- Да вы кто такие! - заорал в бессильном гневе новогородский кметь, словно не видел на щитах полочан княжьего знамена. - Мы её у князя вашего потребуем!
Полочане захохотали так, что с ближних деревьев тучей взлетели птицы. Новогородец густо покраснел, видно, что-то поняв, потом решительно махнул плетью, словно говоря "а, плевать!" и заворотил коня. Да и чего он мог сделать с десятком-то воев против двух десятков на чужой-то земле? Эвон, межевой-то столб щерится волчьим оскалом - не зря говорят, что на своей земле и стены помогают. А уж столбы межевые, издавна чародейством полные - тем паче. Простую межу порушишь, поле своё прирастишь - и то духи огневаться могут. А тут, шутка ль - между двумя княжествами межа. Да ещё полоцкая межа - мало ль там у них меж болот, чародеев всяких… у язычников-то.
Всеслав, накинул на жрицу тёплый плащ - девушку била крупная дрожь - выходил вместе с речным холодом запоздалый страх.
- Ты полоцкий князь? - неожиданно спросила сильным грудным голосом.
- Он самый, - Всеслав поправил плащ и кивнул кметям. - Едем, ребята.
- Хвала нашему князю! - заорал вдруг в восторге Несмеян.
- Хвала! - дружно подхватили кмети.
- Спаси тебя боги, княже Всеслав, - негромко сказала жрица.
- Звать-то тебя как?
- Ольгой люди кличут, - после совсем незаметной заминки ответила девушка.
- Волхвиня?
- Да, - Ольга наконец перестала дрожать - постепенно согревалась. - Макоши служила…
- А они? - Всеслав мотнул головой, указывая себе через плечо.
- Владимиричи, - волхвиня недовольно засопела. - Новогородского князя кмети. Храм сожгли… думала, уж не уйти мне…
- А не Остромировы? - вмешался Брень. - Мне показалось, знамено у них посадничье?
- Не ведаю, - устало ответила Ольга. - Да и не всё ль равно, в конце-то концов?
- И то верно, - согласился Всеслав, прижимая волхвиню к себе и чувствуя сквозь корзно, как проходит у неё мелкая холодная дрожь.
Трещал меж деревьев костёр, бросая посторонь корявые, ломано-гнутые тени, плясал на лицах багровыми отсветами. Со спины медленно и неумолимо подбирался лесной почти осенний холод, а лицо щипало от кострового жара.
Волхвиня невольно жалась к огню - её одежда доселе не просохла - и куталась в княжий плащ. Всеслав сидел рядом, то и дело заставляя себя отвести взгляд от точёного девичьего лица, от прямого тонкого носа и длинных ресниц, от огневого блеска в глазах и покатых, облепленных сырой тканью плеч - не зазрила бы девушка да не обиделась. Волхвиню обидеть - век удачи не видеть.
Кмети жарили на углях мясо наспех выслеженного дикого подсвинка, над поляной тёк дразнящий запах, в глиняных кружках плескались варёный мёд и сбитень.
- Слышала я про тебя много странного, Всеславе Брячиславич, - задумчиво говорила Ольга, щурясь на огонь. - Невестимо даже, чему в тех слухах верить, а чему - нет…
- Умный человек сам знает, чему ему верить, - уклончиво бросил Всеслав.
- И это верно, - волхвиня невесело засмеялась. - Говорят люди, будто на тебе благоволение самого Велеса…
- Ну уж и благоволение! - не сдержался князь. Отвёл глаза под внимательным взглядом девушки и сказал уже тише. - Отметина Велесова - это верно.
- А что за отметина? - с любопытством спросила Ольга, подхватывая с углей кружку со сбитнем - пряный медовый напиток грозил закипеть и выплеснуться в огонь. Со вкусом отхлебнула из горячей кружки, весело глянула на князя. - Покажешь?
- Да она незримая, - нехотя ответил князь. - Говорили мне многие, будто рождение моё Велесом отмечено… знамение отцу моему было.
Волхвиня слушала рассказ Всеслава про Сильного Зверя с любопытством, иногда внимательно взглядывая князю в лицо и не забывая прихлёбывать из кружки.
- Верно говорил тебе отец, - сказала она задумчиво, когда Всеслав договорил. - Такое спроста не бывает. А та… рубашка, вкоторой ты родился… она и сейчас с тобой?
- А как же? - князь усмехнулся. - Матери ведун велел из неё оберег для меня сделать, и чтобы я носил, не снимая.
- Взглянуть дозволишь?
Всеслав, сам себе удивляясь, потянул через голову гайтан.
Ольга, не касаясь оберега руками, несколько мгновений разглядывала кожаный мешочек с тиснёной на нём медвежьей головой с одной стороны и знаком Велеса с другой, потом кивнула:
- Сильный ведун оберег делал… Велесова воля и впрямь с тобой, княже. Избранный ты…
- Знать бы ещё - для чего? - хмуро бросил Всеслав, надевая гайтан на шею и пряча мешочек под рубаху.
- Придёт время - узнаешь, - заверила волхвиня, допивая сбитень и отставляя кружку в сторону. Обняла руками колени и уставилась в огонь - охота говорить у неё пропала.
Всеслав тоже умолк, залюбовался.
Ломаный багровый свет костра плясал на тонком девичьем лице, отражался огоньками в серых глазах, играл отсветами на толстой косе, перекинутой через плечо, блестел на бисерной вышивке почёлка и рубахи.
