Глава 2
Тень прошлого
Ни за девять, ни за девяносто девять дней разговоры о новом исчезновении Бильбо не утихли. Год напролет в Хоббитоне, да и по всей Хоббитании только о том и толковали, ну а вспоминали это событие и того дольше. Со временем Безумный Беббинс, имеющий обыкновение исчезать с громом и молнией и появляться невесть откуда с полными мешками золота да драгоценных каменьев, стал любимым героем сказок, тех, что рассказывают детишкам у камелька, а подлинная история давно забылась.
Хоббиты судили-рядили, да и сошлись на том, что Бильбо, который и раньше-то был с приветом, спятил окончательно, спятивши сбежал куда глаза глядят, ну и, само собой, добегался. Свалился в речку или болото какое, и с концами. Печально, конечно, но удивляться нечего. А повинен во всем, знамо дело, Гэндальф.
- Вот ведь колдун проклятущий, - ворчали по харчевням и норам. - Бильбо сгубил, так хоть бы Фродо в покое оставил. Глядишь, дурь у малого повыветрится и выйдет из него правильный хоббит, разумный да степенный.
И ведь надо же - судя по всему, маг от Фродо все-таки отвязался, но вот правильности хоббитской за молодым господином Беббинсом что-то не замечалось. По чудаковатости своей это был ни дать ни взять второй Бильбо. Мало того, что он и не думал оплакивать сгинувшего дядюшку, так ведь в годовщину его пропажи еще и пирушку закатил: стукнуло, дескать, Бильбо стонадесять два. Пир, правда, вышел не на весь мир: гостей набралось десятка два, и разносолами не потчевали. Угощались по простому, хотя и плотно, по хоббитскому присловью "едой запорошило, питьем огорошило".
С тех пор и повелось: каждый год Фродо созывал в Бебень гостей на дядюшкин день рождения. Соседи поудивлялись-поудивлялись и перестали; хоббит, он ко всему привыкает. Ну что поделаешь, коли втемяшилось парню в башку, будто Бильбо жив?
- Жив, так куда же он подевался? - спрашивали у Фродо, но тот только плечами пожимал. Сказать-то нечего.
Жил он, как в свое время Бильбо, бобылем, но друзей имел немало, особливо среди молодых хоббитов (все больше из потомков Старого Тука, протоптавших дорожку в Бебень еще ребятишками, приохотившись слушать байки прежнего хозяина) - таких, как Фолко Сведун или Фредегар Бульбан. Ну а в самых закадычных у Фродо числились Перегрин Тук (а попросту Пиппин) да Мерри Брендибак (вообще-то Мериадок, но об этом мало кто вспоминал). Втроем они исходили всю Хоббитанию, но еще чаще Фродо бродил в одиночку. Носило его по лесам и всхолмьям, заносило далеко от дома, и ладно бы днем, так ведь ночами, когда нормальные хоббиты по норам спят. Мерри с Пиппином подозревали, что он, по примеру Бильбо, свел знакомство с эльфами.
Сходство с Бильбо сказывалось и в другом: с годами соседи стали примечать, что Фродо на редкость "хорошо сохраняется". Время шло, а он по-прежнему выглядел крепким, здоровым хоббитом только-только за тридцать. "Везет же некоторым", - говорили о нем, ну а как подошло к пятидесяти, это "везение" стало казаться более чем странным.
О дядюшке Фродо, конечно же, тосковал, но со временем печаль поутихла. Оказалось, что быть господином Беббинсом, безраздельным владельцем такой прекрасной усадьбы, как Бебень, совсем не худо. Несколько лет он просто радовался жизни и о будущем особо не задумывался, хотя иногда - и год от году все чаще - жалел, что не ушел с Бильбо. Временами, особенно по осени, на него накатывала странная тоска: ночами снились чужие земли и горы, которых он наяву отроду не видывал. Сознание его как бы раздваивалось: "А что бы взять, да и уйти за реку?" - нашептывала одна половина, но другая неизменно отвечала: "Не пора еще".
Между тем близилось пятидесятилетие, дата, казавшаяся ему знаменательной, если не зловещей. Именно в этом возрасте Бильбо, словно головой в омут, бросился в свое приключение. Что-то томило душу, хоженые-перехоженые тропы уже не манили. Все чаще разглядывал Фродо карты, гадая, что же лежит за рубежами Удела: на хоббитских картах тамошние земли представляли собой сплошное белое пятно. Окончательно пристрастившись к одиноким прогулкам, он забредал все дальше и дальше, так что даже дружки-приятели, Мерри и прочие, забеспокоились. Нередко видели, что он заводит беседы с чужаками, благо путников в ту пору через Хоббитанию проходило множество, не в пример прежнему.
