- Я говорил, - сдавленным сиплым голосом произнес, наконец, Дарен: - Я говорил, приманят волки беду! - Он грохнул кулаком по столу: - Говорил - нельзя им верить! С того дня говорил, как подкидыш его припадочный ребятишек наших увел. Зван, коли отправишься, позволь, с тобой пойду. Я про детей спросить хочу. Знать хочу, кто?
Дёрнулся сидящий на другом конце стола Мирег:
- Каких детей? Ты что?! Уймись. Сказано ж - Серый Охотника замучил. Ну, спросишь ты про детей. Тебе и ответят, мол, а вы чего ждали, когда обережника истязали?
- Я сердцем, сердцем чую, - глухо проговорил Дивен, с трудом беря себя в руки. - Серый на детей Охотника вывел…
Удивлённый Славен обвел глазами мужчин, и посмотрела на Звана. Тот мрачно пояснил:
- Летом волчонок Серого увёл четверых наших ребятишек за бобровую плотину - к ручью. А там Охотник ждал. Детей убили. Всех.
От этих слов лицо Дивена дрогнуло, словно он с трудом сдержал слезы. Славен уронил взгляд на свои руки, лежащие поверх стола. Никогда прежде не ощущал он себя таким чужином. Вроде и вины на нём не было нынче, но отчего же чувство такое, будто не слова Охотников пришёл передать, а свою собственную волю? И так горько на душе стало, так тошно! На него, вон, и глядят уже, словно на врага, настороженно, хмуро, исподлобья.
- Посланник Цитадели будет в излучине Серой речки и Вороньего ручья на пятый день первой седмицы вьюжника, - сказал Славен. - Пождёт до следующего утра и уедет.
- А не боится их посланник, что мы Серого на него выведем? - зло спросил Велига. - Или сами придём всей оравой?
Славен пожал плечами:
- Того не ведаю. Боится, наверное. Но на кой ляд нам посланника убивать? Ну, убьём. И что? Думаешь, после такой оплеухи Цитадель отмолчится?
- Не убьём, - подал голос со своего места молчавший доселе Ставр. - Ни мы их, ни они нас. Там луга. Просматривается всё на несколько перестрелов. Да ещё и снег. На нём любая точка приметна. Поэтому, ежели с кромки леса углядят, что нас много, оборону занять успеют. Но и нам их хорошо будет видать.
Велига потёр лоб и кивнул, соглашаясь с этим доводом.
- Ну, довольно спорить, - произнёс, наконец, Зван. - Надо идти. Если Серый и правда так озверел, то спокойной жизни здесь уже не будет. Я думаю обережников мало и они слабы. Сильный не просит помощи. Сильный берёт, что хочет. Они же обескровлены и отчаялись, раз готовы договариваться с теми, кого прежде истребляли, не задумываясь, - с нами. Да, мы можем не идти на встречу. Вот только, если откажемся, какая будет польза? Серый продолжит нападать на людей, продолжит мучить обережников, если сумеет ещё хоть одного взять в полон. Охотники закроются в городах, чтобы сохранить людей. Сами люди с наступлением не ночи даже - сумерек - будут прятаться по домам. А нам останется или с голоду звереть и дичать, или вместе с Серым без разбору жрать старых и малых, или с места сниматься и уводить Стаю. Но куда уводить? И как кормить? Скажи ему - мы согласны потолковать. Готовы выслушать. А там уже решим, помогать или нет.
Вожак гвоздил словами, а тот, кому вновь предстояло пускаться в путь (на сей раз обратный), слушал, глядя в пустоту. Серый - проклятое семя! Всех взбаламутил! Жили себе и жили, пока этот припадочный не объявился. А теперь, хоть камень на шею и в болото. Тварь дикая.
- Ну что, други? - обвел Зван тяжелым взглядом Осенённых. - Согласны со мной?
Дивен кивнул:
- Если возьмешь, с тобой пойду.
Мирег на другом конце стола вздохнул и признал:
- Ты дело говоришь. Ни прибавить, ни убавить. Как скажешь - так и поступим. Выбор невелик. Или идти против Серого, или против Цитадели. С какой стороны ни взгляни - отовсюду мертвечиной прёт и кровью пахнет.
Остальные согласно закивали.
Только Грозд спросил негромко:
- А если Цитадель не слаба? Если она хитра? Может, и сил у них в достатке, и мечей? Может, хотят всего лишь узнать, сколько нас тут? Рассорить промеж собой, а потом накрыть одним ударом?
Вожак горько усмехнулся:
- Тот, у кого сил в достатке, не позволил бы Серому веси рвать безнаказанно, одну за другой. Припомни-ка, когда такое было, чтобы несколько деревень да за одно лето? И уж точно, сильный не дал бы мучить обережников и не подсылал бы к нам Славена, чтоб вызывал потолковать.
Грозд задумался, а потом медленно кивнул:
- Твоя правда.
- Славен… - негромко сказал Зван.
- А? - встрепенулся посланник.
- Ляг, отдохни. На тебе лица нет. Весь серый. Скоро уж увидитесь, не изводись так. Ясну-то не тронут. Она для них - своя.
Ответом ему стала горькая усмешка.
