Откуда ни возьмись, появились люди, которых Фрала и ее сестры просили о помощи. Теперь Олрет был окружен. Юноша схватил его поднятую руку, выкручивая ее за спину, а лысый мужчина выпутал пальцы ублюдка из волос Фралы. Они оттащили Олрета, заставляя его повернуться лицом к нерешительной женщине, и та без раздумий влепила ему затрещину.
Удар был не сильный, но какая бы сила ни лежала за ним, она причинила больше вреда, чем мог бы это сделать палаш.
Лицо Олрета перекосилось, съехало набок, как детская глиняная модель, смятая в злости за то, что вышла неудачной. Женщина снова дала ему пощечину, и цвет начал вытекать из его одежды, коричневый, серый и медный сливались в одну тусклую, грязную неопределенность. Она ударила его третий раз, не сильнее, чем раньше, - и Олрет начал исчезать. Не сразу, не как дурной сон, когда ты понимаешь, что просыпаешься, нет. Просто в его голове и теле стали появляться огромные дыры, сквозь которые виднелась комната. Дыры расширялись, и вскоре его эфирное подобие разорвалось на куски, которые падали на пол и исчезали. Последней исчезла перекошенная голова, глаза дико вращались, высунутый язык метался туда-сюда.
Лысый мужчина посмотрел вниз, затем повернулся к Фрале.
- Мы идем, - коротко сказал он, и все трое исчезли.
- Я не могу остаться, - задыхаясь, проговорила Гуиналь, и ее образ исчез в никуда.
Падая от слабости, я вырвала свои руки из безжалостных пальцев бабки и девушки с другой стороны. Как только круг разомкнулся, все рухнули на пол, дыша тяжело и часто. Только малышка осталась стоять, ошеломленно глядя на упавших вокруг нее женщин.
- Мама? - Встав на колени, она толкнула плечо Фралы.
Я стояла на четвереньках и не смогла бы подняться на ноги, даже если б сам Сэдрин потребовал этого. Но из коридора все еще доносился шум боя. Я так ожесточенно потерла глаза, что они заболели, но я должна была убрать всякий след эфирного тумана из своего зрения. А еще мне нужны дротики, кинжал - все, что возможно использовать против врагов, которые могли войти сюда.
Нащупывая пояс, я вынудила себя поднять голову и яростно заморгала, ибо мои глаза наполнились слезами. Олрет стоял сразу за дверным проемом - реальный Олрет. Магический свет кружился вокруг него, не давая колдуну пошевелиться. Мерцающие узоры многих оттенков бежали по этому магическому кольцу, сотворенному полной связью стихий. Оставшиеся солдаты делали все возможное, чтобы добраться до своего господина, но Райшед и Грен стояли по обе стороны, с неколебимой твердостью преграждая им путь.
Этот ублюдок еще не умер, что бы там ни случилось с его эфирным двойником. Я глубоко вдохнула и осторожно полезла за дротиком, напоминая себе, что было бы высшей глупостью самой случайно отравиться. Мне не стоило утруждать себя.
Сорград швырнул молнию в Олрета, и на этот раз она прожгла в нем борозду с головы до ног. Почерневшее лицо пошло пузырями, выставленная вперед ступня оказалась разбитой вдребезги. Если б магия не удержала его, колдун бы рухнул, но он только вскрикнул от боли.
- Ничто не спасет тебя теперь, дерьмо поганое, - возликовал Сорград.
- Давай просто убьем его, - устало предложил Шив.
Крутящийся свет сомкнулся вокруг Олрета, и эльетимма охватили языки пламени. Огонь горел без запаха и был такой горячий, что я ощущала его жар на своем лице. Рубин, изумруд, янтарь и сапфир сияли до того ярко в мятущемся пламени, что было больно глазам.
Все, кто сражался за Олрета, бросились наутек, страх пересилил верность. Райшед и Грен ввалились в комнату. Оба были в крови, но своей или чужой - я не могла разобрать.
- Сожгите его, сожгите каждую кость в его теле. Развейте его по ветру, чтобы он потерялся в безбрежном океане, - потребовала бабка. Она стояла на четвереньках, больше похожая на готовую к прыжку кошку, чем на побитую дворняжку. Белый огонь, пожирающий Олрета, отражался в ее голодных глазах.
Райшед, шатаясь, подошел ко мне и упал на колени, кровь сочилась из горсти мелких порезов на его руках и ногах. Я прильнула к моему возлюбленному, и мы вместе смотрели, как умирает Олрет. Желание старухи исполнилось. Когда языки пламени в последний раз взметнулись и исчезли, вместо колдуна на пороге стоял изгибающийся столб пепла. По стеклам застучал град - это Шив разбивал окна, и Сорград вымел все, что осталось от Олрета, наружу, к забвению.
- Мы закончили? - Я так дрожала, что едва смогла выговорить эти слова.
- Зубы Даста, надеюсь, что да.
Райшед сжал меня в объятиях, грубо, крепко, но я не противилась, ибо его сила подавляла изнуряющую меня дрожь. Пока я могу обойтись и без дыхания. Он прижал свою голову к моей и прошептал для меня одной:
- Все хорошо, все хорошо. Я знаю, я знаю.
