Он присел возле костра, молча глядя на пляшущие языки пламени. Его товарищи терпеливо ждали.
- Я видел только дом, - сказал Денетт. - Никто в Роллайне и понятия не имеет, о каком состоянии идет речь.
После чего без прикрас, подробно и честно рассказал обо всем, что видел и что с ним произошло. Несколько раз он прерывал рассказ, бросал в огонь несколько шишек и снова продолжал.
В небе между кронами деревьев вспыхнули звезды.
- Я ничего не знаю, - закончил Денетт, снова бросая пару шишек в огонь. - Слышите? Ничего.
Наступила долгая тишина.
- Ничего… - наконец задумчиво повторил он.
Его молодой товарищ, с привлекательной для женщин внешностью смельчака-забияки, слегка пошевелился, устраиваясь поудобнее.
- Но ведь ты же с ней разговаривал?
- Разговаривал! - ответил Денетт.
Его слова прозвучали так, будто он говорил: "Ходил по Луне!"
- Разговаривал! - повторил он тем же тоном. - Во имя всех лесов и проклятых полян, я же только что привел вам каждое слово этого "разговора"! Разговаривал! - снова крикнул он.
Снова наступила тишина. Денетт бросил в огонь еще несколько шишек; отблеск пламени осветил его выразительный профиль. Мягкие тени падали среди прядей льняных волос до плеч.
Неожиданно он рассмеялся.
- Говорю тебе, Халет, - сказал он своему ровеснику, - никто еще никогда не относился ко мне хуже, чем в этот раз. Ранезен, друг мой, - обратился он к пожилому человеку в мундире, - проверь, готовы ли твои люди. Возможно, скоро они мне понадобятся.
Армектанский командир тотчас же поднялся и отошел к другим кострам - естественно, вовсе не затем, чтобы в очередной раз проверить готовность своих подчиненных. Его присутствие при разговоре друзей явно было излишним, и он прекрасно это понимал. Он оберегал жизнь и здоровье молодого господина, не один год служил ему советом и помощью, однако знал свое место и вовсе не желал лезть в дела, которые никак его не касались.
Когда солдат ушел, Денетт снова начал искать шишки, пока не собрал все, оказавшиеся в пределах досягаемости.
- Не могу понять, - в очередной раз признался он. - Как ты ее себе представлял, скажи? Нет, не говори, я и так знаю. Так же, как и я. Мы даже никогда об этом не разговаривали, настолько мы были в том уверены. Первая из Жемчужин.
Статус Жемчужины Дома имела одна, иногда две, очень редко три невольницы. Стоимость их оценивалась не в десятках, а в сотнях золотых. Подобные суммы трудно было даже себе вообразить.
- Каждый Дом имеет свою Жемчужину, - рассеянно говорил Денетт. - "Покажи мне коней и женщин Дома, и я скажу тебе, чего стоит твой род". Разве не так? А эта… Не знаю. Неужели мой двоюродный дед повредился рассудком пред смертью?.. Да, все всегда знали, что он человек со странностями. Но не сумасшедший! Там, в Дартане, ни о чем не знают, понимаешь? Так же, как не знал и я. Я приехал сюда поговорить с кем-то, кто поймет все с полуслова. Я приехал к первой Жемчужине Дома с предложением, которое невозможно было отвергнуть. Но… Теперь - не знаю. Я не знаю, кто она!
- Но ведь она всего лишь обычная невольница. У нее нет никаких причин, чтобы…
- Халет! Прошу тебя, перестань! Ты не видел ее и не слышал. Ты знаешь хоть одну невольницу, которая, получив такое состояние, бегала бы босиком по дороге? С титулом, к которому в Дартане с уважением относятся даже армектанцы? Халет, ведь к ней положено обращаться "ваше высочество", по крайней мере до тех пор, пока суд не решит иначе… Я вижу лишь одно объяснение: эта женщина сошла с ума! Ее разум не выдержал подобного потрясения. Иногда так бывает.
Он провел рукой по лицу.
- Вот только это неправда, - добавил он.
- Она армектанка.
- Да, и что с того?
- Очень красивая? - допытывался Халет.
- Красивая? - Денетт рассмеялся, встал и отошел на несколько шагов, потом вернулся. - Красивая? Халет, друг мой! У нее глаза разные! Слишком высокая, почти с меня ростом. Груди… вот такие! Нет! Еще больше и ниже! У нее слишком широкие пятки, ноги грязные, наверняка в мозолях, волосы под мышками и на лодыжках, а значит, наверняка везде, поскольку о воске для эпиляции она никогда не слышала.
- Армектанки этого не делают.
- В Армекте. Но здесь Дартан, и каждая вторая Жемчужина - именно армектанка, но тем не менее не изображает из себя животное. Вот только нужно быть Жемчужиной Дома, а эта - прачка, невольница для домашней работы! В столице я ее и даром бы не взял. Правда, личико у нее симпатичное, да и волосы совершенно исключительные… Талия узкая, все округлости где положено… Но руки? Представляешь, Халет, какие у нее ногти? Ведь она стирает. В ручье!
- То есть все-таки не слишком красивая?
Денетт вернулся на свое место и сел, глядя на солдат возле костров в отдалении.
- Ведь не поеду же я назад, - помолчав, сказал он. - Я женюсь на ней, даже если мне придется сделать это силой. Слышишь?
Они обменялись взглядами.
- Мы сейчас же вернемся туда, - все больше оживляясь, говорил Денетт. - Я потребую разговора. Если будет нужно - заставлю ее обдумать мое предложение. Она ведь не глупа и прекрасно понимает, что это единственный шанс сохранить… хоть что-нибудь.
- У нас всего двадцать шесть солдат, вместе с Ранезеном.
- Ты сам стоишь десятерых, а Ранезен по крайней мере пятерых. Как думаешь, сколько солдат на всей той поляне?
- Не знаю, Денетт. Наверняка больше двадцати шести. Ходят слухи, что не так уж и мало, якобы…
- Слухи, сплетни, - прервал его Денетт. - У них тут наверняка немало лесничих, умеющих обращаться с арбалетом или луком. Но лесничие стерегут лес. А на самой поляне? Перед домом торчали двое, похожие на рыцарей со старых гобеленов. Даю голову на отсечение - они умеют разве что опираться на свои мечи. Ну сколько солдат можно держать в таком вот Сей Айе, для поддержания порядка в шести-семи деревнях, да пусть даже и просто чтобы покрасоваться?
- Пятьсот, - неожиданно послышалось рядом.
Наступила глубокая тишина. Денетт медленно поднял голову и в замешательстве посмотрел на вышедшего из темноты человека. Халет хранил каменное спокойствие, тем не менее чуть изменил позу… и внимательный взгляд мог бы заметить, что он готов драться. Задорный вид этого парня лишь служил маской, скрывавшей опытного стражника-убийцу. Многие старые дартанские роды до сих пор обучали и содержали подобных людей.
- Пятьсот солдат, ваше благородие, - повторил М. Б. Йокес, присаживаясь у костра и протягивая к огню руки. - Плюс три сотни следопытов, охотников, проводников и лесников, в обязанности которых входит также борьба с браконьерством. Мы их тут называем лесной стражей.
Денетт довольно быстро пришел в себя от удивления, вызванного нежданным визитом.
- Позволю себе спросить, господин… - с холодным высокомерием начал он.
Комендант Сей Айе пропустил его слова мимо ушей. Обернувшись, он крикнул через плечо:
- Ранезен!
Денетт изумленно замолчал. Сидевший неподалеку у костра командир эскорта поднялся, прошел несколько шагов и, только теперь заметив чужака, застыл как вкопанный. Йокес кивнул ему, продолжая сидеть на корточках у огня.
- Командир свиты? - спросил он. - Часовой лежит возле самой тропы. Прикажи забрать его, господин, и перевязать, так как у него сильно разбита голова. Призываю к спокойствию, - добавил он, показывая большим пальцем на скрытые во мраке заросли за его спиной. - Я пришел сюда не один.
Армектанец даже не посмотрел в указанную сторону; казалось, что он и слушает-то его не особо… Быстро обменявшись взглядами с Халетом, он положил руку на меч и уставился на Денетта, ожидая любого приказа.
Некоторое время все молчали.
- Все в порядке, Ранезен, - сказал молодой дартанец. - Я знаю этого человека, это… наемник ее высочества княгини К. Б. И.
Слово "наемник" прозвучало презрительно, последовавшие же за ним титулы - почти издевательски. Однако Йокес никак не реагировал.
У остальных костров уже сообразили, что в лагере чужой. Солдаты смотрели на них, готовые в любой момент схватиться за оружие. Ранезен отыскал взглядом своего заместителя и кивком подозвал его к себе.
- Возьми двоих, - велел он. - На тропе оглушили часового.
Ранезен продолжал стоять, ожидая распоряжений Денетта. Когда пришелец назвал свое имя, он невольно вздрогнул.
- Я М. Б. Йокес, комендант личного войска Сей Айе. Шпионить за мирными путниками я считаю недостойным и постыдился бы подобного, ваше благородие. Но, подслушав разбойников, готовящих вооруженное нападение, я могу лишь похвалить себя за проницательность, - заявил он без тени улыбки. - Ты согласен со мной, ваше благородие?
Не ожидая ответа, он продолжал:
- Я услышал достаточно, чтобы понять, зачем ты явился в Сей Айе, господин. Не хочешь ли побеседовать со мной с глазу на глаз? Очень прошу.
- Ваше благородие… - сказал Ранезен, и в словах этих прозвучало категоричное "нет".
Просьба Йокеса была, по существу, приказом; разговор должен был состояться так или иначе. Денетт, как человек неглупый, прекрасно понимал, что словечко "прошу" в устах незваного гостя - попросту подсказанный ему почетный выход. Он мог им воспользоваться и сохранить лицо как перед подчиненным, так и перед другом; мог он этого и не делать, но тогда ему в любом случае некуда было деться. Комендант Йокес владел ситуацией, и чтобы лишить его преимущества, требовалось его попросту зарубить.