С минуту она не могла отвести взгляд от пола. Наконец, два темно-синих глаза сфокусировались на мне.
- Одобряешь ли ты?
- Что именно?
- Фредерика.
Я рассмеялся.
- Пожалуй, тут я тебе не советчик. Я ведь его не встречал.
- Нет, - возразила она. - Я спрашиваю не о человеке. Одобряешь ли ты такой брак? Не против, чтобы я вышла за него?
Выражение ее лица было непроницаемым и скрывало что-то важное, чего я никак не мог понять. Я пожал плечами.
- Вправе ли я высказывать свое одобрение по этому поводу? Даже твое мнение здесь вряд ли учтется, - заметил я, подлавливая себя на мысли, что и сам нахожусь в подобном положении.
Дафни с силой сжала ладони, словно мой ответ ранил ее. Что, черт возьми, творилось в ее голове?
- Значит, это совсем тебя не беспокоит? Потому что, если мне не подойдет Фредерик, то его место займет Энтони. А если не Энтони, то Гарон. За мной выстроилась целая очередь из женихов, и я ни с одним и них не знакома даже вполовину настолько же близко, как с тобой. И мне придется взять одного из них в мужья, а тебе все равно?
А вот это уже и правда было странно. Мы едва ли виделись раза по три в год. И, тем не менее, я так же считал ее своим самым ближайшим другом. Картина и впрямь вырисовывалась жалкая.
Я сглотнул, подбирая слова.
- Уверен, в конечном счете ты будешь счастлива.
И тут, без какого бы то ни было предупреждения, по щекам Дафни покатились крупные слезы. Я огляделся в поисках причины или помощи, с каждой секундой испытывая все больший внутренний дискомфорт.
- Пожалуйста, скажи, что не смиришься со всем этим, Максон. Ты не можешь, - взмолилась она.
- О чем ты говоришь? - спросил я, выходя из себя.
- Об Отборе, конечно! Пожалуйста, не женись на какой-то незнакомке. И меня не заставляй выходить замуж за постороннего мужчину.
- Но я должен. Как принц Иллеи я не могу иначе. Мы берем в жены девушек из народа.
Дафни бросилась ко мне, хватая меня за руки.
- Но я люблю тебя! Всегда любила. Пожалуйста, не женись на другой, не спросив отца, могу ли я поучаствовать.
Любила меня? Всегда?
От неожиданности, на несколько мгновений я онемел.
- Дафни, как… Я не знаю, что сказать.
- Пообещай, что спросишь отца, - повторила она, утирая слезы. –
Отложите Отбор до тех пор, пока мы не поймем, что чувствуем друг к другу. Или позвольте мне внести свое имя в лотерею. Я откажусь от титула.
- Пожалуйста, перестань плакать, - прошептал я.
- Не могу! Как я могу перестать плакать, когда чувствую, что вот вот потеряю тебя? - спросила она, всхлипывая.
Я стоял, словно вкопанный, боясь ухудшить и без того неловкое положение. После недолгой паузы она подняла взгляд и устремила его в пустоту.
- Ты единственный, кто по-настоящему знает меня. Единственный, кого я сама по-настоящему знаю.
- Знание не есть любовь, - возразил я.
- Неправда, Максон. У нас есть общее прошлое, и ты готов перечеркнуть его ради глупой традиции, - она смотрела в сторону, сосредоточив все свое внимание на невидимой точке в центре комнаты, и я не мог даже представить, о чем она думала в этот момент. Очевидно, ход ее мыслей вообще был вне моего понимания.
Наконец, Дафни снова обратила свой взор на меня.
- Максон, умоляю, спроси отца. Даже если он откажет, по крайней мере я буду знать, что мы сделали все возможное…
Ни на секунду не сомневаясь, я сказал ей то, что должен был.
- Ты и так уже сделала все, что могла, Дафни, - я было протянул к ней руки, но тут же снова опустил их. - Что бы ни ответил отец, я не смогу дать тебе большего.
Она пристально смотрела на меня, прекрасно понимая, что за моими словами скрывалось больше, чем просто отказ. Она не хуже меня знала, что я никогда бы не осмелился подойти к отцу с подобным вопросом. Я видел, как она отчаянно пыталась придумать какой-нибудь обходной путь, но вскоре осознала, что такого попросту нет. Мы оба были рабами своих титулов.
Она кивнула, смаргивая вновь подступившие к глазам слезы. Пройдя к дивану, она села и крепко обхватила себя руками. Я молча стоял поодаль, не желая еще больше ранить ее. Мне хотелось как-нибудь ее рассмешить, но во всей этой ситуации едва ли было хоть что-то забавное. Я и не подозревал, что способен разбить девушке сердце.
Такая мысль меня определенно не радовала.
И только тут я понял, что в скором времени это станет обычным делом. В течении следующих месяцев мне придется отказать тридцати четырем девушкам. Что если все они будут так реагировать?
Я горько усмехнулся.
Дафни обернулась на звук.
- И тебе ни капельки не больно? - фыркнула она. - Ты не такой уж хороший актер, Максон.
