- Мне на берегу жизни не будет… - раненый не стонал, боли еще не было.
Атрелла положила левую руку на лоб пострадавшего и первым делом погрузила в сон. Болевой шок не успел перейти в фазу торможения.
Летом в портовом госпитале ей было поручено обезболивать всех травмированных, а еще она помогала лекарю, который делал операции при разных травмах. Сейчас у нее помощников не было. Опытные моряки успели наложить жгут на ногу, и теперь парню не грозила смерть от кровопотери. Нужно было с чего-то начинать. Атрелла осмотрела культю.
Мышцы, сосуды и нерв были размозжены - не отрезаны. Это плохо. Она настроилась на организм больного и правой рукой осторожно обработала срез культи, удаляя осколки бедренной кости, кусочки мышц и жира из-под кожи.
Артерии и вены белыми трубочками-глазками смотрели на нее. Она вспомнила старую мудрость: была бы кость цела - а мясо нарастет.
Кость! Нужно восстановить ее. Атрелла взяла отрубленную ногу и приставила к культе, помощнику сказала: "Держи так", - тот схватился двумя руками за ступню и держал. А девушка, запустив обе руки в рану, к прижатым друг к другу краям бедренной кости, лихорадочно вспоминала, что отец говорил о работе с этой тканью. Вспомнила. У трубчатых костей два полюса! Нужно возбудить рост с полюсов. Она настроилась на края бедренной кости, и невидимые силовые линии протянулись через место перелома друг навстречу другу. Атрелла сварила надкостницу и ощутила, как остеоциты зашевелились на краях перелома. Она дала команду поднять уровень кальция и фосфора в крови. Оссификация пошла резвее.
Время летело. Помощник держал ногу, и оба они не заметили, что удары в корпус корабля стали тише. Шурману удалось договориться с ураганом.
Наконец кость схватилась. Мозоль еще была мягкой, и там, где недавно была щель, появилось пухлое желеобразное кольцо, которое быстро твердело. Атрелла начала сваривать сосуды. Ногтями одной руки она их сводила, второй рукой активировала сращение. Затем склеила нерв. И уже совсем без затрат сварила разрубленные мышцы и кожу. Потом отпустила жгут. Вся работа заняла полтора часа, нога была еще жива.
Юргес не просыпался, а Атрелла, положив ему руки на лоб, пыталась проверить - правильно ли ей удалось восстановить ногу. Все проблемы были с нервом, тот рос неохотно, связи восстанавливались медленно.
Она посылала команду за командой: пошевелить пальцами, стопой. Наконец, с мизинца появились движения, а за ними и чувствительность. Боль в ноге еще сохранялась, но была терпима. Атрелла перешла к ноге и легкими касаниями помассировала место, где еще недавно была культя. Кость будет полностью готова дня через два. Девушка вытерла мокрый лоб и сказала помощнику:
- Пожалуй, пока все. Теперь два дня ему нужно будет лежать, а потом начнет учиться ходить заново.
Помощник глядел на нее, выпучив глаза.
- Ты чего? - спросила Атрелла, - что с тобой?
Матрос потрогал себя за лоб, нос, потом еще раз прикоснулся к ноге Юргеса.
- Этого не может быть… - он сел прямо на пол. - Я такого и представить не мог. - Он зажал рот руками и сидел, раскачиваясь.
Атрелла поправила на себе робу, подошла к небольшому зеркалу над умывальником и, прихорашиваясь, спросила:
- Ты не знаешь, у кока от обеда компот остался? Пить очень хочется…
Шторм еще лупил в корму, но уже беззлобно, в кубрик ввалилась мокрая и смертельно уставшая команда. Они застыли у дверей, видя, что их товарищ спит на столе, и обе ноги у него на месте. Атрелла удивленно повернулась к сидящему:
- Значит, нет компота?
Тот только молча разводил руками, показывая то на спящего Юргеса, то на Атреллу, то на команду. Команда толпилась в дверях кубрика и молчала, а онемевший вдруг сказал:
- Нет, ребята, это надо видеть! У меня слов нет.
Потом Атреллу тискали, орали так, что пришел старпом, и ему наперебой рассказывали, что Юргес на скользких бревнах покатился, и ногой прямо под стяжку, тут удар, бревна прощелкнули, и тросом по ноге, как ножом! Нога - каюк, отдельно, кровища фонтаном, Юргеса и ногу принесли в кубрик, думали - прощай нога, а она вот - на месте! А лекарка, это ж ваще… от нее-то ждали, что она культю только закроет! А она всю ногу на место прилепила… и сейчас компоту просит. А ведь девчонка совсем - пигалица!
Старпом кое-как понял, что Атрелла приживила Юргесу ногу за два часа. О том, чтобы так приживляли отрубленные конечности, он, конечно, слышал. Но только когда такие операции выполнялись в больших госпиталях маститыми лекарями-хирургами. И не одним а целой бригадой. А тут не лекарка - недоразумение! Однако матрос спит на столе, нога на месте, а команда в полном составе тронулась умом. Вот такой компот.
