От всех этих стратегических рассуждений мне почему-то стало тошно: как показывает практика, очень правильные короли могут и пожертвовать личным ради государственного - вспомним хотя бы историю с ценой выкупа головы пленённого Кост-а-Лома. Где гарантия, что его эльфийское величество бросит все дела и кинется спасть своего сына, рождённого в другом мире попаданкой, заслуженно изгнанной из Эххленда? Да он этого сына и в глаза не видел, и знать не знал о его существовании - откуда тут взяться пылкой отцовской любви? Да и соображения блага державы опять же - станет ли Шумву-шах развязывать полномасштабную войну с тёмными эххами из-за одного ребёнка, пусть даже ребёнка королевской крови? Но обратиться к нему надо - Хрум прав. Пусть почешется повелитель Полуденной стороны - он король или как? Может, и без войны обойдётся - дипломатией. Обмен заложниками, пойманными шпионами, или что там ещё бывает в таких случаях… Моего сына надо спасти, и точка, и тут уже нужно использовать все варианты.
- И ещё, - добавил Хрум после недолгой паузы, - необходимо выяснить, зачем Вам-Кир-Дыку понадобилось это похищение. Помнишь, что сказал маг Гильдии? "Пойти на это тёмных заставило что-то очень важное" - вот его слова. И поэтому нам надо обратиться к архимагам - только они смогут в этом разобраться.
- А чего тут разбираться? - я недоумённо посмотрела на герцога. - Сын короля, наследник трона - что тут неясного? Обе стороны Эххленда в одном флаконе - это же мечта Вам-Кир-Дыка!
- Ты так думаешь? Неужели королева Алава не знает, что у нас, эххов, не наследуют трон по праву рождения - это право надо заслужить и отстоять. И если будет нужно, то и в прямом поединке с другими претендентами - по-другому никак.
"А ведь и в самом деле… - растеряно подумала я. - Как же это я забыла об этой эххийской специфике? Но зачем же тогда мой Сашенька понадобился Чёрному Владыке?".
Де Ликатес замолчал, прикрыл глаза и, кажется, задремал. По его лицу я видела, как ему несладко (я уже знала от магов-лекарей, осматривавших герцога вскоре после посадки в карету, что мой рыцарь был трижды ранен мечами кобольдов - в бок, в плечо и в бедро, - и что все три его раны были тяжёлыми), и не стала к нему приставать - успеется.
Сама я чувствовала себя вполне сносно - никто меня мечами не протыкал, от огня защитила магия, да и напиток магов-гильдийцев сделал своё дело. Никаких новых нападений я не опасалась: вокруг кареты скакала сотня опытных эххийских воинов, тут не то что какой-то там песчаник - дракон десять раз подумает, прежде чем решится на нас напасть. И чем дальше мы отъезжали от Рощи Порталов, тем меньше становилась угроза повторного налёта. Да и незачем было тёмным выступать на бис - они своего добились. Знать бы ещё, для чего же им всё-таки понадобился мой сын?
Погружённая в эти размышления, я не заметила, как задремала. Разбудил меня голос Верта, наклонившегося к окошку нашей кареты:
- Ваша светлость, уже темнеет, а впереди удобное место для ночлега. Прикажете остановиться?
* * *
Это была та самая роща, где я пять лет назад (или шесть? это смотря как считать) впервые поимела сомнительное удовольствие лицезреть морду Кост-а-Лома в его истинном, драконьем обличии - экскурсия по памятным местам называется. Здесь практически ничего не изменилось, если не считать того, что проломленная драконом зелёная крыша над полянкой восстановилась - за прошедшие годы ветви деревьев отросли и снова переплелись.
Я помогла де Ликатесу выбраться из кареты. Боевой маг двигался с трудом, и к моему не проходящему беспокойству за сына добавилось тревога за Хрума - а ну как ему станет хуже? С ранами, нанесёнными магическим оружием, не шутят - скорей бы нам добраться до Ликатеса: там ведь наверняка есть искусные целители, а не одни только военно-полевые костоправы.
Для нас проворно соорудили шатёр (не чета шалашику, некогда устроенному для меня воинами Верт О'Праха, тогда ещё сотника). Мы наскоро поужинали (Хрум, бедняга, поклевал всего ничего), я довела раненого рыцаря до шатра, уложила и пристроилась рядом - тихонько, чтобы ему не мешать. Не подумайте, у меня и в мыслях не было заняться с ним любовью - какая тут, нафиг, любовь, когда герцог едва жив? Он лежал неподвижно, дыхание его было прерывистым. Я то и дело привставала и с беспокойством пыталась разглядеть выражение его лица, но в слабом отсвете лагерного костра, проникавшем через приоткрытый входной полог, толком нельзя было ничего разобрать: я даже не могла понять, спит он или нет. Мне стало страшно, причём не себя - типа, что я буду делать, если он вдруг умрёт? - а за него, за моего рыцаря.
Не вытерпев, я осторожно дотронулась кончиками пальцев до его лица - кожа тёплая, значит, Хрум живой, и умирать совсем не собирается. Рыцарь чуть шевельнулся и коснулся губами моих пальцев.
