* * * * *
Озеро представляло из себя почти идеальный круг, километра полтора в диаметре. Метеоритный кратер? Эти геологические тонкости Хеллборна пока не интересовали.
"Полумесяц" почти отвесной горной гряды (500 метров плюс-минус над уровнем моря) охватывал примерно треть берега с южной стороны. У самого подножия - квартиры-пещеры для старших офицеров, два яруса. Здесь мы уже были и даже переночевали.
Чуть выше - еще несколько пещер. "Дворец" губернатора, служебные помещения. Но туда не подойти.
- Вы можете гулять, где угодно, - несколько раз по ходу вчерашнего разговора повторил Брейвен. - Кроме тех участков Camp-de-Lac, куда вас не пустят часовые.
- Камп-де-Лак?
- Озерный Лагерь, - кивнул апсак. - Разве не красиво?
Да, халистанцы слишком долго были соседями Французской Индии. Гугенотские короли рассматривали Халистан как великолепный буфер против фанатичной Дурранийской империи, поэтому магараджа всегда мог рассчитывать на французские деньги и французское оружие. Вся элита сикхов говорила по-французски и получала образование в Париже.
А сегодня Халистан настолько окреп, что решил освободить многострадальную Индию от своих вчерашних французских друзей…
На вершине хребта - шпиль радиостанции. Разумеется, никто не собирается "звонить" в БАР-БАРский ГенШтаб. Наоборот, Хеллборн с удовольствием отправил бы в эфир сигнал "всем-всем-всем кораблям и цеппелинам Альянса". Совмещение приятного с полезным - подпалить гнездо белголландских союзничков и убраться отсюда куда-нибудь подальше. Например, в Альбион. Но увы!
К радиостанции ведет узкая тропинка, а также канатная дорога. Сильная охрана. Несколько промежуточных постов. Часовые расставлены так, что любой из них постоянно видит двух-трех своих товарищей. Это удалось выяснить уже на второй день.
Но были еще две канатные дороги, которые вели к береговым батареям и обзорным площадкам. Одной из них Хеллборну разрешили воспользоваться.
Оказавшись на вершине, он снова осмотрелся. Почти безоблачно, слабый ветерок. Не так душно, как внизу.
Так и есть, море по ту сторону гор. До него примерно три километра джунглей. Пусто, чисто. Никого и ничего. Джеймс развернулся на север.
Вот озеро, как на ладони. На его поверхности в настоящее время покачиваются два каттумаржабля и несколько лодок. Лодки красть бесполезно - куда плыть, на другой берег? Все озеро расположено внутри халистанской базы.
Воздушные корабли? Охрана слабая. Захватить "Берд-оф-Прей" - не проблема. Проблема захватить его полностью заправленным и подготовленным. А если корабль заправлен и подготовлен - это значит, что весь экипаж уже на борту. 50–60 человек.
Подводные лодки? Это не здесь. Камп-де-Лак - только часть халистанской колонии. Большая или малая - неясно.
Что еще мы видим на северном берегу озера? Деревянные бунгало - солдатские бараки, склады, другие служебные помещения. Забор - полоса колючей проволоки в три ряда, в два человеческих роста. А за ним - непроницаемая стена тропических джунглей. Пальмы, эвкалипты и прочая зелено-деревянная мерзость.
Размеры острова?
- Вы не поверите - он огромен, - спокойно сообщил между делом полковник Брейвен. - Но давайте поговорим о чем-нибудь другом.
Туземцы каменного века и ничтожные запасы нефти, загадочные чудеса и неизвестные ужасы.
Ах, да, ко всему вышеперечисленному нужно прибавить постоянную угрозу разоблачения.
Условия задачи понятны, но учебника под рукой нет и подсмотреть решение невозможно.
Джеймс Хеллборн тяжело вздохнул.
- Любуетесь пейзажем? - спросил кто-то у него за спиной. Альбионец обернулся. Коротышка-европеец, скорей всего - южанин, в в халистанской форме. Хм, как и все до сих пор встреченные им люди. Это была очень военная база.
"Странное дело, - подумал Джеймс, - за последние часы я как будто стал гораздо лучше говорить и понимать по-французски! И в ближайшее время у меня будет еще много возможностей попрактиковаться".
Новый собеседник, впрочем, судя по акценту, был испанцем. Разговорились.
Лейтенант Карлос Ла-Камиса-Роха оказался ровесником Хеллборна-Рузвельта. Отец пропал без вести на фронтах Первой мировой. Потом пришли солдаты Альянса и разрезали побежденную прогерманскую Испанию на полудюжину мелких государств. Тяжелое детство в комнате без игрушек. Для послевоенной Европы - даже не обычная, а просто банальная история.
Поэтому повзрослевший Карлос с превеликим энтузиазмом встал под знамена кастильского диктатора Мендисабаля, обещавшего возродить великую Испанию. Но Мендисабаль умер, отравленный врагами, его дело потерпело поражение, и Карлосу в числе прочих солдат Визиготского Фронта пришлось спешно покинуть Испанию. И вот он здесь.
- Нас много здесь таких, - рассказывал кастилец. - Солдат проигравших армий и погибших империй.
