- Выпрямись! Не рви одежду! - голос старшего са Флуэра прозвучал в воцарившейся тишине как удар кнута. Рамай вздрогнул, рывком спрятал руки за спину и вскинул на отца испуганный взгляд.
- Это, - граф резко кивнул в сторону гостьи, - доамна Эмирабель Ронди. Внучка главы гильдии алхимиков Рэйтады. Твоя будущая жена.
- Ты ее уже отлупил? - еле слышно пробормотал виконт, чуть приподнимая голову. Белка вскочила, кипя от негодования - и два взгляда случайно встретились. Пылающий гневом, замешанным на страхе - и жалкий, бегающий, затравленный.
Абсолютно безумный.
- Да вы все тут с ума посходили! - выкрикнула она, чувствуя себя героем дурного сна, нелепого до жути, и прежде, чем граф успел среагировать, метнулась к двери - в руки волкам.
- Пустите меня! Пустите! Пустите! - она вырывалась, рычала, пиналась и даже пробовала укусить, но кто-то из гвардейцев заломил ей руку за спину, и Белка согнулась от боли, упала на колени, всхлипывая от страха, унижения и бессильной злости.
По голому каменному полу застучали подковки сапог графа - неспешно, мерно, будто на прогулке. Шаги остановились перед пленницей. Сильные пальцы взяли ее за подбородок и осторожно подняли опущенную голову.
- Ты сама не понимаешь своего счастья, глупая девочка, - тихо проговорил хозяин замка, не сводя с нее немигающего синего взора. - Ты станешь виконтессой са Флуэр. Для простолюдинки, предел мечтаний которой - союз с десятым сыном какого-нибудь безземельного рыцаря, это прыжок в небо.
- Да лучше я прыгну с крыши! - яростно прошипела Эмирабель.
- Такая возможность тебе представится не скоро, - холодно проговорил граф.
- Если я пропаду, меня будут искать!..
- Не будут, - тонкие губы Мугура искривила улыбка. - Я позабочусь об этом.
- …А когда найдут, ты пожале…
Пощечина - быстрая, жалящая - не дали Белке договорить.
- Не "ты", а "вы", - синие глаза хозяина замка сверкнули сталью. - А еще тебе мой первый совет, как будущего свёкра. Никогда не разбрасывайся угрозами, которые не можешь привести в исполнение.
- Приводить в исполнение их буду не я!
- Приводить в исполнение их не будет никто, - усмехаясь, граф повернулся и направился к столу, на котором, как с удивлением заметила Эмирабель, успели появиться бумага и чернила. - Потому что ты сейчас сядешь и напишешь то, что я тебе продиктую.
- Да скорее я… - яростно выдохнула она - и услышала за спиной шум, будто несколько человек волокли что-то тяжелое. Чувствуя, как страх заново взорвался в груди холодной волной, она оглянулась - и увидела двух волков, тащивших под руки связанного Лунгу. Во рту у него был кляп, лицо и волосы в крови, а глаза закрыты. Один из волков держал у его горла длинный кинжал. И хоть на лице гвардейца беглой тенью мелькнула и пропала жалость, рука его не дрогнула ни на миг.
- Сопротивлялся, пытался сбежать, - коротко доложил он хозяину.
Граф равнодушно кивнул и снова обратил на пленницу пронизывающий взгляд.
- Есть много способов убедить человека совершить что-либо, и все они мне довольно несимпатичны. Но если ты откажешься, у меня не будет выбора. Я всегда делаю то, что должно быть сделано.
- Я… ты… вы… вы… - глаза Белки распахнулись, заметались панически от старика к са Флуэру и обратно. - Он живой?! Я…
- Ты сейчас напишешь письмо своим попутчикам, - договорил за нее Мугур. - Ты это хотела сказать? И да. Он живой. Но сколь долго он пробудет среди нас - зависит от твоего поведения. И еще подумай над тем, что есть участи гораздо хуже, чем женитьба на моем сыне-идиоте. А продолжаться они могут гора-а-а-аздо дольше. Ты мне веришь?
Ледяной взгляд Мугура встретился с ее - и она поверила. Мгновенно и без сомнений.
- Хоро…шо… Я… я… напишу… - прошевелила девочка непослушными губами, чувствуя, что пол уходит у нее из-под ног, перед глазами всё плывет, в ушах звенит, а голова кружится пустотой и холодом отчаяния. - Но они захотят меня видеть…
- Они тебя увидят, - усмехнулся Мугур. - У меня есть очень похожая на тебя служанка, хотя среди ночи с расстояния почти в сотню клозов одну юбку и так не отличить от другой. Правда, придется их для этого разбудить… Ну да что-нибудь придумаю. Еще вопросы есть?
Белка обреченно повела головой.
- Нет. Но как только меня отпустят… я убью себя… и его.
- Его и себя, ты хотела сказать? - уточнил граф и пренебрежительно хмыкнул: - Это тебе сейчас так кажется. Но до свадьбы у тебя будет время передумать.
