Ютролли объявились вместе с первыми проталинами. И не стали дожидаться, пока иножить проснется, сразу ушли в землю. Дедушка мой Пих - очень сильный ведун. Он в воду глядел и мне показывал, как юты, выходя из двузракой паутины, по снегам голые прыгают. А еще - как они землю носом роют. Становятся раком и - ю-ю-ют! ю-ю-ют! - остается дыра, только пятки сверкнули. Но сразу-то они появились без колпаков, их потом сделали.
Наступил месяц цветень. Вышли на берег лешие, всплыли берегини, никаких ютов не заметили. Ют-ролли к тому времени укрыли двузракую паутину земляным курганом.
К середине лета из Драчевского треугольника поползли слухи, что в чащобе не то творится: из-под земли стук-бряк раздается и вонючий дым валит. Но на эти сплетни внимания тогда не обратили. Мало ли что сарафанная связь разнесет? Патрули, которым следовало бы слухи проверить, меж собой порешили, что опять Драчевский кузнец самогонодоильный агрегат изобрел. Он его через каждые сорок лет заново изобретает… И никуда не поехали, потому что всяк знает, чем обычно встреча со старожилами заканчивается, особенно в периоды Кузнецова изобретательства. Сам бог пьянства Переплут свалился, когда из агрегата отсосал…
А в начале травеня из земли нежданно-негаданно полезла рать ютская. В лапах кривые сабли, на головах воющие шапки, морды зеленые. Носы пиками на аршин торчат, передние лапы, как у кузнечиков, задние - колесом. И покатились эти колеса по нашему княжеству. Пинкаревских да колотиловских баб и мужиков ютролли памяти лишили да в подземелья в полон увели. Заставляли там руду кайлить и возить на тачках к левому зраку. Пробовали юты и к старожилам сунуться, но тут нашла коса на камень. Драчевцы их вмиг волшебными стихами зачитали. Говорят, чуть ли не треть ютовой армии полегла под Драчевкой. Старожилы даже обиделись малость: мы к читателям всей душой, а из них и дух вон! Темнота, не доросли до настоящей поэзии…
А юты знай лютуют: леса зорят, лесичей памяти лишают и в подземелья гонят. В открытый бой вступать с ними бесполезно: шапками закидают. Те летят, воют и сверлят все, во что воткнутся. Стали лесичи на ютрол-лей малыми отрядами нападать. Из ветвей спрыгнут, наколотят, сколько успеют, пока те чары не навели, и лататы. Но число ютов не уменьшается, будто из одного два новых получается. Не догадывались тогда, что к ним из-за паутинной границы подмога шла.
Жители Малых Подштанников с захватчиками в сговор вошли за мешок золота, отчего на них весь лесной народ и обиделся. С тех пор и прозвали деревню Великими Мудаками.
Но надо же что-то делать, иначе всех в полон уведут. Князь Кед Рой Синюха собрал военный совет. Судили-рядили, решили, к иножити за подмогой обратиться. С берегинями-то мигом сговорились: ту пощекочи малость да где надо погладь - она вся твоя. С лешими похуже, они как раз царя выбирали. Один слишком еще зеленый, другой дачек понастроил, бражных ям понарыл и не просыхает, третий лесунок меняет, как коновал девок. Через день да каждый день свадьбы гуляет.
На его участке спать не вздумай, особенно на ростани: свадебный поезд переедет. А скачут они на конях, когда сумеют их у какого-нибудь мужика-раззявы угнать, а нет - просто так скачут, на своих двоих. Крику, визгу! И несутся они обычно в баню, если с банником сдружиться сумели… Но я, кажется, отвлекся, - сам себя перебил юноша. - Наконец лесовики выбрали себе в цари лешего Мусаила. С ним-то Кед Рой и договорился о совместных военных действиях.
Труднее всего было с чудами-юдами сговариваться. Они толкуют: мы и так помогаем вам хлебом, молоком и деньгами. Какого вам еще рожна? А в битвах биться, так у нас крылатые кони как раз не летают: линька крыльев. Неужто Змеи Горынычи в бой пехом попрутся? Да и огненный коготь у старшого Змея поостыл. Как таким головы на место приваривать?
Про коней крылатых врут они без зазрения совести. Никаких пегасок у них сроду не было, пустые разговоры. Есть кони как кони, большие такие тяжеловозы. А с крыльями у них говорящие вороны. Те действительно летают, а потом сообщают, что сверху видели.
Уж не знаю, чем бы переговоры закончились, да ютролли себе на потеху, а вышло - на погибель, уволокли Змеевну. Тут уж Змей Горыныч вскипел, аж дым из ушей повалил. Воспламенился на битву лютую.
Собрались наши полки, берегини да лешие в одном месте. "Кого ждем?" - друг у друга спрашивают. "Должны еще подъехать чуды-юды…" - "Юты? - возмутился кто-то. - Ненавижу ютов!"
- Вот же ютофоб, - определил этого "кого-то" Кам Рой.
- Кто-кто? - не понял Лес.
- Человек, ютов ненавидящий.
