Трофей мы, хоть и с трудом, смогли утянуть на буксире с помощью 42-го к себе в лагерь.
"Да уж, - озадаченно подумал я, осмотрев добычу. - Это как же мы немцам на хвост-то наступили, что они вместо "обычных Тигров" ЭТО сделали?!"
И причина таких мыслей стояла как раз передо мной. Новый "Тигр" в лоб Т-42 подбить мог, но с огромным трудом, - конечно, в борт или в корму не проблема, но… Не всегда ж они боком стоять будут, а в лоб…
"Ну да ничего, ИСы и этих вынести могут", - подумал я, и с этой мыслью мы стали смотреть, что с танком случилось, и сможем ли мы его починить, не имея никаких инструментов.
Ника
Сказать, что я, выросшая на Украине, люблю Украину? Бред. Я ее ненавижу. Особенно Западную. Как вспомню радостные вопли нашего "помаранчевого" президента про героев СС "Галичина", так сразу доброта к людям просыпается. Та самая, которая исчисляется количеством трупов. Ровно - это не город, это даже не Ровенская область, - это самая что ни на есть Волынь. А там и Галичина рядом. И это все - Западная Украина. Западенщина. Те самые люди, которые будут приезжать в Киев и требовать работу, жилье, запрещение русского языка, которым надо будет давать, давать и давать. А вот они никому ничего не должны. Они - цвет нации! Какой идиот придумал провести в 1918 г. Акт злуки УНР и ЗУНР? Или Сталин, который решил, что ему до колик в печенках надо присоединить эти области к СССР. Пусть бы лучше выбарывали свою незалежность у поляков с австрийцами. Те держали их столетия за быдло, и держали бы дальше. А тут, видите ли, им дали почувствовать себя НАРОДОМ! Украинским народом, а не придатками Австрийской империи или Польской Ржечи. Вот они и подняли головы. Гордость им надо свою показать, гонор. Чего ж они раньше молчали в тряпочку? Или Польша была им не по зубам, решили эти зубки на русских теперь испробовать? Обломают. Я теперь это им гарантирую.
Соджет
Осмотр "Тигра" показал, что толку с него нам нет никакого. Нет, конечно, имея в своем распоряжении мастерскую хотя бы на уровне той, что мы собрали в далеком уже 1941 году танчегг мы б починили, но имея из инструмента лом, кувалду и две лопаты, ремонтировать мотор у трофея было несколько сложновато.
Потому я решил с его помощью оседлать дорогу и немного нарушить фрицам график перевозки по ней грузов и подкреплений.
Ночью с помощью 42-го "Тигр" был вытянут на дорогу и развернут мордой в сторону ожидаемого появления неприятеля. Т-42 спрятали на опушке - его задача была поддержать трофей, если жарко будет, а оба 52-х находились еще глубже в лесу - им с их броней только на преследовании бензовозов работать можно было, а в случае появления танков сидеть тихо и в бой лезть, только если станет совсем хреново. С ними же оставили и второй Т-42, у которого не было башни - он вообще только тягачом мог быть.
Через час после того, как мы все заняли позиции, прибежал дозорный.
- Товарищ подполковник! Едут! - еще только приближаясь к позиции, закричал дозорный.
- Кто? Сколько? - спросил я его, когда он приблизился.
- Около двух взводов пехоты на грузовиках, легковушка и пара бронемашин, - доложил рядовой.
- Приготовиться, - скомандовал я.
Учитывая, что до подхода врага время еще было, а тяжелой техники у него не имелось, я приказал подтянуться к дороге и легким танкам.
Колона была разгромлена в момент - пехота не успела даже выскочить из грузовиков, броневики тоже были нам не опасны. А легковушку расстреляли наши солдаты. Я, естественно, пошел посмотреть, кого ж мы там "встретили".
- Ну ни х…я ж себе, - произнес я, рассматривая документы старшего немецкого офицера, погибшего в легковушке. - Модель! Вот так добыча! Давно таких не ловил…
- КОМАНДИ-И-ИР!!! - внезапно раздался крик. - НЕМЦЫ!!!
Я обернулся - мать моя женщина! Из-за поворота прямо на нас перла колонна танков. Причем в ней я с ходу увидел несколько новых "Тигров". К счастью для меня, немцы не ожидали наткнуться на нас в своем тылу, и, пока они разбирались, что тут произошло, я успел добежать до Т-42.
- Валим отсюда! - приказал я, но мы не успели.