Это было не бессмысленное утешение, и я уцепилась за то далекое обещание покоя. Райшед знает. Это правда. Я слышала ее в каждом биении его сердца, колотящегося под ребрами. Он тоже был в плену у Высшего Искусства, им тоже управляла чужая воля. Я никогда больше не буду злиться на его недоверие к заклинаниям, мысленно зареклась я. Мне следовало придерживаться моих старых убеждений: магия приносит только беду.
- Мне нужна вода и чистое полотно! - Отчаянный крик Сорграда пробудил меня от этих бессвязных мыслей.
- Что?
- Где?
Сорград стоял на коленях над братом. Грен лежал ничком на грязном полу, а Сорград разрезал его куртку, уже разорванную и пропитанную кровью.
- Один солдат ранил его, когда он повернулся, - коротко объяснил горец.
- Проклятие.
Райшед попытался вытереть кровь, заливающую спину Грена, но ее было слишком много. Она пропитывала его бриджи и растекалась лужицей вокруг коленей Райшеда. Сорград был уже по локти в крови.
Я подняла голову Грена из грязи и погладила его лицо, до крови кусая свою губу. Но я приветствовала эту боль, она прояснила мой ум и успокоила мои трясущиеся руки.
- Просто держись, - велела я ему с улыбкой, пряча страдание, которое ворочалось внутри меня, словно горячий нож. Дрианон, Халкарион, Сэдрин, Полдрион, любой бог, кто слышит меня, пожалуйста, не дайте этому случиться, пожалуйста, не дайте ему умереть. Мы победили, не так ли? Почему мы не можем просто уйти с победой? Почему она должна быть запятнана кровью?
Грен прищурился на меня одним голубым глазом, стекленеющим от боли.
- Больно, девочка. Проклятие, как же больно. - Он попытался усмехнуться, но у него получилась лишь недоуменная гримаса.
Райшед отодвинулся, пропуская Шива, и вода полилась из ладоней мага на обнаженную спину Грена. Когда она смыла всю кровь, мы увидели в его боку глубокую рваную рану. Она почти сразу вновь исчезла в крови. Райшед сорвал с себя куртку и рубаху, Сорград делал то же самое и туго связывал полотно в узел.
- Давай же, мерзавец ты тощий, - пробормотал Райшед. - Прояви свое хваленое упрямство. Скажи Полдриону, куда он может засунуть свой паромный шест. - Грен очень мало значил для Райшеда, но Айтен десять лет был его ближайшим другом, и память о той утрате не отпускала моего возлюбленного.
- Дайте мне посмотреть. - Бабка появилась возле меня.
- Не смей прикасаться к ране своими грязными лапами, - прорычал Сорград. Если б он не был так занят, пытаясь остановить кровотечение, клянусь, он бы ее ударил.
Но старуха не хотела прикасаться к ране. Вместо этого она мягко положила руку на голову Грена, лежащую в моих руках.
- Что ты за человек? - тихо спросила бабка.
Грен был едва в сознании.
- Каким создал меня Мизаен.
- И это…
Я знала причину ее резкого вздоха. Я любила Грена как брата, но это не заслоняло от меня его недостатки. Он весел до беспечности, его никогда не мучает совесть, он уложит в койку любую девушку, стоит ей согласиться, и сразится с любым мужчиной, решившим по глупости, что горец не убьет его просто так - ради удовольствия доказать свою удаль и наполнить кошелек выигранной ставкой.
- Он мой друг, - взмолилась я. - И он рисковал жизнью, чтобы спасти всех вас.
Лицо старухи окаменело.
- Это могло бы иметь значение, если б он ценил то, чем рискует, если б он ценил то, за что сражается, если б он когда-нибудь думал о будущем, а не жил одной минутой.
Я тотчас разъярилась. Да что эта старая карга знает о Грене и о том, что он значит для меня? Не важно, каков он есть. Я не оставлю его мертвым на этих проклятых богом скалах. Хватит того, что я потеряла Джериса и Айтена в этом ужасном месте с его жестокими людьми и их обледенелыми сердцами.
- Просто сделай все что можешь. - Теперь я не умоляла, я приказывала, ломая голову над тем, как заставить старуху действовать. К сожалению, мне ничего не удалось придумать. Разве что пнуть ее по костлявой заднице? Но вряд ли от этого будет прок. И вряд ли это будет для нас безопасно.
Бабка попыталась встать, но пошатнулась. Фрала схватила ее под руку, помогая матери подняться, и что-то прошло между ними, отчего смущение на лице Фралы сменилось настороженным отвращением.
- Кто вы такие, чтобы требовать что-то от нас? - огрызнулась она. - Вы все чужаки, оскверняющие истинную магию своим испорченным прикосновением.
Страдание Шива превратилось в горькую ярость.
- Без нашей магии, сударыня моя, Олрет оторвал бы вам голову!
- Тихо! - Старуха взмахнула рукой, призывая дочь промолчать.
- Она останавливается, кровь останавливается! - Облегчение и неверие смешались в голосе Райшеда.
Я перевела взгляд на ужасную рану. Кровавый поток действительно сокращался и прямо на моих глазах прекратился совсем. Края опасного разреза начали смыкаться, быстро срастаясь в бугорчатый лиловый шрам.
- Спасибо, - натянуто молвил Сорград.