Вожак на это лишь сочувственно развел руками:
- Ты сам свою судьбу выбирал. Вспомни. Говорили тебе - оставь девку подобру, не буди лихо. Но ты упёрся. А теперь вот пришла пора ответ держать, - мужчина вздохнул и уже мягче добавил: - Ладно, чего уж теперь судачить. Иди, отдохни. Мы пока ещё поговорим, покумекаем.
* * *
Лют сидел на лавке с плотно завязанными глазами. Глава сжалился. Не захотел смотреть, как пленник корчится, закрываясь от яркого солнечного света.
- Ты зачем его так привела? - спросил Клесх Лесану.
Та солгала:
- Повязку забыла.
- На вот, - Глава что-то бросил обережнице, та подхватила налету, шагнула к оборотню и приказала:
- Убери руки.
Он послушно отвел от лица ладони, а сквозь плотно зажмуренные веки катились и катились слезы. Но когда полоска мягкой замши плотно легла на глаза, стало легче. Волколак принюхался, пытаясь понять - чего ждать и сколько народу в покое.
От Лесаны пахло гневом - горьковатый острый запах, бередящий обоняние. Однако кроме девушки Лют унюхал ещё троих мужчин: самого Главу, колдуна, спутника обережницы и того седого мужика, которого называли посадником. Их запах не сулил беды, но оборотень всё одно сидел настороженный.
- Ты собирался помогать, Лют, - напомнил Клесх. - И, пожалуй, я решил, как именно использовать твоё рвение.
Надо же. Решил он. Волколак напрягся. Сейчас предложат какое-нибудь непотребство. Чего от них ещё-то ждать? Тут тебе и дочку припомнят, и ночные разговоры, и убитого Беляна, и снятый ошейник.
Он ошибся.
Сперва Глава расспросил о том, что могло случиться с Беляном, и Лют сказал всё, что ранее уже говорил Лесане.
- Тамир, - обратился Клесх к колдуну. - Может такое быть, чтобы от наузов Ходящий ошалел?
Несколько мгновений висела тишина, а потом молодой обережник ответил:
- Может. Мы ведь наузы обычно на покойников плетем. А Ходящие… все же хотя и не совсем живые, но и не мёртвые. Видать, постоянно в этих путах им и впрямь быть опасно.
- Ну, а раз опасно, - легко сказал Глава. - Забирайте его и увозите отсюда. Лесана, проедете по сторожевым тройкам. По пути узнаете - где какие дела. Там, где рук не хватает - поможете. Сторожевикам в каждую тройку передашь от меня кое-какие указания…
- А этот нам зачем? - удивилась девушка.
- При каждом детинце в городе есть псарни. Пусть собак натаскивают на живого волка.
Лют хмыкнул. Вот так "помощь" от него затребовали.
Меж тем, смотритель Крепости продолжил:
- Провезёте его до Старграда. Сорока от тройки прилетела. Пропал их сторожевик. И с ним двое дружинников. Уехали и не вернулись. Я туда Ильгара отряжу. Больше некого. Но его ещё подготовить надо, ведь раньше срока парень отправится. Тяжело ему будет попервости. А нечисть там волю почуяла, разгулялась. Вот и погоняешь её, чтоб ему, как приедет, не разрываться. В Цитадель же возвратитесь к зеленнику. Мне надо знать, как обстоят дела в тройках. Надо передать кое-что ратоборцам. И надо, чтобы к лету собаки были должным образом натасканы на волколачий запах. Чтобы не боялись. Серый времени зря не теряет и нам готовыми надо быть. Как снег сойдет, начнём облавы устраивать. Псы пригодятся. Главное, чтобы запаха не боялись. А то шкуры, шкурами, а живой зверь - есть живой зверь.
Оборотень про себя вздохнул. Незавидная участь. Но, зато хоть на это время ошейник снимут, значит, не тронешься умом, как тронулся Белян.
- Как нам его везти? - тем временем уточнила Лесана.
Чудно, но, несмотря на ровный, спокойный голос, Лют уловил исходящую от неё… тревогу? Нет, не то… Страх? Тоже нет… Гнев? Гнев улетучился. Не осталось его. Тогда что же? Боль? Да, боль.
Волколак озадачился, втягивая носом воздух. И сердце у обережницы колотилось гулко-гулко, тяжелыми толчками…
А Глава и не подозревал, что с девушкой что-то не так. Спокойно продолжал о своём:
- Как везти? Это разговор отдельный. Ты, душа моя, сходи к Нурлисе, потом к Койре. Что тебе у них взять - я скажу. Поездка вам предстоит хлопотная. До зеленника многое сделать придётся. Тамир, ратоборца в походе вашем слушаться, как родных отца, мать и наставника вместе взятых. Лют, от того, как ты к делу подойдешь, будет зависеть, получишь свободу или нет. Об этом помни. А ещё помни: за малейший просчёт, если только покажется ратоборцу, что ты порученное делать не желаешь или делаешь плохо - разрешаю тебя убить.
- Понял, - ответил Лют, а сам подумал, что не успеет живым доехать и до ближайшей деревни. Лесане-то вечно казалось, будто он затевает зло и пакости. Пожалуй, едва версту от Цитадели отъедут, она разрешением Главы воспользуется. Не эдак рычишь, не эдак хромаешь… Такой только попадись под горячую руку. М-да.
- Разговор наш, - тем временем подал голос посадник, - непростой. Поэтому все трое внимательно слушайте. И, коли вопросы есть, задавайте сразу. Когда уедете, спрашивать будет не у кого.