"Как и в любом иностранном легионе, - подумал Хеллборн. - Кто бы сомневался!"
И уже рука об руку с новым приятелем он направился к оставленному где-то внизу, под горой, офицерскому клубу. (Дежа вю. Или "постоянство как первый шаг на пути к совершенству"?). Сегодня там соберется куда больше народу. С некоторыми из них - своими новыми соседями - он уже успел познакомиться. В ближайшие дни круг знакомств следует расширить и закрепить.
* * * * *
Дым не стоял стобом, и пьяные песни не звучали.
Халистанцы прислали на остров отборных европейских наемников в запредельном смысле этого слова - трезвенников и флегматиков. Это Хеллборн выяснил почти сразу. Конечно, встречались среди них и порочные люди. Это он выяснил чуть позднее.
Хеллборн ненадолго задержался у стойки - радио голосом белголландского диктора озвучивало последние новости. С Британией покончено, правительство эвакуировалось в Южную Америку. Италия и Франция пока еще держатся. Халистанцы вошли в пригороды Дели. Абиссинеры вышли к турецкой границе. На других фронтах "тяжелые и продолжительные бои". Интересно, сколько в этом правды? Неужели все настолько плохо? И что, черт побери, происходит в Скоттенбурге?!
- Razreshite ugostit' vas, gospoda? - спросил Джеймс, приблизившись к одному из столиков.
- Здесь выпивка бесплатная, господин хороший, - не совсем дружелюбно ответил один из грядущих собеседников. - И нет ничего крепче красного вина.
- Ну зачем так сразу? - вмешался другой. - Человек к тебе со всей душой, а ты его обидеть хочешь… Присаживайтесь, прошу вас… простите, не знаю вашего имени-отчества.
- Имени-отчества? - не сразу сообразил Джеймс Хеллборн. - Позвольте представиться. Штабс-капитан Лоренс Рузвельт.
- А как имя вашего почтенного батюшки? - уточнил собеседник.
- Питер, - сообщил "капитан Рузвельт".
- Лоренс сын Питера… Лаврентий Петрович, значит! - подытожил новый знакомый. - Очень хорошо. Теперь наша очередь. Подполковник Лашманов, Владимир Андреевич. Честь имею. Вот этот сердитый субъект, - "сердитый субъект", столь неприветливо отвечавший Хеллборну, ярко вспыхнул лицом, - надпоручик Новосельцев, Евгений Петрович. А вот этот скромный русский интеллигент, - полковник указал на третьего офицера, до сих пор скромно молчавшего в противоположном углу, - капитан Гольтяков, Юрий Алексеевич. Ну, за знакомство!
"Да, так положено, - продолжал вспоминать Хеллборн, пригубив предложенный фужер. - Хм, это не вино, это виноградный сок какой-то. Кислота для отпугивания тропических болезней. Напиться невозможно. Просто физическии и технически невозможно. И это хорошо".
Джеймс еще раз окинул взглядом новых знакомых. Интересно, почему полковник Горлинский называл их "ржавые люди на земле"? Надо будет обязательно спросить. Если только старик все еще ждет его в Альбионе.
Последняя русская революция катапультировала в эмиграцию тысячи офицеров бышей императорской армии. Судьбы их сложились по-разному, но парижские таксисты в настоящий момент Хеллборна не интересовали. Вот эти, с которыми он сидел за одним столом - совсем другое дело.
"А как бы я поступил на их месте, если бы у товарища Ника Ливермора получилось провернуть маленькую грязную революцию в Альбионе? Так бы и поступил, наверное".
Люди, чуть ли не с младенческих лет носившие военную форму, они умели только воевать и убивать, и дабы заработать пресловутый кусок хлеба, подались на службу первому встречному иностранному флагу. Или не первому. Все-таки, это был не самый плохой флаг - оранжевый штандарт Империи Сикхов. Даже жаль, что сикхи выбрали неправильную сторону в этой войне…
- Лоренс Рузвельт? - переспросил полковник Лашманов. Он был старше других не только по званию, но и по возрасту. Потрепанный жизнью, но еще крепкий солдат с печальным лицом. Вот уже действительно, железный человек, только слегка покрытый налетом ржавчины. - Вы ведь, белголландец, верно?
Это и так было очевидно, но русский офицер пытался быть старомодно-вежливым.
- Так точно.
- Из какого доминиона, если не секрет?
- Новая Голландия, Владимир Андреевич. - "Кажется, я правильно к нему обратился и ничего не перепутал!"
- А позвольте спросить, где вы научились так хорошо говорить по-русски? - прозвучал новый вопрос.
- У меня мама была русская, - заявил Хеллборн. - Она была санитаркой в Порт-Жемчужном. А мой отец был лейтенантом морской пехоты ВИК из второй волны вторжения. Там они и познакомились.
- Вот оно как бывает… - протянул надпоручик Новосельцев.
- Да, - кивнул Джеймс. - Я сын войны. Я появился на свет вперед ногами, и женщина закричала…
- Не стоит, - поморщился Лашманов. - Я думаю, мы все читали эту пьесу.
- Дрянь пьеса, - неожиданно заговорил "тихий интеллигент" Гольтяков. - Мне у Шекспира куда больше альбионские пьесы нравятся.