- Я, значит, со своими мужиками тебе зеленую улицу организую. Ты, паря, как по маслу пройдешь - и фьюить, растворишься в тылах немецких. А нам мало того, что отбиваться от немчуры практически нечем будет, так еще и гарантии нет, что немец-то в контратаку не двинет. Ты у нашего комдива был?
- Разумеется. - Важный гость с некоторым неудовольствием глянул на комбата, на котором выгоревшая, аккуратно заштопанная гимнастерка пряталась под куцей безрукавкой.
- Мне обещали всемерное содействие и поддержку в частях дивизии, а что я здесь вижу?
- Так тебе, мил человек, всей правды не сказали, - хмыкнул старший лейтенант, - я вот третий комбат здесь, у меня в ротах и взводах старшины и сержанты командуют - вместо командиров, по штату положенных. И по сто человек едва-едва в одной, наиболее боеспособной роте наберется, куда уж разведку боем организовывать - сил только на оборону, да и отступать хватает. Наш начарт вчера убит, его преемник только-только дела принял - и снарядов, сам понимаешь, негусто, "так что про артналет забудь, на ближайшую неделю, по крайней мере", как мне в полку сказали. И я своих людей в атаку поднимать без артподдержки и с мизером боеприпасов должен? Хех, интересные вы люди.
- Так, - с расстановкой произнес представитель штаба дивизии, сопровождающий гостя, - ты, товарищ старший лейтенант, сдается мне, чего-то не понимаешь, тебе приказали оказать содействие - вот и оказывай. Во всяком случае, выстрелы на батареи уже развезли, артиллерия полковая и дивизионная - под началом штадива. Артнаводчик должен прибыть с минуты на минуту.
- Вот пугать меня не надо, - хмыкнул комбат, - мы и так пуганые и все под богом ходим. Насчет же артиллеристов - это очень хорошо, но ты мне вот что скажи - чем стрелять будем сегодня? Мои бойцы патроны вынуждены на "нейтралке" собирать - четверо уже погибли…
- Не понял, - развернулся гость к представителю - лощеному и гладкому капитану, - в батальоне что, вообще нет боеприпасов?
- Насколько я знаю, должны были подвезти сегодня утром.
- Нет ни хрена, - сплюнул старлей, - звонил в полк, интендант только завтра к вечеру твердо обещал.
- Я этому интенданту… - зло прошипел представитель и приподнялся было, чтобы потребовать связи с оным, но тут глухо просвистело над головами собеседников и первый разрыв сотряс землю. С низкого потолка блиндажа сыпануло землей.
- Эт-то еще что? - удивленно вскинул брови гость, представитель, икнув, как-то сжался. А серия очередных разрывов плотно забила все звуки.
- Что-что, - крикнул комбат, лихорадочно натягивающий шинель, - фрицы, похоже, решили слегка нас пощупать.
- В штаб полка сообщи, - бросил он телефонисту, - будем держаться, сколько хватит патронов, потом отойдем на запасной рубеж. Если будет кому, - дернул он щекой.
- А вам, товарищи командиры, - остро глянул он на москвича и дивизионного, - предлагаю побыстрее покинуть месторасположение, иначе немцы из вас душу вынут, не дай бог, конечно.
Саня
- Батальон! Смирно! Равнение налево! - поворачиваюсь, чеканю строевым по бетонной площадке, не отрывая руку от головы в воинском приветствии.
- Товарищ Маршал Советского Союза! Сводный инженерно-испытательный батальон заводов имени Кирова и "Большевик" для участия в смотре боевой техники построен. Докладывал исполняющий обязанности командира батальона подполковник Бондаренко.
- Вольно.
- Вольно! - дублирую команду.
- Это весь батальон? Сорок три человека? - акцент проявился гораздо сильнее, чем при прошлой встрече.
- Со мной сорок четыре, товарищ маршал! Немцы уверены, что нас гораздо больше, чем батальон!
- Хорошо, что показывать будете?
- ИС-1 с новым мотором, Т-52 со спаркой сталинградских шестерок, ИС-2, СУ-152, мотоцикл с приводом на коляску, Су-203-Штурм с новым мотором, легкий мотоцикл с длинноходной подвеской, товарищ Верховный Главнокомандующий! Вместо родного двигателя установлена спарка СМЗ-206. Суммирующий редуктор производства "Большевика". Запасной вариант при нехватке оригинальных двигателей. На заводе накопилось около двадцати безмоторных танков, пытаемся найти выход.
- Насколько мне известно, у нас нет свободных сталинградских моторов? - уточнил товарищ Сталин.
- Мне дали только четыре - на эксперименты. Это просто проработка запасного варианта. В динамике потерь почти нет, а в обслуживании и регулировке сложнее. Будем надеяться, что это так и останется на стадии экспериментов.
- Хорошо, я думаю, мы все-таки расширим моторостроительное производство в Ленинграде, - Иосиф Виссарионович попытался прикурить. Почему-то у него не получалось - спички гасли. Я предложил свою зажигалку, взятую в Выборге у немецкого офицера-танкиста. Наконец, раскурив трубку, Сталин заинтересованно посмотрел на мой трофей.
- Немецкая?
