- Среди пятнадцати миллионов жителей этого города? - фыркнула Маша. - Как мы это сделаем? Мы ведь даже не ангелы!
- Верно… - Наташа прищурилась. - Мы две безответно влюбленные, готовые на все ведьмы.
25 апреля
РАЙ
Вторые небеса. Улица справедливости
Улица Справедливости была извилистая и крутая. Она тянулась от самого центра - площади Всепрощения - и петляла по холму до набережной. Вдоль тротуаров красовались двухэтажные домики и трехэтажные особняки, перед которыми расстилались ухоженные газоны.
С последних этажей открывался потрясающий вид на Левый берег. На реку, на сады и на красный блестящий трамвай, тарахтевший по улицам, то поднимавшимся, то спускавшимся. На знаменитый кафешантан "Счастье", в котором выступали Элвис Пресли, Джимми Моррисон, Элла Фитцджеральд, Джон Леннон, Мэрилин Монро, Чарли Чаплин, Бенни Хилл… Первые этажи занимали кофейни, закусочные, ресторанчики и магазины. На открытых верандах перед кафе публика наслаждалась весной и кофе с пирожными. Кое-кто делал заметки в блокноте, некоторые рисовали в толстых альбомах, а иные смотрели в ноутбуках кино.
Мимо всей этой благодати быстро шла женщина, не по погоде закутанная в тяжелое драповое пальто. Внезапно она остановилась посреди тротуара. Замерла у кондитерской. Одуряющий запах горячего шоколада с корицей поднимался над жаровней - женщина даже зажмурилась, вдыхая теплый приторный аромат.
Открыв глаза, заглянула в витрину, полную аппетитных булочек и пирожных.
В стекле на нее уныло воззрилось собственное отражение. В ее лице не было ничего примечательного, кроме выражения затаенной злости и недоверия ко всему миру. От таких людей хочется отворачиваться, не замечать - чтобы не портить настроение. А если бы кому-то все же взбрело в голову повнимательнее рассмотреть лицо этой женщины, то единственным, что обратило бы на себя любопытный взгляд, были длинный нос и глубокая угреватая складка вдоль подбородка. Оставшись недовольна собой, женщина поправила выбившуюся прядь, вздохнула, закусила губу и вдруг заметила красивую девушку. Девушка словно застыла в метре от нее и уставилась с изумлением - словно увидела старую приятельницу.
Женщина тряхнула головой и уже собралась пойти дальше, как девица окликнула ее:
- Извини, ты не Мария Джастис? - Незнакомка подошла ближе.
- Вообще-то я, - буркнула женщина, испытывая неловкость за свое потрепанное пальто.
- Ты меня не узнаешь? - спросила девушка. - Я тебя, конечно, тоже не сразу узнала, но внутренний голос…
- Н-нет, - замялась Мария. - Не узнаю.
- Я же Джейн Лэндис, та самая гувернантка, которую ты выгнала из дома, потому что у меня была неприлично большая грудь! - расхохоталась девица.
- А-а… - промямлила Мария. Она находилась в замешательстве. Конечно, она помнила эту вульгарную, шумную Джейн, из-за которой у нее все время болела голова. Встретить ее здесь - это был шок, но Мария умела держать себя в руках. В первую секунду ей хотелось провалиться сквозь землю, но она сдержалась и приняла гордый вид. - И… И что?
- Ну, - усмехнулась бывшая гувернантка, - когда ты меня выставила, я решила, что пойду в бордель - денег не было ни копейки. Но до борделя я так и не дошла. Я стала петь на улице, меня заметил директор варьете, принял на работу, а потом я вышла замуж за итальянца, уехала в Рим и стала оперной примой. Неужели ты обо мне не слышала? Я же Джина Сальваторе…
- Так это ты? - перебила ее Мария. - Та самая Джина Сальваторе, лучше которой никто не поет "Травиату"?
- Да, - подтвердила Джейн-Джина. - А ты у меня из жалованья вычитала, когда я напевала! Просила не портить детям музыкальный слух. Но я тебе вот что скажу - я как раньше на тебя не обижалась, так и сейчас зла не держу. Если бы ты меня тогда не выгнала, я бы не стала певицей. Так что в некотором роде я тебе даже благодарна. Кстати, ты где обитаешь?
- В другом месте. На Восьмых небесах, - неохотно ответила Мария.
- О! - кивнула Джейн. - Это там, где раскаявшиеся грешники?
- Да… - Мария вспыхнула. Признаться бывшей выгнанной гувернантке, хоть и оперной звезде, что живешь на самых отдаленных небесах… Даже для Марии, с ее сдержанностью и, как она полагала, внутренним достоинством, было очень трудно хранить спокойствие.
- О! - воскликнула знакомая. - Я слышала, там живут в длинных коридорах с одним умывальником, спят вчетвером в одной комнате и…
- Все так, - мрачно подтвердила Мария. - Я…
- Представляешь, - перебила ее Джейн, - а мы только что вернулись из отпуска. Ездили на Первые небеса. Это восторг! Тихий городок на берегу моря. Белые здания с колоннами; набережная выложена мозаикой; теплый, чистый песочек, кругом - хвойные аллеи, кипарисы, розы, жасмин, липы..
