Просыпаться не хотелось. Тело и мозги, кажется, решили что всё самое трудное осталось позади и коллективно требовали продолжения отдыха, недвусмысленно намекая хозяину, что надо придавить ухо ещё пару часов. Единственным стимулом к немедленному подъёму было нестерпимое желание… в общем, зов природы.
- Мх, - сказал Олег и сел в кровати.
Артур спал на животе, обняв узкую кровать обеими руками. Борька сидел у стола и, подперев руками подбородок, задумчиво смотрел в окно, за которым уже отчётливо шумел день. На том же столе стояли тарелки, накрытые полотенцем. Когда Олег произнёс своё эпическое "мх", Борька обернулся и улыбнулся - странно, немного смущённо, совсем неподходяще для себя - того, Борьки, к которому Олег уже успел привыкнуть.
- А завтрак давно принесли, - сообщил он. - Эта, с косой. И девчонки встали, заходили, но я их прогнал. Сказал, что вы очень устали и спите. Они у себя в комнате разговаривают.
Олег кивнул, поднялся и только теперь сообразил, что спит в трусах. его одежда - как и одежда Артура - были аккуратно развешаны на спинках стульев.
- Это что… - он понял, что хрипит, кашлянул и повторил: - Это что?
- Ну, это я… - Борька поставил пятки на край стула, обхватил руками коленки. - Я уже под утро проснулся и понял… - он замялся. - Ну, понял, что, в общем, вы пьяные. А я батю так часто раздеваю, когда он приходит датый… - Борька вздохнул и тихо спросил: - Олег… а там… дома… там как же? Там, наверное, все с ума сошли…
- Давай я тебя отправлю, - Олегу вдруг стало нестерпимо, до жжения в ушах, стыдно. - Прямо сейчас.
Глаза Борьки стали большими, он вцепился в стул обеими руками, как будто Олег мог его катапультировать прямо отсюда.
- Не, я с вами… когда всё… Не надо меня отправлять…
- Борька-Борька… - вырвалось у Олега. Он сам не очень понимал, что хотел этим сказать - и, чтобы не сделать ещё какую-нибудь глупость, пошёл мыться.
В душе его стошнило. Как-то сразу, одним толчком - и в голове стало ясно.
63.
Блин, подумал Олег, умываясь, ни за что больше не буду пить. Никогда. Мерзко. А я ещё, кажется, и пел вчера… впрочем, это воспоминание, как ни странно, неудовольствия не вызывало - хорошо пел, что ли? Он прополоскал рот, напился и понял, что хочет есть.
Артур, как выяснилось, проснулся. Выглядел он тоже не очень и, кивнув Олегу, скрылся в душе.
- Зови сюда девчонок, - приказал Олег Борьке. Тот кивнул. - А потом спустись к хозяину и скажи, что мы выезжаем через час.
- Генка плохой человек, - вдруг сказал Борька. Олег недоумённо посмотрел на него и увидел, что у мальчишки серьёзные и упрямые глаза. - Плохой, понимаешь?
- Борь, - Олег вздохнул. - Ты не согласишься со мной. Я и сам с собой не очень согласен… - Олег отметил, что Борька улыбнулся уголками губ, а глаза помягчели. - Но я тебе точно говорю - на свете очень мало по-настоящему плохих людей. Единицы. И я не верю, что он плохой. Что трус - может быть, и да. Но казнить за это рабством… - Олег покачал головой и поймал себя на мысли, что говорит с Борькой - как взрослый со взрослым. - Это слишком страшный суд. Ты готов осудить на это человека, который на два года старше тебя? Я - нет. Я не судья. Я спасатель.
Борька посмотрел себе под ноги. Потом повернулся и вышел.
* * *
Команда, выехавшая из Гарбея около полудня, уже не напоминала разбойничий отряд. Олег потратил ещё определённую сумму, чтобы придать своим спутникам цивилизованный вид - ну, как тут это понималось. Артур и Борька получили бриджи для верховой езды, френчи, сапоги, шлемы, лёгкие шарфы-кисеи. Саша и Оля - практически то же, хотя хозяин лавки колониальных товаров (как определил это заведение Олег), указанной владельцем "Серого хорта", тоже хатт, только моложе, поднял левую бровь, увидев, что в мужское одевать придётся девчонок, одна из которых - совсем мелкая. Очевидно, в Хаттенмарке это не одобрялось. Впрочем, никаких вопросов задавать не стал.
Лошадьми тоже теперь были обеспечены все, плюс Олег навьючил водой и припасами двух заводных. Кстати, себе он тоже приобрёл кисейный шарф и, посмотрев в зеркало, подумал, что похож на ковбоя из какого-нибудь вестерна. Почему-то эта мысль насмешила его - и Олег продолжал посмеиваться, даже когда они отъехали почти на десять километров.
Солнце опять палило. Но теперь это было не страшно.
- Слушай, - Артур догнал Олега, ловко управляя своим жеребцом, - как ты собираешься освобождать Генку?
- А что? - Олег поправил кисею на лице.
- А ты не подумал? - в голосе Артура прозвучало искреннее удивление. - Меня ты купил на рынке. Девчонок освободили, Борька вообще сам собой встретился… Хаттов вмешивать нельзя…
- Нельзя, - кивнул Олег. - Никак нельзя, хоть и соблазнительно… Они за нас всю работу сделают, это да. Но дальше начнутся вопросы, тут уже без вопросов не обойдётся.