- Разумеется меня это беспокоит…
Она встала и медленно направилась ко мне.
- Но не по той же причине, по которой это беспокоит меня, - прошептала она. В ее глазах вспыхнула мольба. - Максон, ты меня любишь.
Я не шелохнулся.
- Максон, - повторила она с чуть большим нажимом, - ты любишь меня. Я знаю это.
Мне пришлось отвести взгляд. Я больше не мог выдерживать ее натиска. Запустив руку в волосы, я попытался облечь в слова все то, что я чувствовал в этот момент.
- Я никогда прежде не видел, чтобы кто-нибудь выражал свои чувства так, как ты только что это сделала. И я не сомневаюсь, что ты говорила искренне. Но, Дафни, мне нечего предложить в ответ на твои чувства.
- Это вовсе не значит, что ты ничего не испытываешь по отношению ко мне. Ты просто не знаешь, как выразить любовь. Твой отец всегда холоден, как лед, а твоя мать всю жизнь скрывает свои эмоции. Ты никогда не видел, как ведут себя люди, любящие свободно, поэтому не знаешь, как показать свою любовь ко мне. Но ты чувствуешь ее в своем сердце. Я знаю, ты любишь меня так же сильно, как я люблю тебя.
Я покачал головой, отказываясь произнести еще хоть слово, не видя ни малейшего смысла продолжать этот бесконечный спор.
- Поцелуй меня, - потребовала она.
- Что?
- Поцелуй меня. Если и после поцелуя ты скажешь, что не любишь меня, тогда я больше никогда не заговорю об этом.
Я отступил на пару шагов.
- Нет. Прости, но я не могу.
Мне было стыдно признаться даже самому себе, насколько правдивы были эти слова. Я не знал, скольких за свою жизнь поцеловала Дафни, но я был вполне уверен, что их количество превышало ноль. Она упомянула свой первый поцелуй несколько лет назад, когда я гостил у нее во Франции. Так что здесь она определенно опережала меня, а я не желал очутиться в положении еще более глупом, чем то, в котором я находился сейчас.
Ее печаль сменилась внезапной злостью. Она рассмеялась, но ее глаза остались темны.
- Значит, таков твой ответ? Ты отказываешь мне? Позволишь мне уехать?
Я пожал плечами.
- Максон Скрив, ты - идиот! Твои родители окончательно промыли тебе мозги. Да поставь перед тобой в ряд хоть тысячу девушек, это ничего не изменит! Ты слишком слеп, чтобы узнать любовь, даже когда она стоит прямо перед твоими глазами, - она смахнула оставшиеся слезы и расправила платье. - Я молю Бога, чтобы мне никогда больше не пришлось увидеть твоего лица.
Когда она направилась к двери, в моей груди всколыхнулся страх и я схватил ее за руку. Я не хотел навсегда потерять ее.
- Дафни, мне жаль.
- Не надо меня жалеть, - холодно ответила она. - Пожалей себя. Ты женишься лишь по необходимости, потому что уже познал истинную любовь и позволил ей пройти мимо.
Она выдернула руку и оставила меня в полном одиночестве.
С днем рождения, Максон…
3 ГЛАВА
Дафни всегда несла за собой запах японской вишни и миндаля. Она не меняла свой парфюм с тех пор, как ей исполнилось тринадцать.
У нее на запястье был маленький шрамик, оставшийся от царапины, которую она получила, пытаясь залезть на дерево. Я был тому виной. В свои одиннадцать она была чуть более безрассудной, чем теперь, и мне удалось убедить ее - точнее, бросить ей вызов - наперегонки вскарабкаться на одно из деревьев, растущих на краю нашего сада. Я тогда победил.
Дафни до мурашек боялась темноты, но я никогда не дразнил ее из-за этого. В благодарность, она не смеялась над моими собственными страхами. По крайней мере, над теми, которых я по-настоящему стыдился.
У нее была аллергия на устриц. Ее любимым цветом был желтый. У нее напрочь отсутствовал музыкальный слух, и она не смогла бы спеть, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Зато она замечательно танце вала, и ей, должно быть, было вдвойне обидно, когда за весь вечер я ни разу ее не пригласил.
Когда мне было шестнадцать, она прислала мне на Рождество новый чехол для фотоаппарата. И хотя меня вполне устраивала моя старая сумка, я сменил ее на новую просто потому, что мне ужасно польстила такая осведомленность в моих увлечениях. Я до сих пор носил свою камеру только в ней.
Я потянулся, выпутываясь из мятых простыней, и повернул голову в сторону той самой сумки. Мне вдруг стало интересно, сколько времени Дафни потратила на то, чтобы выбрать именно ее.
Возможно, она был права. В нашем общем прошлом было гораздо больше приятных моментов, чем я отдавал себе отчет. Наши отношения строились на случайных визитах и редких телефонных звонах, и потому я даже представить себе не мог, что между нами возникнет настолько глубокая связь.
И вот теперь она возвращалась на своем частном самолете во Францию, где ее уже ждал с распростертыми объятьями Фредерик.