- Так точно, товарищ Верховный Главнокомандующий. Выборг. Досталась вместе с панцерфиром с новой пушкой.
- Продолжайте, - сказал Сталин, опуская зажигалку в карман френча. - Тут у вас, я смотрю, мотоциклы?
- Так точно! Первый, с коляской, М-72 с немного измененным задним мостом. Там сделали выход со шлицами - присоединять кардан на коляску. Новая рама коляски и привод с зубчатой муфтой. В тяжелых условиях можно подключить привод на коляску - и получаем колесную формулу 3x2. Проходимость вырастет вдвое.
- А зачем муфта? Зачем отключать привод?
- Для облегчения управления на дороге и экономии топлива.
- Проверено? - недоверчиво спросил Верховный.
- И там, и здесь уже успели.
- А второй?
- Копия "двадцать лет вперед". К-175. Мотор заимствован у немецкого ДКВ. Длинноходная подвеска. Высокая скорость на проселке. Хороший курьер и разведчик. Правда, специфический мотор - бензин надо с маслом смешивать в определенной пропорции.
- Трофейный мотор?
- Не совсем - готовим его выпуск для бензоэлектростанций и малых САКов.
- В деле показывайте!
По моему сигналу на полосу препятствий один за другим пошли танки. Преграды здесь были меньше, чем на полигоне под Ленинградом, поэтому даже Т-52 с мешающими друг другу моторами прошел их без труда. По следам бронемонстров двинулся мотоцикл с включенным приводом коляски. Некоторые препятствия после прохода тяжелых танков для обычного мотоцикла были непреодолимы своим ходом, а этот "полуторалапый" все же преодолел их. Одиночку показывал я сам. Конечно, до кроссачей и эндуриков из моей "хронородины" ему было далеко, но и я не мотогонщик. Пару невысоких прыжков, проход по ямам на скорости, недостижимой для обычных мотоциклов, еще пара мелких фокусов и "стоппи" с небольшим поднятием заднего колеса перед самой делегацией.
- Долго тренировались? - спросил Ворошилов.
- Здесь неделю после основной работы. А там просто ездил, - ответил я.
- Очень интересный агрегат. После победы надо будет налаживать широкий выпуск мотоциклов такого вида для молодежи. Спорт, гонки, - заметил Сталин.
- А еще мотобол! - ввернул я.
- Смесь футбола и мотоциклов? - догадался Ворошилов. - По-моему, будет очень интересно. Совместить два вида спорта, которыми очень интересуются и по отдельности.
- Хорошо, мы подумаем, - резюмировал Иосиф Виссарионович.
- Товарищ Сталин, разрешите еще небольшое предложение?
- Слушаю вас…
- Насколько я знаю, выпуск сорокапяток снижается в пользу более мощных систем. На складах после переоборудования БТ и Т-26 накопилось изрядное количество систем 20-к. Мне пришла в голову мысль и их запустить в дело. Некоторые наброски я уже отослал в комиссию ГАУ, а оттуда ответа пока не было. Может, посчитали бесполезными, но вдруг что-то не поняли? Я же предлагаю не производство новых пушек, а использовать старые. Дульный тормоз и трехногий станок. Получаем легкую пушку с круговым обстрелом и при этом довольно дешево и используем пока больше никому не нужные стволы.
- Но дульный тормоз сильно демаскирует позицию, - вклинился Климент Ефремович.
- Не так сильно, как принято считать. Да и плюсы от простоты производства лафета и легкости всей системы компенсируют это. А лишними два-три дополнительных орудия в батальонах не будут. Даже такие. Ведь пока они просто валяются на складах.
- Хорошо, мы подумаем, - повторил Сталин. - Клим, возьми себе на заметку.
Мякишев
После трудного, но необходимого разговора о границах свободы мы направились к своим. Товарищ Ника, то бишь Летт, свалила всю практическую работу на своего лейтенанта, оставив себе общее, так сказать, руководство процессом. Приближаясь вдоль длинной стены ангара к углу, я услышал разговор бойцов, сидевших напротив ворот, и поневоле замедлил шаг. Определялся голос Бычко и кого-то из "спецов".
- Сам ты "просто железяка заточенная", - обиженно протянул Данила, он же Бык. Нож, если это настоящий, боевой нож, - это намного больше. Это продолжение руки. Это еще один орган чувств, если хочешь.
- И что ты этим "органом" прочувствуешь?
- Эх, стрелок… Сразу видно - ножом своим кроме как банку со "вторым фронтом" ничего не убивал. Когда часового, скажем, держишь и ножом по горлу тянешь - он же, нож в смысле, все тебе рассказывает. И пульс в жиле передает в руку дробью резкой. И хруст разрезаемого хряща, и скрип тех же хрящей по боковине ножа - ухом этого не слышно, проверено. Все по ножу передается. В полной темноте как будто видишь, как разрез идет. Удар в сердце - совсем другое. Тут хоть раз это сделал - не забудешь и ни с чем не спутаешь. Такой удар в клинок идет, рукоять из рук выпрыгивает. Потом удары слабее, слабее, потом такой как трепет - и обмякло все…
Вот же поэт от резни нашелся. Жутковато слушать, но интересно.