- Коротышки вообще распоясались. Управы на них нет. Глядишь, к лету на центральный рынок по талонам будут пускать.
- Не бери в голову. Скоро всё может измениться.
- Ваша светлость хочет сказать, что наш король...
- Монарх - слюнтяй! - не дал закончить купец.
- Я так и знал, что паладины наведут порядок, - вцепился за новую версию Бруно. - Фольменду давно надлежало перехватить бразды правления.
- Время покажет, - буркнул Томас и вытащил из тумбочки серый поношенный плащ.
Управляющий так и замер с открытым ртом. Плащ полностью скрыл роскошный камзол и сделал владельца нищим или на худой конец странником.
- Гляди в оба, - наказал напоследок купец и вышел в коридор. Там его со вчерашнего вечера поджидали кожаные сапоги. Они-то и заняли место тапочек.
Висящие па стенах портреты шаматранских монархов проводили жильца печальными взглядами.
Томас торопко спустился по лестнице на первый этаж. В натёртой до безупречного блеска бело-жёлтой плитке пола многократно отразилась укутанная в плащ фигура. Купец уж было коснулся дверной ручки, но медово окликнули:
- Вы куда, сеньор?
Игриво накручивающая локон па пальчик Марьяна попятилась - холодный взор Томаса заморозит Южный океан.
- Дела, - вьюгой дунул купец и покинул дом.
Под открытым небом солнце продолжало эксперимент. Духотища. Узкие улочки превратились в парилки. Горожане с ленцой идут по своим делам.
Вроде как Томас не обращал особого внимания на погоду. Наряды шаматранцев тоже не интересовали. А посмотреть есть на что. Зажиточные дамы рядятся в фиолетово-жёлтые платья, отдавая дань почтения государственному флагу. С обилием брыжей и бантов состязаются жемчужные ожерелья и броши. Конечно, попади сеньоры в Иллизию, их наряды выглядели б жалко, но здесь совсем другое дело.
Прошмыгнувший перед Томасом франт заставил купца гадливо сморщиться. Эго ж надо, вырядился как баба! Белые чулочки обтягивают стройные ноги, короткая юбка в клетку, тёмная блуза, на голове - нечто среднее между беретом и чепчиком. Такого форсуна и в самой Канне приметили б, а уже на следующий день треть города щеголяла бы в эдаком наряде.
Однообразные кирпичные домики посматривали окошками на спешащего Томаса. А вот он даже не глянет в их сторону. Ну хоть бы флюгера-дракончики оценил.
Возле бревенчатой мастерской сапожника купец свернул на каштановую аллею. Людей тут значительно больше. Защищённые кирасами бородатые патрульные следят за порядком. Разномастные горожане идут в сторону рынка. Смуглый одноногий шарманщик - очевидно, бывший саакасумский пират - зарабатывает на пропитание бодрящими мелодиями. Чумазый юнец лет десяти дерёт горло, голося о чистке сапог. Скорее всего, папаша паренька из Нортумбии; обрюхатил здешнюю жительницу, даря ребёнку белые-пребелые волосы, а сам улизнул обратно к себе на север. Томас так засмотрелся на мальчугана, что едва не попал под колёса дилижанса.
- Прочь с дороги, босяк! - пробасил рыжеусый ямщик. Щёлкнувший кнут вкусил подол серого плаща. Не мог же знать возница, что под тем дорогой камзол. - Ходят тут всякие... - брань потерялась в стуке копыт.
Дальше купец шёл, проявляя осторожность. Намётанный глаз враз высмотрел в толпе карманника. Плюгавый воришка выискивал жертву. Небось, на деньжата опять напьётся или покувыркается в ближайшем борделе. А лучше бы зашёл к травнику и купил мазь от угрей; с такой харей его легко запомнить.
От украшенной фанерным кренделем пекарни повеяло свежеиспечённой сдобой и в животе Томаса забурчало. Так и не получивший горохового супа желудок требовал покушать. А у купца и медяка с собой нет, разве что пара перстней да медальон.
Беспощадно выпалывая ростки голода, Томас миновал пекарню.
В цветочную лавку зазывала курносая женщина средних лет. Декоративные розы изысканно оплетали крытый соломой, оштукатуренный домик. Из клумб поглядывали пёстрые астры и гладиолусы. На подоконниках в глиняных горшочках росли фиалки, ландыши, кактусы.
Через сто ярдов высился облицованный оранжевой плиткой трактир. На металлическом штыре скобами крепилась вывеска запечатлевшая тарелку с куриной ножкой. Красная надпись гласила: "Жирная курица". Купец пошёл к заведению. Высунувшийся в окно лысый трактирщик потёр ладоши, однако потенциальный клиент обошёл трактир и скрылся в переулке.
Зиявшая прорехами грязная каменка разительно контрастировала с аллеей. Чудилось, закоулок не ласкали мётлы с часа основания Монастыря Идры. Засиженные мухами окна, оголённая обрешётка стен, взлохмаченные соломенные крыши. Любящему чистоту и порядок Томасу оставалось лишь брезгливо косоротиться.
Растущая средь загаженного переулка мимоза выглядела великолепно. Словно лучик света в тёмных пещерах дворфов, она рассекала созданное рукой человека омерзение. Купец приблизился к дереву и трепетно провёл кончиками пальцев по коре - ни дать ни взять юноша голубил тело возлюбленной. Глаза закрылись, губы беззвучно зашептали. На лице рождалось выражение крайнего удовольствия. И неужто помолодел? Двойной подбородок и тот не особо заметен. Томас шагнул в сторону.