- И отбивать силой - в городе чревато, - продолжил Артур.
- Куплю, - решил Олег. - Деньги есть.
- Предположи, что не захотят продавать. Из чистой подлости.
- Пугну теми же хаттами.
- Заломят цену.
- Мальчишки, - это была Саша, тоже шпорившая кона каблуками, - мы одну
64.
глупость сделали…
- Для меня новость, что только одну, - буркнул Олег. Он серьёзно задумался о дальнейших действиях.
- Мы деньги в караване не забрали, - продолжала девчонка, игнорируя его сарказм.
- Да пошли бы они, - скривился Олег. Саша покрутила своим "хвостом", который, кажется, тщательно промыла в корчме:
- Это в корне неправильно. Ружья же мы взяли? Деньги - тоже трофей, разве нет?
- Вообще-то правильно, - задумчиво сказал Артур.
- Ладно, - махнул рукой Олег, - в следующий раз, когда мы кого-нибудь прижмём, обязательно ещё и ограбим. По праву войны. Мне сорок процентов, как командиру, вам всем по пятнадцать на брата. И сестру.
Артур, всё это время кивавший, но смотревший куда-то через плечо, вдруг тихо засмеялся и шепнул:
- Смотрите, что делается.
Олег и Саша оглянулись, готовые увидеть всё, что угодно. Но увидели всего лишь едущих стремя в стремя Борьку и Олю. Судя по всему, Борька что-то важно и значительно объяснял, подкрепляя свои слова широкими жестами. Девчонка слушала его, как боговдохновенного пророка.
- Мда, - кашлянул Олег, не очень понимая, как относиться к увиденному. - Ладно. Чего уставились, всё к лучшему… Гибкая детская психика восстановилась после ужасов плена…
- Рабства, - поправила Саша. - Рабство намного хуже, чем плен.
- Это нельзя сравнивать, - сказал Артур, глядя в пустыню, в сторону. - Плен это плен. Солдатское дело. А рабство…
И Олег увидел, что кулак кадета - с белыми костяшками - постукивает по колену, обтянутому бриджами.
Нет, подумал Олег. Никого с собой не возьму в следующий мир. Даже Артура не возьму. Пусть отдыхают, пусть… Он вспомнил ковыльную степь. Да, там легко отдыхается. Там окончательно забудется всё плохое, станет сном…
- Слушай, - Артур вдруг повернулся в седле, - а что мы молча едем?
- О нет, - Олег прикрыл глаза. - Я думал, ты забыл.
- Ты же хорошо пел! - возмутился Артур. Олег отмахнулся:
- Там никто не слышал, кроме хозяина корчмы. А тут кони могут понести.
От шутливых препирательств (вообще-то Олег не прочь был и правда попеть, понравилось ему этот дело, но стеснялся Сашки) мальчишек отвлёк неожиданно громкий и чистый голос девчонки:
- Лихо, мое лихо, что ж ты не голубишь,
Что же ни спиною, ни лицом стоишь?
Ой, милый мой товарищ, ой, что ж ты мене губишь,
Что же не спросивши в грудь мою палишь?..
Девчонка, покачиваясь в седле, пела, глядя поверх голов мальчишек, и те выровняли шаг коней, чтобы оказаться слева и справа.
- За чью-то жинку, что не стоит дроби,
Засылаешь в дуло пулю из свинца.
Ой, милый мой товарищ, ой, что ж ты мене гробишь,
Что же ты дырявишь грудь у молодца?..
Казачья песня, казалось, совершенно дико звучит в оранжевых песках, в другом мире, в жарком послеполуденном мареве… Но, в конце-то концов - где только не пели своих песен русские казаки?
65.
- Мама, моя мама, ты не плачь, голуба,
С ног сымайте, мама, мои сапоги.
Ой, что ж ты, мой товарищ, ой, что ж ты мене, глупый,
Я ж еще и года в них не отходил…
Что же скажет батько, коли вин побаче,
Оселок казачий ляжет на витру.
Ой, что ж ты, мой товарищ, отось яки горячий,
Як же ты проснешься завтрачки с утру?
Тай с горы зеленой кровь моя солёна,
Ручейком из раны вниз бежит, звеня.
И дождичком умытый я лежу убитый,
А в голове копыто моего коня.(1.)
- Откуда ты это знаешь? - удивился Артур, когда Саша допела и каким-то равнодушным взглядом смотрела в барханы.
- Папка - казачий атаман в Тамбове, - отозвалась девчонка. - Не парадный, настоящий атаман. Я поэтому и верхом ездить умею, и стрелять… Он хотел сына, вот и меня даже Сашей назвал…
Кадет и казачка, подумал Олег. Набрать из таких партизанский отряд и начать исправлять мировое зло в глобальном масштабе. Но иронии не получилось, не вышло спрятаться за спасительный смешок. Солнышком, что ли, иронию выжгло?
Он послал коня вперёд. А когда оглянулся через несколько минут - то увидел, что Саша и Артур едут рядом и о чём-то разговаривают.
И Олегу стало скучно. Не грустно, а именно как-то скучно. Он подумал о Вальке и закрыл глаза, сам себе сказав, что они устали от песка…
* * *