Слухи из-за рубежей приходили путаные и темные. Гэндальф куда-то запропал, несколько лет вестей никаких не слал, и Фродо собирал новости по крупицам, от кого получится. По ночам лесными окраинами проходили эльфы. Раньше они появлялись в Хоббитании исключительно редко, а тут вдруг потянулись и потянулись на запад. Но их влекла своя, особая судьба: Средиземье они покидали навеки и до забот прочих народов им дела не было. Шли, правда, и гномы, тоже в немалом числе. Этих хоббиты знали не понаслышке: по большаку, который пересекал Хоббитанию с востока на запад и вел к Серебристым Гаваням, гномы испокон веку хаживали к своим рудникам в Синих горах. От них можно было разузнать, что да как в большом мире, хотя гномы болтливостью не отличались, да и хоббиты их за язык не тянули. Кроме, конечно, Фродо: зачастив на большак, он нередко примечал странных, чужедальних гномов, искавших убежища от какой-то напасти. Держались они настороженно, говорили больше обиняками, но порой поминали Врага и далекую землю Мордор.
В древнейших хоббитских преданиях это название попадалось, в темном прошлом зловещей тенью легло оно в глубины памяти. А из нынешних рассказов выходило, будто едва Белый Совет выбил какую-то злую силу из Лихолесья, как она угнездилась в Мордоре, исконной своей вотчине. Поговаривали, что Темная Башня отстроена заново, мощь ее возрастала, и оттуда по южным и восточным землям расползался леденящий ужас. В горах не стало проходу от орков, да и вроде бы беспросветно тупые тролли набрались-таки злобной хитрости и обзавелись опасным оружием. Шептались и о чудовищах пострашнее, доселе невиданных и вовсе не имевших названия.
Поначалу хоббиты пропускали все это мимо ушей, да только от молвы не отгородишься, мало-помалу даже самые завзятые домоседы, напрочь лишенные любопытства, кое о чем прослышали, а те, кому доводилось бывать у рубежей, и сами повидали.
Как-то раз, весной того самого года, на который приходилось пятидесятилетие Фродо, в зарученском трактире "Зеленый дракон" завсегдатаи разговорились о диковинных слухах, уже добравшихся сюда, в самое сердце Хоббитании. Говорили в основном двое - Сэм Гужни, садовник с Бугра, и мельников сынок Тэд Охряк - прочие слушали да посмеивались.
- Ну и чудные нынче дела деются, - промолвил Сэм, сидевший подле камина в углу. - Послушаешь, так просто диву даешься.
- А ты слушай больше, - не преминул съязвить Тэд. - То ли еще услышишь. Сказки все это, и ничего больше. Бабка моя на сей счет мастерица, любого пришлеца за пояс заткнет.
- А хоть бы и сказки, - гнул свое Сэм. - Не просто же так их придумывают. Вот взять, к примеру, драконов…
- Спасибочко, обойдемся, - усмехнулся Тэд. - Мальцом я про них слушал, разявя рот, да больше уж неохота. Оно конечно, и у нас в Заручье не без драконов. Есть тут один, да только зеленый.
Слушатели дружно загоготали.
- Тебе пальца в рот не клади, - рассмеялся с прочими Сэм. - Ну ладно драконы, а вот что скажешь насчет древесных великанов? Сказывают, видали намедни одного такого на севере, за Пустошью - ростом поболе дерева будет.
- Это кто же такое сказывает?
- Хэл, братец мой двоюродный. Он ведь у господина Сведуна работает, в Северном Уделе, а на охоту в Пустошь наведывается. Он и видал.
- Ну-ну. Хэлу твоему чего только не померещится: вечно заливает, а о чем - сам не знает.
- Говорю тебе, видел он. Взаправдашний великанище, вышиной - что твой вяз: идет себе не спеша, а каждый шажище в семь твоих будет.
- Эка невидаль - вяз, растет себе и растет. А что не спешит, так ему и некуда - чай, не хоббит.
- Да не вяз это был. Вязы не ходят, да и в Пустоши не растут, там один вереск.
- Это ж надо! Выходит, Хэл твой полоумный вересковый куст за вяз принял!
Хоббиты захохотали еще громче. Многие захлопали в ладоши: по общему мнению, Охряк честно заработал очко.
- На язык ты востер, спору нет, - покачал головой Сэм. - Но ведь не один Хэлфаст наш всякие диковины видит. Чужаки-то валом валят, прямиком через Хоббитанию: о тех, что у границ отираются, я уж и не говорю. Такого и старики не припомнят. Вот и эльфы, я слыхал, на запад двинулись. К Морю идут, к Гаваням своим, что за Белой Башней.
Сэм неопределенно махнул рукой, потому как ни сам, да и никто во всей компании понятия не имел, что это за Море такое и далеко ли до него от Башен. Но старинное предание гласило, будто где-то за западными рубежами Хоббитании лежат Серебристые Гавани, откуда время от времени отплывают эльфийские корабли.
- Плывут они и плывут; уходят за Море, а нас покидают, - произнес Сэм чуть ли не нараспев, торжественно и печально.
- Завел старую песню, - рассмеялся Тэд. - Пусть себе плывут, коли вздумалось, нам-то до них что за дело? А может, то и враки: корабли-то ихние кто видел? Уж точно не ты, и никто в Хоббитании.
- Ну не знаю, - задумчиво промолвил Сэм.
Как-то раз - если не привиделось - встретил он в лесу эльфа. И разглядеть-то толком не успел, но с тех пор больше всего хотел увидеть еще когда-нибудь, хоть одним глазочком. Изо всех легенд, слышанных в детстве, глубже всего запали ему в сердце путаные обрывки полузабытых преданий об этом таинственном и прекрасном народе.