Мне приходит в голову, что нужно всего лишь отпустить нить, и боль пройдет. Разумное решение. Мне редко приходилось иметь дело с болью, к счастью, у меня никогда ничего сильно не болело, и поэтому я не умею ее терпеть. А вот опустить руки - да, в этом у меня опыт есть.
- Хорошо, - говорю я и надеваю мою нить петлей на левую руку. - Я понял. Сдаюсь.
- Ты не пожалеешь. - Какой у Него добрый голос! - Иди сюда.
- Что-то не выходит…
- Давай руку.
- Поймал!
Я тяну Его на себя, а нить меня держит. Захлопываю ящик, вскакиваю на него и усаживаюсь на крышке. Чувствую, как Он беснуется в ящике, колотясь о стенки, но я не уступлю, и, пока мой зад прочно сидит на крышке, Ему не выбраться. Все оказывается просто и банально; несмотря на Их силу, существа Они недалекие и постоянно ведутся на одну и ту же уловку. Как только вы признали Их силу в противовес собственной слабости и нашли между собой нечто общее, например, что вы оба отвергнуты враждебным миром, все, что вам останется сделать, как только это общее связало вас с Ним, - это бить его же оружием, и вы не заметите, как он окажется в ящике, а вы на ящике, будете сидеть и надрывать животики от хохота.
(В семинарии у меня ничего такого не выходило - в одно ухо влетало, а в другое вылетало, - хотя экзамен я умудрился сдать. Одолжил у приятеля конспект. Удивительно, как некоторые вещи буквально въедаются в память…)
В конце концов появляются пятеро из управления наместника и берут ситуацию под контроль. Они совершенно не похожи на гордых и могущественных магов, - видать, денек действительно выдался жаркий. Они напряжены, изнурены и обессилены и, как только замечают, что я, ухмыляясь, сижу на ящике, сразу как-то расслабляются.
- Выходит, у вас получилось?
- Нет проблем, - киваю я.
Они входят и запечатывают ящик очень сосредоточенно (обидно будет выпустить Его наружу после всего, что мне пришлось пережить), потом обвязывают ящик веревкой, чтобы удобнее было нести, и на минуту задерживаются.
- Спасибо.
- На здоровье, - отвечаю.
- Сволочной сегодня денек, - говорят. - Пролезло аж девять штук, и все в одно время, как сговорились. Рекорд даже побили. Максимум, что было за день, - это шесть штук, и то пятьсот лет назад,
- Ну дела, - качаю головой.
- Да уж. Но мы все-таки справились.
- Точно, - улыбаюсь в ответ.
Они уходят, а я остаюсь. Я пока не могу уйти, потому что осталось еще тысячи три бочонков с маринованной сельдью, которые надо высмотреть, прежде чем можно будет отправиться домой. Работа есть работа, ведь босс платит мне за то, чтобы не облажаться по пункту 344/7с, а совсем не за то, чтобы я спасал мир.
Заканчиваю, в общем, вовремя. Уходя, встречаю бригадира с командой, они как раз явились, чтобы начать погрузку. Зевая, желаю им доброго утра.
- Я смотрю, ты еле успел, - отзывается бригадир. - Чего так долго-то? Дрых, что ли?
- Да вроде того. - Ему все равно не объяснишь.
- Кстати, чуть не забыл, - ухмыляется он. - Тебя босс звал. Насчет того, что ты ему вроде бы врезал.
- Ах, это… - говорю. - Ага.
- Наверное, мы больше не увидимся. - Его ухмылка становится еще шире, как трещина в дамбе.
- Может, и не увидимся. Ладно, это все теперь твое. Удачной охоты.
Я забираю плащ и направляюсь в контору к боссу, дабы предстать перед злым демоном совсем иной породы, с которым уже не так легко будет справиться. Уж я-то знаю пределы своих возможностей!
(Кстати, если вам все еще интересно, то решением девятого парадокса Эцеля является энтропия. Ответ удивительно прост. А вот доказательство не зря сводит с ума мудрецов.)
Перевод Елены Барминой
Тим Пратт
Ведьмин велосипед
Поэт, писатель и критик Тим Пратт (родился в 1976 г.) родом из Окленда, штат Калифорнии. В настоящее время он работает помощником редактора в журнале "Locus", а также является соредактором в небольшом журнале "Flytrap". Хотя автор весьма молод, его работы уже заметили. Одноименный рассказ из первого сборника Пратта "Божки" ("Little Gods", 2003) выдвигался на премию Небьюла, представленный американскими писателями в жанрах научной фантастики и фэнтези, а также прошел предварительный отбор на премию Кэмпбелла в номинации "Лучший молодой писатель".
Название следующего рассказа, который также входит в сборник "Божки", возможно, вызовет в воображении образ бесподобной Маргарет Гамильтон в роли злой феи Запада, которую она играла в фильме "Волшебник страны Оз" в 1939 году. И как бы плохо вы ни думали об этой злой волшебнице, колдунья из нижеследующего рассказа в тысячу раз более скверная.