- Свадьбы?.. свадьбы?.. - только сейчас это слово дошло до сознания Эмирабель, и в душе ее вспыхнула надежда. - Но Дети Радетеля не будут сочетать, если я…
- У нас нет Детей Радетеля. Все обряды в замке и на сотню дистантов вокруг, как граф, совершаю я. И советую тебе свыкнуться с новым положением. Волки не выпускают того, что попало им в зубы, - са Флуэр надменно кивнул на герб между окнами: на геральдическом щите изгибался, как запятая, ветер, каким обычно его изображали художники и картографы - но с головой и передними лапами волка. - Добро пожаловать в новую семью, доамна Эмирабель.
* * *
Белка открыла глаза, но ничего не изменилось: непроглядный мрак как окружал ее в мире забытья, так остался и после пробуждения. "Ослепла!" - руки девочки метнулись к глазам, принялись тереть их изо всех сил, но не было ни боли, ни света. Боль появилась чуть позже, а вместе с ней, как бочка ледяной воды на голову, обрушились воспоминания. Визит графа с сыном, избитый Лунга, записка под диктовку - и попытка побега, когда ее, присмиревшую и покорную с виду, вывели в коридор. Она успела закричать и пробежать несколько шагов, прежде чем кто-то из волков догнал ее и схватил. Она вывернулась, не переставая кричать, граф попытался закрыть ей рот, она укусила его за руку, он ее отшвырнул… и она покатилась с лестницы - прямо во тьму.
Тьма.
За́мок.
Какой-нибудь подвал или погреб…
Для погребения.
Белка поежилась, впервые ощущая, как подземные холод и сырость, точно очнувшиеся при ее пробуждении, стали выползать из камней и просачиваться под одежду.
Внезапно она увидела себя куклой, марионеткой на ниточках-лучиках, которые давали ей силу и желание жить, разгоняя тьму, пришедшую после смерти отца и деда. Ниточка-Лунга, ниточка-Фалько, ниточка-Найз, ниточка-Рэйтада, ниточка-алхимия, совсем тонкая, непривычная еще ниточка-магия… и вдруг мелькнуло полотно косы. Вжик! Вжик! Вжик!.. - и обрубленные нити гасли одна за другой, лишая куклу движения - и жизни. Кончилось всё. Караван ушел. Фалько с Найзом тоже. Они видели, как она уехала. И записку прочли… А это значило, что теперь никто не знал, где она, и могла она жить пленницей сумасшедших са Флуэров до старости, или умереть через час - и никто не вспомнит, никто не спохватится… Оставался один Лунга, ее милый старый ворчун, мудрый и заботливый, светлый и теплый, как еще один дед, каковым она его всегда и считала. Последняя ниточка. Последний луч… Где он сейчас? Что с ним?
Перед мысленным взором Эмирабель в багряном мареве вспыхнуло воспоминание: разбитое лицо, кровь, ссадины, голова, упавшая на грудь, закрытые глаза, обвисшее тело… Сердце ее сжалось от боли, и тут же нечто маленькое в глубине души подняло голову и тихо шепнуло: "Плакать?" Но Белка гневно погнала его - и оно пропало.
Она провела руками вокруг себя: под ней лежала шкура с густым жестким мехом, облысевшим местами. Мысль о том, сколько человек лежало - и может, умирало - на этой шкуре до нее вызвала приступ тошноты. Движимая желанием как можно скорее убраться с нее, Белка отправилась на разведку. Стиснув зубы и кряхтя, она поднялась на ноги, вытянула руки и сделала осторожный шаг вперед. И еще. И еще…
Шкура кончилась быстро, и начались крупные гладкие камни. Чувствуя, как каждое движение отзывается болью в боку, голове, колене и правом плече, она медленно двигалась вперед.
Через двенадцать шагов Белка нащупала стену. Скользя по ней руками, пленница свернула налево, дохромала до угла - еще двадцать четыре шажка, повернула - двадцать один шаг, снова повернула…
У дальней стены она едва не упала в неглубокий желоб, по которому, пересекая ее камеру, бежал ручеек. Наткнувшись на желоб во второй раз - там, где ручей вытекал - она опустилась на колени и брезгливо понюхала его, но ни люди, ни животные не оставили в нем запаха. Тогда девочка стала набирать воду в пригоршни и умываться, осторожно касаясь синяков и ссадин на распухшем лице, а после - пить. Ледяная вода ломила зубы, вымораживала горло, вымывала остатки тепла из продрогшего тела и пробуждала голод. В последний раз она ела и пила… когда? Сегодня? Вчера? Позавчера? Сколько времени она пролежала без сознания? И никто не позаботился принести еду…
А может, никто и не позаботится. Кто знает, что в этом замке случается с гостями, прогневившими графа или его полоумного сына? И вполне могло статься, что сегодня - или вчера - она на самом деле ела в последний раз. Ведь никаких тарелок или других признаков съестного она пока не обнаружила.
В груди девочки шевельнулся предательский холодок страха. "Плакать?" - робко вопросило маленькое нечто, но Эмирабель яростно прошипела: "Не дождутся!" - и оно снова растаяло.
Надеясь успокоить страдальчески нывший желудок, пленница сделала еще несколько глотков и решительно поднялась. Надо было идти дальше. Осмотр - или ощупывание? - ее места заключения еще не было завершено.
До следующего угла оказалось тридцать три шажка, последние двенадцать из которых прошли по шкуре. Потом поворот, еще девять шагов… дверь, шириной в три шага…