик разделял, пусть, возможно, и с некоторыми оговорками. Бывший монах умолчал пока о другой своей тайне - пергаментных свитках, которые он хранил все эти годы и которые сейчас были спрятаны у него на груди под одеждой.
Когда все темы оказались исчерпаны, настоятель Олин, откинувшись на спинку кресла, погрузился в долгое размышление.
- Я попробую узнать о том, что вас интересует, - наконец согласился он. - Правда, я до сих пор не понимаю, как все это может вызвать перемены в мире. Мы привыкли считать, что все происходит не так, как бы нам хотелось…
- Точнее, не так, как хотелось бы Богу, - перебил его Де'Уннеро, и его слова вызвали у Олина короткий смешок.
- Вы сомневаетесь?
- А что, я должен верить в такого Бога, которому на нас не наплевать?
Теперь пришлось задуматься самому Де'Уннеро. Да, за эти годы Олин Жантиль явно изменился. Бывший монах шел сюда, рассчитывая воззвать к его набожности. Он всегда считал ее присущей настоятелю Сент-Бондабриса. Тогда бы можно было поднять весь разговор и замысел Де'Уннеро на уровень священной битвы за истинную веру.
Он еще раз пристально взглянул на старого аббата и наконец спросил без обиняков:
- А какая разница, существует такой Бог или нет?
- Приходите ко мне завтра, после вечерней молитвы, - сказал Олин, и Де'Уннеро удалился.
- "Но будьте же все свидетелями, и да будет это начертано на камне"… - читал вслух настоятель Олин, глядя в пергамент, развернутый на столе.
Как раз в это время в покоях аббата появился Де'Уннеро. Олин торопливо отпустил сопровождавших его монахов и продолжал:
- "В случае, если Джилсепони произведет на свет ребенка, этот ребенок, невзирая на его пол, станет непосредственным наследником, превзойдя в этом Мидалиса, принца Вангардского".
Улыбнувшись, он поднял глаза на Де'Уннеро.
- Так провозгласил король Дануб Брок Урсальский в день своего бракосочетания с Джилсепони.
Глаза Маркало Де'Уннеро торжествующе сверкнули: он едва ли надеялся услышать что-либо подобное.
- А что еще говорится в указе Дануба относительно потомства Джилсепони? - спросил он, с некоторой тревогой ожидая ответа.
- Ничего, - ответил Олин. - Король, как и все мы, был уверен, что у Джилсепони не было детей, и потому не видел необходимости упоминать об этом. Он верил и до сих пор верит, что она не способна его предать и изменить ему с кем-либо другим. Впрочем, если бы такое и случилось, Джилсепони было бы нечего опасаться. Если верить слухам, битва с Марквортом навсегда оставила ее бесплодной.
- Итак, король больше ничего не сказал, ибо считал, что тут нечего добавлять, - подытожил Де'Уннеро. - Чем это в действительности оборачивается для нас? Никто не согласится и не признает, что указ справедлив и в отношении Эйдриана.
- Вашему юному другу не взойти на трон без междоусобной войны, - с уверенностью произнес Олин. - Однако в случае кончины короля Дануба Эйдриан может заявить о своих правах на престол. Справедливость его притязаний будет определять либо суд высшей знати, либо та сила, которая окажется за спиной юного претендента.
Де'Уннеро откинулся на спинку стула. "Терпение и еще раз терпение", - твердил он себе. Терпение - это волшебный ключик, открывающий все нужные двери. Бывший монах давно уже продумал, как можно возвести Эйдриана на престол и на этой волне самому вернуть былое положение в ордене. Его замысел не был рассчитан на молниеносное осуществление и требовал немалого времени и терпения. То, что он услышал от настоятеля Сент-Бондабриса, вполне согласовывалось с его замыслом. Только и всего.
- Многим ли известно о родителях этого юноши? - осведомился аббат Олин.
Де'Уннеро понял, что все колебания старика - не более чем защитная мера. На самом деле Олин обеими руками ухватился за предложение Де'Уннеро.
- Четверым, включая самого Эйдриана и вас, - ответил бывший монах.
- Узкий круг знающих тайну, - заметил аббат. - Только, боюсь, она не принесет вам ничего, кроме…
Де'Уннеро ухмыльнулся, а потом извлек из-под одежды несколько свитков пергамента, небрежно бросив их на стол Олина.
- Что это такое? - поинтересовался старик.
Развернув свитки, он узнал в них навигационные карты безбрежного Мирианского океана.
- Путь к сокровищам, в сравнении с которыми королевская казна покажется карманом нищего, - ответил Де'Уннеро. - Путь к Пиманиникуиту.
Сверкающие глаза Олина, казалось, вот-вот вылезут из орбит.
- Как? - задыхаясь, прошептал он. - Зачем вы… на что вы рассчитывали…
Старик поднял глаза от свитков и с недоверием покачал головой.
- Подумайте, сколько несметных сокровищ лежит под песками Пиманиникуита, - сказал Де'Уннеро. - Сколько самоцветов, выпавших из Гало Короны, накопилось там за сотни и тысячи лет.
- Но без благословения церкви они не имеют магической силы, - возразил аббат Олин.
- А это так уж необходимо? - осведомился бывший монах. - Разве изумруд, не имеющий магической силы, перестает от этого быть драгоценным камнем?
Настоятель Сент-Бондабриса подтолкнул свитки к Де'Уннеро.
- Это запрещено, - заявил он, явно напуганный столь дерзким предложением.
- Кем запрещено?
- Церковным каноном! - воскликнул Олин. - Запрещено с давних пор. Со времен святого Абеля!
- Так ли это страшно? - спросил Де'Уннеро, подражая его вчерашним словам, когда они говорили о равнодушии Бога к земным делам.
Старый аббат долго обдумывал свой ответ, то и дело поглядывая на лежавшие на столе свитки.
- Чего вы хотите от меня? - наконец спросил он. - И каковы ваши замыслы?
- У вас хорошие связи с судовладельцами, - ответил Де'Уннеро. - Мне нужны корабли, чтобы совершить это плавание. Если случится что-то непредвиденное, не опасайтесь, ваше имя нигде не будет упомянуто.
- Сколько кораблей?
- Чем больше, тем лучше, - сказал бывший монах. - Каждый из отправившихся в экспедицию вернется с таким богатством, которое ему и не снилось. А нам эти камешки понадобятся, чтобы набрать и снарядить армию и в подходящий момент возвести Эйдриана на престол Хонсе-Бира.
- И потом, имея всю полноту власти, вы займетесь возвращением церкви на истинный путь, - заключил Олин.
В ответ его собеседник лишь улыбнулся.
- Король Дануб моложе меня на несколько десятков лет, - сказал настоятель Сент-Бондабриса. - Мне его не пережить.
Де'Уннеро снова только улыбнулся. На этот раз зловеще.