Даже ее велосипед олицетворял собой воплощенное зло.
Тяжелая черная цепь, продетая сквозь раму и переднее колесо, приковывала велосипед к фонарному столбу перед лавкой "Антиквариат и редкости" - маленьким, до отказа забитым старинными вещицами магазинчиком в центре города. Казалось, велосипед натягивает цепь, словно изголодавшийся грейхаунд, тощий и свирепый. Это был тяжелый старомодный велосипед, переживший свою молодость в пятидесятых годах. Рама темно-красного цвета - цвета рубинов из древней сокровищницы. Руль напоминал бараньи рога. Фара на передней стойке поблескивала в лучах полуденного солнца, и россыпь ярких солнечных зайчиков замерла на тротуаре. Сиденье было обтянуто черной кожей, ярко блестели сияющие хромированные спицы. Педали - зубчатые, чтобы лучше сцепляться с полотнами ботинок, - не сулили ничего хорошего ступням глупца, вздумавшего прокатиться босиком.
Из антикварной лавки вышла хозяйка велосипеда. Ее волосы и платье оказались такого же темно-красного цвета, что и рама велосипеда, напоминая увядшие алые розы. Черный кожаный берет гармонировал с сиденьем, на пальцах дамы поблескивали хромированные кольца. Пока глаза дамы не скрылись за солнечными очками, они отражали свет и сияли ярко, как фара велосипеда. Женщина несла полиэтиленовый пакет, и в нем что-то гремело и дребезжало. Конечно же, нечто старинное и потускневшее, ибо куплено оно было в лавке "Антиквариат и редкости" - "Саргассовом море" антикварной торговли, месте, где встречались самые страшные и таинственные обломки прошлого.
Дама сняла цепь с велосипеда и повязала ее себе на талию наподобие пояса, закрепив кодовым замком с невообразимой комбинацией чисел. Бросила пакет в хромированную багажную корзинку позади сиденья и села на велосипед. На ногах красовались кожаные ботинки с хромированными пряжками. Она ворковала со своим велосипедом, успокаивала его, словно он был живым существом, а не механизмом. Женщина напевала, и, казалось, гул тщательно смазанной цепи и шелест толстых шин по тротуару вторили ей.
Пела она песню "Что зовется любовью?".
А позади нее, в корзинке, содержимое пакета перемещалось и клацало вовсе не в такт мелодии.
Кори сидел за школой и скрашивал ожидание автобуса, бросая камешки в ограду. Школа была переполнена, поэтому автобусы ходили по двум отдельным расписаниям. Первый, набитый до отказа, отправлялся сразу после занятий. Второй прибывал каждые сорок минут и увозил оставшихся школьников. Почему-то класс Кори придерживался второго расписания, и теперь ему приходилось маяться и впустую тратить свободное от учебы время. На следующий год просто необходимо обзавестись автомобилем или, на худой конец, подружиться с кем-нибудь, кто уже водит машину. Вероятно, ребята, которые поедут в этом автобусе вместе с ним, сейчас покуривают анашу за спортивной площадкой. И даже они не хотят иметь с ним ничего общего. По крайней мере они просто глупцы, а не бандиты. Не то что…
- Поглядите, кто здесь! - раздался слева приторно-сладкий голосок.
Кори втянул голову в плечи. Занятия начались всего лишь три недели назад, но он уже возненавидел этот голос. Он даже не знал имени парня, главаря свирепой шайки из трех человек. Никаких общих с троицей уроков у Кори не было, и неудивительно, что в школе с двумя тысячами учеников днем они не пересекались. Но этот парень - обладатель удивительно приятного голоса, похожий на омоложенную и дурашливую версию Эдварда Дж. Робинсона, поэтому про себя Кори называл его Рокко, - этот парень ездил в одном из автобусов по второму расписанию и, очевидно, в эти никчемные сорок минут после школы не мог найти лучшего занятия, чем поиздеваться над кем-нибудь. Парочка его приятелей - их Кори прозвал Ангелом и Курчавым, по именам прихвостней Рокко из фильма "Кей Ларго" - обычно околачивалась около автоматов с газированной водой и чипсами, карауля новеньких, появлявшихся после занятий. Как-то раз Кори столкнулся с троицей и вышел сухим из воды, отделавшись лишь тычками и пинками, и с тех пор он, когда читал в дальних уголках школы или за ее пределами, всегда старался ускользнуть, заслышав их приближение. Дела обстояли не так уж и скверно - во многих школах поножовщина и перестрелки были обычным делом, и мама говорила, что эта школа числилась на хорошем счету и находилась в благополучном районе; значит, троица может его просто избить, отчего он, скорее всего, не умрет.
Очевидно, детки у автомата стали осторожнее. Троице надоело их караулить, парни отправились на поиски новой жертвы и оказались здесь. А Кори так увлекся, бросая камешки, что даже не заметил их появления.
Рокко уселся рядом с Кори и положил руку ему на плечо. Кори проигнорировал его, и Рокко рассмеялся приятным, легким смехом: