- Это хорошо, что ты такой сговорчивый. Будет тебе, доктор, работа. Для начала хочу, чтобы ты провел вскрытие с полным и профессиональным описанием.
- Э, нет! - замахал руками Артём. - Нет, нет, нет! Я лечу, а не вскрываю! Во вскрытиях ничего не смыслю. Давайте я займусь глазами ваших мордоворотов, а об этом даже не просите. И слышать не хочу, и не просите! Таким заниматься я не буду!
- Куда ты денешься, - брезгливо поморщился Шеффер. - Уведи его в камеру, - кивнул он солдату.
Шёл назад Артём на ватных ногах, согнувшись, будто под тяжестью повисших на плечах гирь. Он смотрел на каменный пол, и его прямые линии расплывались в бесформенные фигуры. Сердце бешено колотилось, он был близок к панике. Но затем растерянность уступила место решительности и, сжав кулаки, он твёрдо решил, что никогда, пусть даже под прицелом автомата, он и мысли не допустит, чтобы как-то навредить своим товарищам!
"Думает, прикормил меня! - злобно пыхтел Артём. - Думает, что, как вампир, укусил меня, и я на его стороне! А вот вам всем!"
Едва сдержавшись, он с разворота чуть не поднёс кукиш немцу под нос.
Доктор покосился на ноги идущего сзади солдата. Эх, было бы сейчас что-нибудь в руках! Они ведь ходят даже без оружия! В себе уверены. Чего бы он сейчас не отдал за спрятанный в рукаве скальпель. А, может, кулаком? С разворота - в челюсть! Ведь обычно получалось? Главное - свалить с ног, а там он бы показал, что умеют очень рассерженные доктора.
Артём взглянул на безразличное лицо немца. До этой челюсти и не дотянешься. Да, был бы скальпель! Что бы там ни говорил этот Шеффер, но эти эсэсовцы всё же люди, а не танки. Чем бы он их там не накачал, но в их жилах течёт обычная кровь и стучит человеческое сердце.
Артём хищным взглядом провёл по вздувшейся на шее немца вене. От волнения перехватило дыхание. Скальпель! Полцарства нет, но отдал бы всё за скальпель!
Немец положил руку ему на плечо и вжал в стену. Щёлкнул магнитный замок, и доктор, будто кегля, влетел в камеру.
На нарах сидел один Максим.
- Где старпом?
От предчувствия беды Артём перешёл на шёпот.
- Перед тобой увели.
- Макс, надо срочно отсюда валить!
- Молодец. Какой ты сообразительный, - Максим хмыкнул и протянул Артёму котелок. - На. Тебе оставили.
- Ты не понимаешь! Да не тычь мне в нос этот клейстер!
- Похоже на сухое картофельное пюре. Вполне съедобно. Ну что ты на меня смотришь? Конечно, нужно отсюда бежать. Может, ещё скажешь как?
- Это ты у меня спрашиваешь? - спокойствие Максима начинало Артёма бесить. - Да если я тебе расскажу, что с тобой собрались сделать, ты пророешь нору сквозь эту стену голыми руками!
- Да? - Максим отставил в сторону котелок. - И что?
- Ничего хорошего. И когда они тобой займутся, я не знаю. Может, завтра. Сегодня у них на очереди старпом. Шеффер хочет накачать его своим дерьмом. Слушай! - Артём схватил котелок и вытянул его на руке. - За ним ведь должен кто-нибудь прийти? Ну забрать или поменять? Неужели вдвоём не завалим?
Максим испуганно посмотрел на друга. В отличие от Артёма, его жизнь протекала в тихой и мирной обстановке. Опытом в драках он похвастаться не мог. Если такое и было, то ещё в школьные годы. Потому Максим неуверенно ответил:
- Ты же сам видел, что они из себя представляют.
- Да плевать! Их здесь немного. Я на причале тогда пересчитал - было двенадцать. Шеффер тринадцатый. А здесь нор нарыто, как в крысятнике. За всеми не уследить. Если из камеры вырваться, то и на поверхность можно незамеченным выскочить! Где-то севернее есть советская полярная станция. Нам бы только до неё добраться. А если не получится, то уж лучше пусть пристрелят, чем к ним на опыты! Я их слабое место знаю. Макс, надо дотянуться и выкрутить лампы!
- Высоко, - с сомнением покачал головой Максим.
- Давай, лезь мне на плечи!
Артём упёрся в стену, широко расставив руки.
- Ничего, не из такого выкарабкивались! Им даже сумерки - как тёмная ночь, - он покряхтел под топтавшимся на плечах Максимом. - У них зрачки не расширяются в темноте. Ну, что там у тебя?
- Чуть-чуть не хватает! Ещё бы сантиметров десять.
- Слазь. Сейчас добавим.
Артём бросился в дальний угол за ведром. Согнувшись под его тяжестью, он, ворча, подтащил его под лампу.
- Почему оно такое тяжёлое? Его будто из чугуна отлили! Боятся, чтоб не украли? Хорошо, хоть пустое, - присмотревшись, он понял и прокомментировал: - Из гильзы орудийного снаряда сделано. Обрезали на две трети.
Он перевернул гильзу-ведро и, встав на дно ногами, скомандовал:
- Давай опять лезь. Только аккуратно, я еле держусь.