Первым открыл огонь "наш" "Тигр". За ним начал стрелять и Т-42, а потом и оба легких танка. Почти сразу открыли огонь и немцы…
Через час я сидел в лагере и думал - на кой хрен меня потянуло смотреть, кого ж мы там поймали. Этим мыслям способствовало то, что трофей сейчас догорал на той дороге со всем экипажем внутри. Оба 52-х тоже погибли вместе с экипажами. Погибла и почти вся пехота. Т-42 уцелел, но в БК осталось всего три осколочных и один бронебойный снаряд. Тягач тоже пришлось бросить - ему в двигатель снаряд прилетел, к счастью, экипаж в нем не пострадал.
- Ну что ж, - сказал я, оглядев свое поредевшее войско, - нас осталось всего семнадцать человек, включая девятерых раненых, - отсюда нам надо срочно уходить! Если б немцы не отступили, - тут я улыбнулся, вспомнив, что за компанию с тремя нашими танками там догорало и около десятка немцев, включая все три "Тигра", что были в колонне, - нас бы там и добили. Но теперь враг в курсе, что тут в их тылу русские танки шляются. И рано или поздно нас найдут. К своим нам тоже не прорваться. Потому двинемся еще глубже в их тыл. Не думаю, что они от нас такое ожидать будут.
Центр
Сипя паром, паровоз протащил состав вдоль разгрузочной платформы и остановился. На краткий миг повисла тишина, которая, впрочем, очень скоро взорвалась голосами и командами:
- И че?
- Через плечо! Слезай, приехали…
- Все из вагона…
- Командира роты - к командиру батальона…
Шел дождь, причем не сильный, летний, а так, осенний. Мелкие капли сеялись с низкого, навевающего тоску неба, и казалось, конца этому не будет. Такая погода, впрочем, очень хорошо вязалась с настроением командира первой танковой роты капитана Кузнецова. А настроение было паршивым: он, кадровый танкист, принял свой первый бой прошлым летом еще зеленым лейтенантом. Тогда они получили приказ немедленно выдвинуться в район сосредоточения, откуда мехкорпус начал свой первый и последний контрудар… Меньше года прошло с той поры, но на войне это очень много. Для живых. Кузнецов выжил, получил новое звание и роту в командование. И ему, прошедшему ад огненного лета, совершенно не нравилась внезапная переброска только что сформированной дивизии, не нравились напряженные лица солдат-зенитчиков, прикрывающих этот полустанок, не нравилась свежесделанная насыпь для разгрузки боевых и транспортных машин.
Боевая задача, впрочем, ничего угрожающего не содержала - максимально быстро проследовать в такой-то район, где ожидать прибытия остальных подразделений дивизии. Особо подчеркивалась необходимость максимального наблюдения за воздухом - велика вероятность бомбово-штурмовых ударов авиации противника.
Колонна первого батальона 114-го танкового полка танковой дивизии вытянулась вдоль дороги и по команде начала движение навстречу судьбе.
Немцы. Игры разведки
- Ну-с, и чем вы можете меня обрадовать, герр доктор? - хозяин кабинета, моложавый человек в элегантном костюме, похожий на отпрыска старинной английской фамилии, поудобнее устроился в кресле.
- Новостей у меня много, герр бригаденфюрер, - визави "англичанина", плотный, широкоплечий, уже начинающий полнеть и похожий на римского легата, задумчиво потер мочку уха.
- Наш "Племянник" вышел на одного человека, известного скульптора. Он входит в дальнее окружение господина Сталина, пользуется его благорасположением, бывает на приемах и званых вечерах, устраиваемых в Москве. Как информатор - весьма необходим, поскольку имеет много знакомых и друзей в верхах, среди артистов и художников. Как нам удалось выяснить, в свое время этот господин состоял в масонской организации, куда, по некоторым данным, входил ряд высокопоставленных чиновников тайной полиции русских. В 38- 39-м годах эта организация, наряду с аналогичными тайными и эзотерическими обществами, была разгромлена. Однако наш фигурант остался на свободе - благодаря странной прихоти господина Сталина, но, как отметил наш агент, не последнюю роль сыграла его готовность сотрудничать со следствием…
- Интересно… весьма интересно…
- Самое интересное - этот человек сохранил контакты со своим коллегой и братом по ложе, последователем и учеником Гурджиева. Несмотря на то, что последний явно находится под негласным надзором НКВД, несколько раз встречались, правда, в основном на совещаниях культурно-творческой интеллигенции в Ленинграде. Установлено, что в начале Великой войны этот человек служил кодировщиком в шифро-кодировочном отделе. Таким образом, напрашивается мысль о существовании некоей организации, патронируемой кем-то из верхушки большевиков.
- А чем это может помочь нам? - бригаденфюрер переменил позу, облокотившись на ручку кресла.
- Думаю, что можно попытаться сыграть на этом - достаточно зацепить на крючок скульптора, выяснить всю подноготную, и уже тогда определиться - или вбросить компромат на руководство Ленинграда, или попытаться получить более развернутую информацию об интересующих нас вещах.