- Не бойся, - прошептал он, - скоро мне будет легче. Лечебная магия работает.
- А я всё равно боюсь, - ответила я (тоже шёпотом), - за тебя, Хрум. Ты не умирай, а? Не надо.
На лице Хрума появилось слабое подобие улыбки (это я разглядела). Он повернул ко мне голову, и я увидела отражавшийся в его зрачках огонь костра.
- Я не умру, Алина. Мы с тобой будем жить долго и счастливо, герцогиня де Ликатес, и между нами не будет лжи.
"Не будет лжи? - подумала я. - А как же…". Я вспомнила визит чёрного глюка в ту памятную для меня ночь у Водопада Слёз, и кинжал в моей руке, и безмятежное выражение лица спящего Хрума - спящего и беззащитного. Как там думал дон Румата из "Трудно быть богом" - между нами растёт невидимая стеночка лжи, и когда она вырастет, её не прошибёшь и тараном? И тогда я ударила в эту стеночку всем телом.
- Хрум, - негромко сказала я, - я виновата перед тобой.
- О чём ты? Мы же с тобой уже выяснили: пару раз - это не в счёт, верно?
- Да я не об этом, - я секунду помедлила, собираясь с духом, и выпалила, словно сбрасывая с плеч тяжкий груз: - Я чуть не убила тебя, когда мы с тобой ехали к королю и ночевали у Водопада Слёз. Ночью, когда ты спал, ко мне явился чёрный глюк…
Выговорившись, я замолчала, с бешено бьющимся сердцем ожидая, что скажет Хрум. Он ведь теперь запросто может выгнать меня прямо сейчас - какой нормальный мужик возьмёт в жены женщину, которая его чуть не зарезала? А если в следующий раз этого "чуть" уже не будет?
- А я об этом знаю, - спокойно ответил рыцарь. - Мне Причесах всё о тебе рассказал.
- Знаешь?! Всё-всё?
- Знаю.
- И после этого ты отправляешься в другой мир, чтобы защищать меня и спасать? Я ведь хотела тебя убить!
- Если бы ты действительно этого хотела, ты бы это сделала. Но ты устояла - я жив. И ещё есть такая штука, которая называется "любовь".
- Любовь?
- Любовь, - очень серьёзно повторил Хрум. - Мудрейшие маги Вселенной до сих пор так и не разгадали, что же это такое, как она приходит, и почему уходит. И почему вдруг так случается, что из всех мириадов женщин и мужчин для кого-то одна - или один - становится единственной - или единственным, - без которой - или без которого - сама жизнь может потерять всякий смысл. Мы, эххи, этого не знаем, и вы, люди, тоже не знаете. Есть легенда о половинках - помнишь мою балладу о любви? - в поисках которых разумные существа скитаются среди Миров, будут скитаться до Пришествия Великой Тьмы, когда погаснут все звёзды, и снова начнут скитаться после того, как они загорятся вновь. Но так это или нет на самом деле - об этом знают, наверное, только наимудрейшие из числа магов-Следящих. Или сам Вечнотворящий…
Я слушала, затаив дыхание. А Хрум положил мне на плечо свою тяжёлую руку (рука была горячей) и сказал:
- Я гораздо старше тебя, Алина, - по вашему счёту я гожусь тебе в прапрапрадеды. Однако даже я знаю только, что любят не за что-то - любят просто так, потому что… потому что любят. Я люблю тебя - вот и всё. Но хорошо, что ты сама мне всё рассказала: ложь убивает любовь. А сейчас не думай ни о чём плохом: скоро я встану на ноги, и мы спасём твоего сына. Всё будет хорошо - спи, любимая…
Де Ликатес замолчал и закрыл глаза. Мне захотелось к нему прижаться, но я боялась сделать ему больно: ведь его раны ещё только начали заживать. Какая я же была дура, когда всерьёз надеялась стать повелительницей древнего народа, каждое поколение которого за время всего одной жизни приобретает двух- или даже трёхвековой опыт и вместе с этим опытом впитывает в себя мудрость многих тысячелетий…
* * *
Ночь прошла спокойно, к нам никто не заявился - ни ходячая, ни катучая, ни летучая, ни ползучая, ни какая иная подлая тварь. Но я спала тревожно, то и дело просыпалась и чутко прислушивалась к дыханию моего рыцаря - как он там? В результате я окончательно пробудилась рано, с первыми проблесками рассвета, и осторожненько так выползла наружу.
Между деревьев сочились белые змейки утреннего тумана; трава была мокрой от росы. На полянке вповалку спали ликатесские воины - десятка три. Кони остались снаружи - внутри рощи места было не так много, а компания наша была куда более многочисленной, чем пять лет назад. У костра я увидела грузную фигуру Верт О" Праха - капитан задумчиво смотрел в огонь. Интересно, он в боевой обстановке что, вообще не спит? Помнится мне, в прошлый раз сотник тоже бодрствовал всю ночь - заряжал магией драконобойные стрелы.