Максим взялся за его плечи, но тут они услышали приближающиеся шаги.
* * *
Они по очереди нырнули в люк, и штурман провёл Отто через пост управления энергетикой в реакторный отсек. Через смотровое окно сверкали никелем кругляшки приборов. Постучав пальцем по стеклу, он поманил немца, предлагая заглянуть внутрь.
- В принципе, атомный реактор - это котёл, через который пропускают воду. Она кипит, и пар под давлением крутит турбины. А те, в свою очередь, вырабатывают электроэнергию. Вот это - редуктор. Устройство, понижающее давление, - штурман засмеялся и похлопал Отто по плечу. - Хоть что-нибудь понял? Это тебе не дизеля. Ладно, пошли в восьмой, химика проведаем. Чувствую, врёт его газоанализатор. Я недостаток кислорода лёгкими сразу определяю. Сейчас в четвёртом не двадцать процентов, а девятнадцать. Вот запомни, а с химиком проверим. Сам убедишься.
Штурман Егор Сорокин считал, что в этой жизни он уже добился всего. Он капитан третьего ранга и целый командир штурманской боевой части грозного атомохода. Не бог весть какой рост, но это предел. Ему уже далеко за тридцать. За плечами - счёт автономкам за два десятка. Недавно подсчитал и сам был поражен: под водой он прожил шесть лет своей жизни! Ни жены, ни детей, ни близких друзей. Даже в отпуск он не знал куда поехать. Служба на берегу, служба в море, потом наоборот. И так изо дня в день. Теперь дождаться пенсии, а дальше прямая дорога в народное хозяйство.
"У меня всё есть! - успокаивал он себя ещё в той, прошлой жизни, после того, как бывало, засиживался в каюте старпома за стаканом "шила". - Отдельная каюта, штурманская рубка и желание в сорок пять уйти на пенсию. Чего ещё мне хотеть? Цикл замкнулся: проклюнулся ростком, зацвёл, повонял немного ароматом цветения, теперь пора и осыпаться, а потом и землю удобрить". Он тяжело вздыхал, а в груди будто ворочалась здоровенная жаба.
Когда они подобрали в Атлантике немца с утопленной подводной лодки, штурман неожиданно ощутил в себе угасшие зачатки учителя и наставника. Он отчётливо почувствовал, что творится в душе Отто, этого счастливчика, единственного оставшегося в живых из всего экипажа и попавшего невесть куда, в чужой мир будущего, со своими правилами и порядками. Растерянного и подавленного. И тогда он взял над немцем шефство. Сначала учил русскому языку, а потом, когда подружились, любил устраивать Отто экскурсии по лодке и радовался, когда у того округлялись от изумления глаза и отвисала челюсть. Егор деликатно приподнимал ему подбородок двумя пальцами и важно говорил:
- Ну, этого ты не поймёшь, тёмный ты ещё, хотя послушай!
И Отто слушал, на радость штурману, ещё сильнее тараща глаза.
- Ты у себя был лейтенант, а я капитан третьего ранга! Кто у вас с таким званием мог быть?
- Командир эсминца или даже командующий базой.
- Да-а? - штурман удивлённо покачал головой. - Званиями у вас не швыряются. У нас командир эсминца - это капраз. Хотя и эсминцы нельзя сравнивать. Я тебя ещё штурманскому делу научу. Я в этом спец! Неувязка, ошибка на карте - ноль, это моё правило. Ты меня слушай. Я, сколько себя помню, на железе служу. Ничем меня не взять! Я, как медуза - щупальце отдавят, а у меня два новых растут. Эх, немчура, видел бы ты то, что я повидал! Ну, чего отстал? Шевелись, а то мне ещё за старпома суточный план на завтра писать.
Вспомнив о Долгове, штурман помрачнел. Ведь они уже трое суток безрезультатно ждут их у реки Поной. Ни весточки в эфире, ни засветки от прилетевшего гидросамолёта на экране. Забрезжившая поначалу надежда неумолимо гаснет. Егор тяжело вздохнул, и вдруг на него нахлынула неконтролируемая злость. Он вспомнил, как однажды в Питере, на день ВМФ, пытался рассказать, что такое автономный поход, какому-то прыщавому тинэйджеру, возомнившему себя бывалым матросом, потому что он переплыл на яхте Неву и на этом основании нахлобучил на голову морскую офицерскую фуражку.
Тинэйджер выслушал, затем пожав плечами, изрёк:
- Ну и что? Вы же не люди, вы военные.
- Идём, Отто, - проворчал Егор. - Мы не люди. Это у вас в Германии подводники - герои, а у нас - так, мелочь разменная.
Егор перевёл дух и, откинув запорную рукоять люка, подтолкнул Отто.
- Старпом - какой мужик! Кремень, кулак, лом в руках штангиста! Где он сейчас?
Штурман закрыл за собой люк и повел вокруг рукой.
- То, что это пятый отсек, ты уже знаешь. Вот это - опреснительная установка, а это - пост энергоустановки. О нём я тебе позже расскажу.
Вдруг ожил динамик внутрикорабельной связи, и в отсеке загремел голос командира:
- Штурману прибыть в центральный пост.
- Ну вот, - вздохнул Егор. - До химика мы так и не дошли.