- Отзыв войск повлечет за собой волнения, - проговорил он, - Силы Рима подорваны, но раненый великан…
- Не существует угрозы, с которой мы не можем справиться, - резко перебил Гунтер. Тема была исчерпана.
- Быть может, ты прав, мой король, - пробормотал Хаген, - И скорее всего, сейчас не время беседовать о политике, - Он схватил свой кубок, глотнул терпкого красного вина и медленным движением опустил его обратно на стол. Гунтер не спускал с него взгляда. В зале воцарилось напряженное молчание.
Хаген поднял бокал, поднес его к губам и украдкой взглянул на Гизелера. Хаген содрогнулся, увидев в глазах юноши вызов, граничащий с ненавистью. Фолькер тоже сидел с бокалом в руках, спрятав за ним лицо. Он не отпил ни глотка. А Эккеварт вообще делал вид, будто ничего не слышит, погрузившись в раздумья. Предположение Хагена, что между братьями произошла серьезная ссора, по-видимому, было верным.
- Прошу прощения, я ухожу, - проговорил Хаген. - Я устал…
- Останься, - перебил Гунтер. - Еще минутку, Хаген. Я… должен поговорить с тобой.
Хаген замер в ожидании.
Помедлив, король продолжал:
- У меня… есть свои причины знать, что ты думаешь о своем походе, - Он бросил пристальный взгляд на Гизелера, - Ты мог бы сказать, что в стране царит порядок, - если отбросить в сторону твои… предчувствия?
Хаген задумался:
- Пожалуй, да.
- Тогда все в порядке, - неожиданно возбужденным тоном продолжал Гунтер, - Покидая страну, король должен быть уверен, что ничего не случится. Я собираюсь в поход и думаю, что продлится он даже дольше, чем шестьдесят дней.
Гизелер открыл было рот, но Гунтер повелительным жестом остановил его:
- Я давно уже вынашивал эту мысль, и теперь мирный договор с Римом и наступление весны дают мне благоприятный повод наконец осуществить ее.
- Договор с Римом! - не выдержал Гизелер. - Этот пакт принесет нам беду, а не мир!
Гунтер не обращал на него внимания.
- Я отправляюсь в поход на север и прошу тебя, друг Хаген, сопровождать меня. Ты сможешь побывать на родине: мы доберемся до Тронье, а оттуда тронемся дальше.
- Дальше? Но севернее Тронье, кроме песцов и волков, нет никого и ничего.
- Исландия.
- Исландия!
Гунтер кивнул:
- Путь предстоит долгий, но на быстром корабле и с хорошим штурманом мы преодолеем его до зимних холодов.
- Может быть. Но что тебя так привлекает в Исландии, если ты готов идти на такие жертвы? Разумеется, мой король, я отправляюсь с тобой, раз ты этого желаешь…
- Да, желаю. - Это был приказ.
Ни один из присутствующих не произнес ни слова. Лишь на лице Гизелера отражалось нескрываемое возмущение.
- И какова же цель путешествия? - поинтересовался Хаген.
Гунтер улыбнулся:
- И король может испытывать земные чувства, дружище Хаген. Сейчас, когда в стране впервые за долгие годы наконец воцарился порядок, я хочу подумать и о себе. - Он глотнул вина. - Я решил жениться.
Хаген уставился на него, едва не разинув рот.
- Ты хочешь вовсе не этого, - уверенно заявил Гизелер. - На самом деле…
- Молчи! - рявкнул Гунтер. - Вижу, ты еще не дорос, чтобы отдавать себе отчет в том, о чем болтаешь.
- Однако дорос, чтобы посоветовать родному брату не лезть на рожон. В Бургундии достаточно благородных девиц, и любая многое отдала бы, чтобы стать твоей женой. Ты можешь выбирать из сотен невест.
- Мой выбор сделан уже давно, - В голосе Гунтера звучала непоколебимая твердость, - И я достаточно долго ждал подходящего момента.
- Я… не понимаю, - пробормотал Хаген.
- Впрочем, как и мы все, - фыркнул Гизелер. - Я всегда думал, что ребенком здесь считают меня, но мой братец…
- Все еще твой король, Гизелер, - угрожающим тоном перебил его Гунтер, - Или мне стоит напомнить тебе об этом?
- Не стоит. Скорее я должен напомнить тебе, что ты несешь ответственность за всю Бургундию, брат. Не только за этот город - за целую империю. Твоя жизнь не принадлежит тебе одному, и ты не имеешь права ставить ее на карту ради какой-то химеры!
- Брунгильда не химера! Она существует, и я стану ее освободителем.
- Брунгильда! - Если бы в этот момент случилось землетрясение, Хаген был бы поражен не меньше, - Ты собрался… правительницу Изенштейна… Ты хочешь заполучить ее в жены?
Гунтер решительно кивнул:
- Хочу и получу.
- Но это невозможно, пойми же, - не унимался Гизелер. - Никто ее не видел… - Он умоляюще взглянул на Хагена. - Скажи ему, дядя Хаген! Если он кого-то и послушает, то только тебя! Скажи ему, что нет никакой Брунгильды. Он гонится за химерой.
Хаген подавленно покачал головой:
- Боюсь, ничего не получится, Гизелер.