- Куда?! - истошно заорало за спиной.
Купец вздрогнул, лицо посерело - кажись, лет десять накинул.
- Куда собрался, жулик?! - тот же голос прогнусил за спиной.
Обернувшись, Томас сразу узнал виновника шума. Немудрено, этого типа весь Гамелот знает. Гном с непривычным для Подгорного Племени именем Фазиль важно упёр руки в бока.
Со времён легендарной Тридцатидневной войны гномы помельчали. Куда уж им до дальних сородичей, дворфов. А этот вообще, худющий аж жуть; в плечах - пол-аршина. Рыжая копна волос и козлиная бородка ухожены. На узкой физиономии выделяются выпученные каштановые очи, крючковатый нос и толстенная нижняя губа - за неё-то и получил прозвище "Губач". Маникюры получше, чем у Томаса. Фазиль кирку никогда не держал, только к счётам привык. Впрочем, таково большинство нынешних гномов. Всё реже и реже их называли Подгорными жителями. Если и ютились гномы в пещерах, то самые низкородные, да и то на верхних уровнях Зубастых гор. Остальные же проживали на поверхности. Особенно приглянулись города Полуденного Тракта и, конечно же, Варбург. Там даже кой-какие воротилы нарыли катакомб (естественно, руками людей-строителей) и взялись организовывать экскурсии для сородичей. Причём драли втридорога. Поначалу "Экскурсы в прошлое" пользовались чрезвычайной популярностью. Зажиточные гномы семьями ходили и зрели, как приблизительно жили давние предки, но врождённая скупость таки взяла своё. Коротышки перестали тратить монеты, часть катакомб затопило сточными водами. Сейчас лишь раз в месяц организовывались экскурсии для приезжих в Варбург гномов. Фазиль в столицу Шаматры ехать не собирался, ему бы тут всех должников отловить.
Томас окрестился, попросил:
- Ты в следующий раз так не пугай.
- А ты не шляйся по подворотням, - парировал гном и, презрительно осмотревшись, картинно смахнул пыль с первосортного кожаного жилета. Одевался неплохо: синяя сатиновая рубаха, наглаженные коричневые брючки, обшитые прюнелью туфельки.
- Слышал я, что вы хотите пошлины повысить.
- Значит, поэтому и удирал...
- Я не удирал.
- Ага-ага не удирал. Знаем мы вашего брага. Человек всегда жаждет улизнуть от ответственности.
- Не нужно мне цитировать Эскобара Золотое Перо.
- А чем тебе не нравится наш литератор? - нахмурился Фазиль. - Любо кто "Пророчества Последнего Часа" не напишет.
- Опять за старое, - вздохнул Томас. - Ну сколько можно талдычить, не писал он их, не писал.
- О-хо-хо, - важничал гном. - Не писал... Как же не писал? Писал, ещё как писал!
- Враки! Эскобар дальше афоризмов не пошёл. Да и те бредовые.
- Чего?! - очумел Губач. Могло показаться, ему сообщили, дескать, у него выросли оленьи рога. - Да ты, жулик, смотри, чего глаголешь!
Купец продолжал отстаивать позицию:
- Всяк здравомыслящий прихожанин знает, что "Пророчества Последнего Часа" писал кто-то из клириков.
- Брехня! Подавиться тебе песком Красной Пустыни! - кинул весьма ходовое ругательство Фазиль. - Попы кроме Святого Писания ничего не карябали.
- Покайся, грешник! - в стиле дьяка проблеял купец.
- Я в Творца не верую, посему и грехов за мной не имеется. Ибо токмо кто верует, тот грешен.
- Перестань цитировать Эскобара!
- Это моя фраза!!! - взъярился гном. Была б у него силёнка в руках, вырвал бы мимозу и отхлестал словоблуда.
Слегка выдохшиеся спорщики приутихли. Первым опомнился Губач:
- Я не дискутировать сюда пришёл. Ты на кой сбегал?
- Я не сбегал.
- Слуг своих будешь учить, а не меня. Просто так драный плащ не одевают.
- Я решил воздухом свежим подышать.
- Услышал про повышение пошлин, вот и решил! А за тобой, Томас, ещё должок. Последняя партия мечей не оплачена. - Фазиль тут же поправился: - Полностью не оплачена. - Порылся в кармане жилета и достал потрёпанную квитанцию: - "Тридцать золотых долга". А с учётом просрочки... - призадумался, - ...все сорок.
- Ну и дерёте, бесы окаянные.
- Работа - святое, - расплылся в улыбке гном. - Так бы ты, небось, сказал. - Подумав, похвастался: - А с работой я справляюсь отменно. Я - "Лучший инспектор зимы". - Из кармана брюк извлёк замасленную картонную карточку. - Гляди, диплом от самого тана!
Томас и смотреть не стал, махнул рукой:
- Враньё самое настоящее. Да и про тана вашего я уже устал слушать. Ну нет его вовсе, нет.
- Есть! - пошёл в словесную атаку Губач.
- Его сроду никто не видел.
- Те кому надо, видели.
- Ты-то видел?
- Не-а, - мотнул головой Фазиль.
- То-то же.