- Что смотришь, княже? - спросила вдруг волхвиня. - Нехороша ведьма?
- Хороша, - сказал князь невольно, спохватился. Отвёл глаза.
Девушка засмеялась - тепло и по-доброму.
3. Белая Русь. Окрестности Витебска зима 1044 года, просинец
Зимой в лесу тихо. Особенно в таком дремучем, как в землях кривичей. Дремлют в морозном сне матёрые сосны и ели, закутались в снежные шубы и шапки. Застыли в недвижности голые дубы и берёзы, вспоминая в тягучем и тоскливом зимнем сне буйную весну, жаркое лето и яркую тихую осень. Не скрипит снег, и только лёгкий ветерок иной раз качнёт верхушки деревьев, сбрасывая в сугроб снежные шапки. Выглянет сторожко зверь да и сгинет тут же - добычу искать альбо от ворога прятаться.
Старый волк сторожил добычу - с утра лежал под огромной ёлкой, - только уши торчали из сугроба. Хоть и говорят, что волка ноги кормят, а только подкралась к старому охотнику нежданная немочь, сил не хватает рыскать весь день. Вчера он приметил у тропки заячьи следы и теперь ждал.
Заяц выскочил на поляну неожиданно, остановился на середине, заме на миг, сторожко озираясь посторонь. Волк начал было неслышно приподыматься, но тут заяц, заслыша что-то, стремительно метнулся в сторону, проскочил меж двух берёз и дал стрекача. Волк насторожился - теперь его ухо различало невдали какой-то неясный шум. Тот, что всегда сопровождал человека.
Волк беззвучно оскалился, приподняв верхнюю губу и показывая пожелтелые, но всё равно страшные клыки. Поднялся и неслышно канул в низкий разлатый ельник - теперь здесь зверья долго не дождёшься.
Удобная кошева мчалась по лесной дороге, подпрыгивая на ухабах и скользя на широких раскатах. Дробный топот коней дружины тонул в снегу, кони взбивали снег, разбрасывали в стороны. Изредка по реке слышался гул и тяжёлый треск, лёд словно чуть качался - ворочался, вздыхая во сне, речной хозяин.
Через лес на конях, да ещё в запряжке, юный полоцкий князь Всеслав не отважился бы - седмицу от Полоцка до Витебска будешь добираться. Да и зачем, коль есть Двина? Едва схватился двинский лёд прочно, как тут же открылась ледовая дорога - и для купцов, и для ратей. И для князей, вестимо.
В какую иную пору Всеслав скакал бы верхом - быстрее бы вышло. Да только перед тем, что ему ныне в Витебске предстояло, лучше в дороге отдохнуть.
Звал Всеслава Брячиславича в Витебск волхв Славимир. Зачем звал - невестимо, да только князь, хоть и мальчишка мальчишкой, и сам догадывался. Не глупый.
Встреча с волхвом его не пугала. А чего пугать-то? Он, чать, не христианин.
Впрочем, про то, что он не христианин, пока что ведали в Полоцке всего двое-трое бояр, да с десяток гридней, которые и сами тайком старой веры держались. Ничего, скоро всё изменится, - мрачно подумал Всеслав, кутаясь в тяжёлую медвежью полсть, - благо есть ныне на кого опереться.
До Витебска оставалось всего вёрст пять - виднелись уже на окоёме острые шатры веж и даже тонкие струйки дымов, тающие в сером зимнем небе - когда возница, по княжьему велению, весело гикнув, сдержал разбег коней. Всеслав откинул полсть и встал на ноги, придерживаясь рукой за резной бортик.
На дороге, опираясь на резной длинный, даже на вид неподъёмный посох, стоял старик в медвежьей шубе, и ветер свободно развевал его седую бороду и такие же седые космы на непокрытой голове. Волхв?
Кмети - он их и взял-то с собой немного, с десяток всего, чести ради - гарцевали около старика, ещё чуть - и толкнут конской грудью, а там и до греха недалеко. Кто сможет проклятье волхва снести? Если это только и впрямь волхв.
Всеслав строго окликнул кметей:
- А ну, охолонь! Покинь, кому говорю!
Спрыгнул на снег, поправил на голове шапку и зашагал к старику. Кмети расступились - слушали князя не в шутку, невзирая на его всего-то пятнадцать лет. Подошёл на пару шагов всего и остановился - старик таял в воздухе. Сделал всего один неуловимый жест рукой, указывая в сторону ближнего леса. И пропал, как не было.
Недовольно и испуганно загомонили кмети.
Всеслав кивком велел подать коня, не касаясь стремени, взлетел в седло. Велел хмурому Бреню, невзирая на его неодобрительный взгляд из-под косматых бровей:
- Вы двигайте в Витебск, ждите там на княжьем дворе, я скоро ворочусь. Несмеян! Поедешь со мной!
- Повинуюсь, господине!
Всеслав поворотил коня и тронул к лесу по самой кабаржине, благо снега там было немного.
На опушке князя ждали воткнутые в снег широкие лыжи.
Одни.
- Хм, - сказал князь весело. - Видишь, Несмеяне, меня там ждут одного.
- Кня… - неосмотрительно заикнулся кметь, но молодой князь резко оборотился и одним взглядом зелёных глаз заставил его умолкнуть.
- Один пойду, - ровным голосом сказал князь.