"Почему бы этого и не сделать? - лихорадочно думал Хаген, - Почему бы не солгать единственный раз - быть может, это последний шанс предотвратить безумную затею Гунтера".
Но он поклялся служить королю верой и правдой - так же как до этого его отцу. Он не сможет жить с этой ложью.
- Брунгильда существует, и было бы откровенной ложью утверждать, что это не так, - грустно промолвил он. - Мне очень жаль, Гизелер, - Он повернулся к королю: - Но Гизелер прав - взять ее в жены нереально.
- Почему же? - взвился Гунтер, - Я король и равен ей по крови, а то, что о ней рассказывают, меня не пугает, - Он с вызовом уставился на Хагена и, внезапно сжав кулак, с такой силой ударил по столу, что его бокал опрокинулся. Вино, словно пролитая кровь, закапало на пол. Хаген содрогнулся, - Мне не по нраву, что со мной здесь разговаривают как с неразумным ребенком из-за того лишь, что я единственный раз подумал о себе, а не о королевстве. Бургундия! Бургундия - это я! И я не собираюсь ни перед кем отчитываться в своих решениях.
Хаген был обескуражен: подобного взрыва он не ожидал от Гунтера.
- Брунгильда, - пробормотал он, - Почему именно она? То есть… Ты хорошо обдумал свое решение?..
- Да, обдумал, - оборвал его Гунтер.
- Я и не собираюсь его оспаривать, - невозмутимо продолжал Хаген, - Но до сих пор никто из тех, кто отправился за ней в Исландию, не вернулся.
- Хаген прав, - вмешался Гизелер. - Если она и существует - хотя я в это все равно не верю, - то ни один смертный не способен помериться с ней силами. Она тебя убьет, как и всех остальных, кто пытался это сделать. Ведь она ведьма.
Хаген согласно кивнул:
- Говорят, сам Один дает ей магическую силу.
Лицо Гунтера омрачилось. Рука потянулась к серебряному кресту, висевшему на цепи поверх мантии.
- Чушь! Один! Колдовство! Я не желаю слушать эти языческие бредни! Решение принято. Как только растает снег, я отправляюсь в поход. И ты, Хаген, идешь со мной. Сотня лучших воинов будет нас сопровождать. - Он злобно рассмеялся: - Посмотрим, чего стоят силы Одина против ста бургундских клинков.
Хаген промолчал. Гунтер оскорбил богов - и не важно, существовали они или нет: он был не прав. Но протестовать не имело смысла: король разгневается еще сильнее. Слишком долгим был поход Хагена. Если бы он был здесь в тот момент, когда Гунтера осенила эта безумная идея, - быть может, ему и удалось бы что-то изменить. Теперь было уже поздно.
Гунтер продолжал:
- Я уже отдал приказ готовить ладьи. С попутным ветром и Божьей помощью мы за две недели доберемся до Тронье. Там дождемся, когда растает лед и будет свободен путь в Исландию. С наступлением лета мы будем стоять у подножия Изенштейна.
Хаген уже не слушал его. Брунгильда! Одно упоминание этого имени внушало трепет. Никто не мог знать, что ждет их в Изенштейне. Может, древние руины, где путника подстерегает гибель, а может - неприступная крепость дочери Одина. Хагена не пугали далекие просторы Исландии и встреча с последней из валькирий. Его ошеломила неожиданная непреклонность Гунтера: он не узнавал своего короля. Состояние рассудка Гунтера начинало внушать опасения.
- Так ты отправишься со мной? - Это не было вопросом. Даже просьбой. Это был приказ.
- Да, мой король.
Гунтер едва подавил довольную улыбку:
- Я знал, что могу на тебя положиться, Хаген, - Он поднял кубок и наполнил его до краев. Хаген же не почувствовал вкуса вина.
Гизелер вздохнул, но не произнес ни слова. Фолькер и Эккеварт тоже молчали. Хаген пожалел, что здесь не было Гернота, среднего из царствующих братьев. Уж если кто-то и мог призвать Гунтера прислушаться к голосу разума, то это был именно он.
Чтобы сменить тему, Хаген осведомился:
- А где твои мать и сестра, мой король?
- Кримхилд неважно себя чувствует. А Ута сидит с ней и утешает дочь.
Хаген вздрогнул:
- Кримхилд заболела?
- Ей что-то приснилось. - Гунтер пожал плечами и поморщился, - Она еще дитя и слишком много значения придает снам и глупой болтовне.
"Так же как и я, по-твоему", - подумал Хаген. Вслух, разумеется, он не стал этого говорить. Гунтер был очень возбужден и от любого неосторожного слова мог взорваться. Он рассчитывал на поддержку Хагена, и в некотором смысле надежды его не оправдались, а самоуверенность была поколеблена. Быть может, Хаген упустил подходящий момент. Быть может, ему и удалось бы отговорить Гунтера. Но только с глазу на глаз.
- Я устал, - молвил Хаген. - Поход был трудным, мои старые кости дают о себе знать. Могу ли я удалиться?
- Ну иди. - Гунтер неожиданно смягчился, - Отдохни хорошенько. Сегодня вечером тебе от нас так просто не отделаться. Предупреждаю: если не расскажешь несколько новых историй, Фолькер сожрет тебя живьем.