Хотя компоту девушке все-таки дали. Все сходили на камбуз и принесли большую кастрюлю и кружку:
- На, лапушка - пей, сколько влезет.
Юргеса в шесть рук переложили на койку, он все еще спал. Очумевшую от гомона Атреллу усадили за чисто вымытый стол и стали наперебой угощать. Всем хотелось ее потрогать, не верилось, что она настоящая. И ей совали подарки: ремни, ножи, кто-то сунул губную гармошку, кто-то новую тельняшку, тяжелый амулет с далеких островов…
Эмоции хлестали через край, и каждое прикосновение воспринималось Атреллой как глоток энергии, радости и веселья. Наконец, пришел Шармин. Капитан рявкнул:
- А ну, брысь, сявки! - и команда затихла.
А Шармин расчесал бороду и сказал:
- От лица команды и от меня лично судовому врачику Атрелле объявляю благодарность. Спасибо, дочка. Руки у тебя - волшебные.
Он повернулся к старпому:
- Там на горизонте имперские кораблики нарисовались, пойди, договорись с ними. Скажи, что у нас все в порядке - идем прежним курсом.
Оставшиеся три дня до Кренга Атрелла занималась раненым Юргесом и разрешила ему вставать, когда "Нарвал" проходил мимо карантинного острова, а на траверсе уже виднелись портовые конструкции и краны. Лесовоз подходил к порту в сумерках, и Атрелла увидела замечательную картину: прямо под водой светилась двойная полоса, обозначающая фарватер. Юргес еще прихрамывал. Кость срослась до конца, и нерв тоже, но моряк чуть-чуть подволакивал стопу. Они вдвоем висели на фальшборте, любуясь подводными огнями. К Атрелле, с жадным любопытством рассматривавшей новый берег, наслаждавшейся теплым ветерком и доносившимися с берега запахами цветущих деревьев, подошел Шармин.
- Пойдем со мной.
Атрелла пошла, как приказали. В своей каюте капитан достал флягу с вином и, налив себе и Атрелле, провозгласил:
- Давай, дочка, с прибытием!
- Я не пью, - постаралась отказаться она.
- Лекари все пьют, не заливай. Да и я ж не напиться предлагаю, а только немножко, и чисто символически, выпить виноградного вина. Вина, наполненного светом Лита и дающего силу от Него.
Атрелла поняла - пить придется. Решительно взяла бокал, отхлебнула половину. Шармин выпил свой и спросил:
- Ты дальше-то куда?
- Не знаю, - сказала Атрелла. - Может, в порту в госпиталь наймусь?
Шармин покачал головой:
- Глупости! Тебе учиться нужно, у тебя талант!
Он вдруг залез куда-то под стол. И достал большой мешок:
- Это тебе.
- Что это?
- Команда собрала, тебе на учебу, за Юргеса. Бери. Тут хватит. Езжай в Продубин - там, я слыхал, медицинский университет, тебе в самый раз.
Атрелла покраснела:
- Мы ж договаривались, что я лечу за провоз. Это нечестно, я не возьму.
- Ты со мной договаривалась, я договор выполнил, а это деньги команды, так что с ними и объясняйся. Только я не советую отказываться, - Шармин очень серьезно покачал пальцем, - обидишь.
Атрелла растерянно смотрела на мешок.
- Что ж мне с ними делать?
- В каком смысле?
- Тяжелый, - жалобно сказала девушка.
- Ну, до банка тебе его донести помогут, а там положишь в рост, и с векселем покатишь в Продубин, оставь только себе на проезд.
Она посмотрела опять на мешок, который и сильный Шармин поднял не без труда.
- А сколько там?
- Триста литов! Ребята скинулись по десятке.
- Это слишком! Это очень много!
- По труду и уважение, - сказал Шармин, - отставить споры. Ты еще жизни не знаешь. Думаешь, моряку ногу на место присобачила - эка невидаль!? Ты его семью спасла! Ему жизнь сохранила. Ты думаешь, это все просто так? Поверь, моряки денежкам счет знают, они - эти литы - потом и кровью заработаны. Бери и цени!
"Нарвал" пришвартовался под разгрузку в темноте, не дожидаясь следующего дня. Банки в порту работали круглосуточно, и довольная Атрелла спрятала вексель на триста литов в сумку. Заодно она узнала, что на рассвете отправляется междугородный транспорт в Продубин, и дорога стоит - ого! - целых пять литов. Паровой междугородный транспорт - это не норскапский дилижанс, это целый трехэтажный дом на колесах. В транспортной конторе Атрелле сказали:
- Если хотите подешевле, в вашей комнате будет еще один пассажир, - она согласилась и подписала проездные документы. Ничего, всего пять дней в тесноте, да не в обиде.
Она думала, что попрощается только с Шарминым и вахтенным, но оказалось, что вся команда встала парадом у трапа. Перецеловались, и она счастливая сошла на берег. Это ж так здорово, когда тебя любят!