- Там такая библиотека! Мы с Чеховым познакомились - он живет у моря, в бунгало, крыша из тростника… Там прямо с берега видно, как кружатся рыбы… А какое небо по ночам! Звезды, как луна, огромные…
- Извини, я спешу, - поторопилась отделаться от нее Мария. - Я здесь по делу.
Вообще-то ей нельзя было перемешаться дальше Шестых небес, но сегодня был особый случай. Шестые небеса… Серые дома в шестнадцать этажей. Между домами - рынки, пахнущие гнилой капустой. Самое развлекательное учреждение - аптека, в ней не так грязно и можно почти в пристойных условиях выпить рюмочку бальзама. Мария знала, что в высотках в квартирах живут две-три семьи, по часам расписано посещение ванной, на кухне стоят несколько плит, а в туалете никогда нет туалетной бумаги - лишь мятые газетные клочья.
Но на Восьмых было еще хлеще. Трухлявые бараки, ржавая вода. Вечный ноябрь: сыро, холодно, то дождь, то мокрый снег. Грязно, скользко, пасмурно. Но хуже всего - безобразные рожи соседок по комнате. Они то и дело приглашали кавалеров из мужского барака, настаивали бражку, от которой по всему зданию шел кислый душок, напивались, ругались, устраивали драки… А Марии приходилось сидеть в коридоре, чтобы не участвовать в этих отвратительных оргиях.
Слушать о том, как прекрасно в городе вечного блаженства, аж на Первых небесах, тем более от этой горничной-певицы, совсем не хотелось.
- Заходи к нам! - крикнула ей вслед Джейн. - Вон наши окна… Рядом у нас Генри Миллер, а под нами - Черчилль…
На ходу обернувшись, Мария увидела, что ее бывшая гувернантка указывает на хорошенькую мансарду с зеленой крышей в пятиэтажном доме на противоположной стороне улицы.
Минут через пять Мария спустилась на набережную, откуда тянуло пресной водой и водорослями. Она огляделась. Нужный дом стоял недалеко от берега. К нему тянулся навесной мостик, отгороженный от пристани калиткой. Остановившись перед калиткой, она вынула из кармана бумажку и прочитала: "Душе Марии Джастис, 1896 года смерти, проживающей в переулке Смирения, дом 5.26 мая после захода солнца повелеваю явиться на набережную Селенджера к 12-му причалу, в плавающий дом верховного ангела Метатрона, Князя лика Божьего, Покровителя всего человечества и Писца Божьего".
Она сверила номер причала, прочитала табличку на калитке, нерешительно взглянула на солнце и услышала позади:
- Пройти можно?
Резко обернувшись, наткнулась на толстую женщину в свалявшейся серо-бурой шубе. Волосы у нее были редкие, прямые и жирные. Кожа - рябая, сальная. Она уставилась на Марию так беспардонно, словно Мария была городской скульптурой, выставленной на всеобщее обозрение.
- Э-э-э… - замешкалась Мария.
- Пройти можно? - повторила женщина и, отпихнув Марию, толкнула калитку.
Мария пошла вслед за ней, удивляясь, по какому поводу они встретились у дверей Князя лика Божьего. Только они подошли к порогу, дверь распахнулась. На порог вышла пожилая дама.
- Проходите-проходите, - пригласила она.
Дама так дружелюбно улыбалась, словно ждала гостей на день своего рождения.
- Добрый день, - поздоровалась Мария.
Та, вторая, лишь кивнула.
Прихожая была отделана мореным дубом, а на стенах висели фотографии - "Метатрон и Дидро", "Метатрон и Грейс Келли", "Метатрон и Набоков", "Метатрон и Том Эдисон"..
Их было так много, что Мария с ужасом заподозрила верховного ангела в тщеславии.
- Позвольте пальто? - предложила пожилая дама.
Мария выскользнула из толстой серой хламиды, обнаружив худые острые плечи, впалую грудь и длинные сухие ноги. Вторая тоже скинула одежку, под которой скрывались рыхлый живот, обтянутый трикотажным свитером, и большая обвисшая грудь. Женщина осмотрелась, хлюпнула носом и спросила:
- Выпить чё есть?
Только приветливая дама собралась ответить, из соседней комнаты показался высокий лысый мужчина. У него был крупный прямой нос, выразительные губы, ямочки на щеках и голубые глаза под густыми бровями.
- Явились, - вместо приветствия недовольно сказал мужчина. Он внимательно их оглядел и скривил губы. - Ну, прошу, - после секундного размышления пригласил он.
Они вошли в просторную комнату, разделенную на две половины. В первой располагались старинное бюро, покрытое красным сукном; низкий широкий диван с множеством разноцветных подушек; несколько кресел - кожаных, бархатных, деревянных; секретер с позолотой; массивный буфет красного дерева, похожий на католический костел. А вторую половину - размером не меньше сотни метров - занимали книжные полки. Они тянулись до потолка и стояли в несколько рядов, как в библиотеке.
- Ой! - воскликнула вторая. - Вы чё… это все читаете?
- Еще чего не хватало! - хмыкнул Метатрон. - Это архив.
- Архив? - озадачилась женщина.