- Правильно, - согласился юноша, - Он и был… А князь тем временем заслал во вражий стан лазутчиков: берегинь да леших. Лесовики по траве крадутся, сами ростом с былинку, их и не видно. А среди ютов то скалой, то деревом приметным прикинутся, чтобы ютову армию с выбранного пути сбить и в нужное нам место привести. Обошли их на сто рядов, юты, понятно, блукать стали. А рубашку на левую сторону переодеть либо там обувь с ноги на ногу сменить не могут, потому что голы и босы.
А еще перелет-трава морочит. Прутся юты - трава приметная. А пройдут, она с места снимется и перелетит наперед захватчиков. Те хвать-мать, были вроде уже здесь! Проводников из Великих Мудаков пытают: "Куда зашли?" Те затылки чешут: "Заблудились, кажись!"
Берегини тоже в разведке незаменимы. Из любой лужи подглядывают, а шаги их так легки, что траву не мнут. Пройдут, следов не оставят. А на сыром песке след заметишь, так поди догадайся, что большой гусиный след берегине принадлежит. Ютролли в природе не смыслят: они жители подземные, как выяснила разведка.
Она вообще много чего узнала про ихние секреты. И численность, и вооружение. Хуже всего чары их сонные, но и на них нашли управу: порошок из плакун-травы. Прочихаешься и придешь в себя.
Князь с советниками выбрали место предстоящей битвы - Чисто поле. С трех сторон его окружает лес, а с четвертой протекает река Яришная. За рекой лысые склоны гольца Дырявого. В пещерах князь горынычей укрыл, пещеры для них - дом родной.
Первыми в битву вступили лешие. Ярко светила луна, так что им, засевшим в ернике, было хорошо видно, куда булыжниками целить. Захватчики подивились росту метателей: среди кустов мельтешила малышня полуаршинная. Лениво двинулись поубивать наглецов, но те кинулись прочь. Ютролли бросились за ними в лес и обалдели: малышня выросла до размеров самых высоких деревьев. Каждый лесовик вырвал по стволу и ну им колотить-колошматить. Но врагов было чересчур много. Ютанты просто захлестнули драчунов с огромными дубинами, буквально втоптав в землю нескольких леших. Остальные засвистели, захохотали и захрюкали, да и побежали к Чистому полю. Но не слишком быстро, чтобы ютролли их из вида не потеряли.
В поле лешие выбегали через специальные проходы в траве-медянице. А Чисто поле заросло жар-цветом, тот как раз цвел. А когда жар-цвет зацветает, то ночь становится ясней дня. И на этой ясной поляне лешие затерялись среди цветов, словно сгинули.
Захватчики протирали глаза от недоумения: куда подевались противники? И свет для них на поле был чересчур ярким. Да при всем этом они ничегошеньки о проходах не знали, топали прямо по медянице. А медяница страсть как не любит, когда ее топчут. На обидчиков бросается стрелой и пронзает насквозь. Так что самых долгоногих ютроллей поубивало еще до начала сражения. Задние прошли по трупам павших и стали искать противника.
Из травы с воздетыми мечами поднялись бойцы-колдуны и ринулись на врага. Клинки встретились с клинками, и пошла мясорубка. Полилась кровь, да все больше готова, потому что вышедший им навстречу полк никаким полком не был, а было восемьдесят колдунов. Каждый из них ради защиты родины обернулся не легкомысленной гулянкой, а боевой дюжиной. И дюжину ту никак не одолеть, пока дюжинника не срубишь. Так что часа полтора ютролли топорами да мечами махали, прежде чем последний колдун снова в травы пал.
Князь Кед Рой Синюха стоял на вершине гольца. Пред ним поле, как на ладони, лежало. А ежели хотелось разглядеть мелкие подробности, то придворные ведуны показывали их на воде, налитой в кадки. Флагман-вещуны держали связь. Когда колдунов все-таки порубили, князь приказал вступать в бой ведьмам.
Ведьмы организовали ветер с стороны Лысой сопки в сторону ютов. На ветер стали кидать растертую в порошок разрыв и плакун-траву. Вдохнувших тот порошок одолели чих да икота, слезы и колотье в теле.
В ослабевших захватчиков полетели стволы деревьев и обломки скал. Это опять в бой вступили лешие. Самые азартные в горячке боя выскакивали на поле, где и падали, придавленные своими же орудиями метания. Эти до конца сражения выбыли из строя.
Затем раздался такой свист, что река вышла из берегов, смывая передовые шеренги захватчиков, а второй эшелон от того свиста на время разум потерял. Из гольца Дырявого вырвались горынычи.
Они планировали на врага, разя огнем из средней головы и накалывая на стреловидные жала хвостов. Свались чуды-юды в самую гущу ютроллей и принялись рубить мечами да топорами. Хвостами они выпалывали улочки, а стальными клинками - переулочки. А от огня ютова шкура занималась не хуже сена.
Змей Горыныч - калена стрела промеж глаз! - организовал что-то вроде полевого лазарета. К нему спешили горынычи с отрубленными головами. Змей приставлял их на место и приваривал к шеям огненным когтем. Правда, в горячке нередко путал: то правую с левой поменяет, то задом наперед нахлобучит.
Чуды-юды порядком подустали рубиться и принялись один за другим плюхаться в воду, чтобы "охолонуть трохи". От своего же огня перегрелись. Князь через вещунов приказал отступить. Горынычи взмахнули крыльями и, как гуси, взлетающие с воды, перепорхнули Яришную.