…Ведущий держит машину на боевом. Держит, несмотря на стремительно расширяющуюся полосу дыма за хвостом. Штурмовик без единого выстрела входит в пологое пике и… На месте "мебельного фургона" встает столб дыма и пламени от наземного тарана Су-6 с полной боевой нагрузкой…
…На родной аэродром возвращаются четыре самолета из одиннадцати вылетевших. Все, что осталось от еще утром полнокровного ШАП…
* * *
- Товарищ майор, вот вы где, а то уж я вас обыскался, - обратился к Соджету пожилой человек с красной повязкой на рукаве. На повязке было написано "Дежурный".
- Ну и зачем я вам понадобился, товарищ дежурный? - последовал логичный вопрос.
- Дык это, там вам из Москвы звонят, - указал куда-то себе за спину дежурный. - Сейчас перезванивать будут, так что идемте быстрее, пожалуйста.
- А кто звонит-то? - переспросил Олег, а про себя подумал: "Неужто сам ЛПБ про меня вспомнил?"
- Вот чего не знаю, того не знаю. Мне сказали вас найти срочно, - объяснял по ходу дела собеседник. - Нам вон туда, в правую дверь. Велели разыскать, я разыскал. Мое дело маленькое. Вас сам начальник отдела НКВД вызывает. Ему позвонили из Москвы, а он уже нам в дежурку.
Здание, в которое Соджет пришел для разговора с неизвестным абонентом из Москвы, было одним из административных корпусов, и именно в нем располагались погононосители - так с чьей-то легкой руки рабочие называли сотрудников НКВД и военных. В этом здании Соджет бывал неоднократно, поэтому сразу пошел в кабинет к начальнику отдела НКВД. За ним, буквально наступая ему на пятки, шел непонятно где дежуривший дежурный.
Войдя в кабинет, Соджет, как и положено, поприветствовал хозяина:
- Здравья желаю, товарищ полковник.
- А, здравствуйте, майор, здравствуйте, а мы уж вас обыскались. Садитесь, сейчас вам перезвонят.
И действительно, буквально через три-четыре минуты раздался звонок аппарата, стоявшего на столе. Полковник кивком указал Олегу на телефон, а сам вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.
- Майор Медведь, - сказал Соджет в трубку.
- Здравствуй, товарищ Медведь, - раздался из трубки знакомый голос. - Это Гавриленко тебя беспокоит. Собирай своих людей, сегодня вечером выезжаешь в Смоленск. Документы тебе в комендатуре уже готовят, так что побыстрее собирайся и двигай на вокзал к коменданту. Он тебя и твоих ребят посадит на ближайший поезд, а в Смоленске на вокзале в комендатуре будут тебя уже ждать. Вопросы есть?
- Никак нет, - ответил по-уставному Соджет и тут же добавил совершенно по-неуставному: - Семен Владимирович, а как там дела по новой методике подготовки танкистов, про которую я вам писал?
- Нормально, уже первый набор сделали. Вот выкинешь еще один фортель, будешь там инструктором до конца войны. Все, иди собирайся, тебя уже в Смоленске ждут. Всю информацию получишь на месте.
И из трубки раздались гудки, а голова Соджета была занята мыслью о том, за каким чертом его вместе с экипажем направляют в Смоленск. Он положил трубку и вышел в коридор. Хозяин кабинета стоял около окна, курил и смотрел на заводской пейзаж. Олег чисто автоматически отметил, что полковник расположился так, чтобы, с одной стороны, не слышать разговор в кабинете, а с другой - чтобы контролировать коридор и единственный выход с этажа.
- Товарищ полковник, освобождаю ваш кабинет, - он кивнул на комнату, из которой вышел. - Уезжаю, так что до свиданья и спасибо за гостеприимство.
- Что ж, счастливого вам пути.
Мякишев
Капитан Мякишев негодовал. Бурлил и клокотал внутри, как двухведерный самовар. Бардак. Не армия, а черт знает что. Девица, нацепившая воинскую форму, но так и не осознавшая, что она в армии, а не с подружками в клубе. Сержант позволяет себе хамить капитану. Настроение Семену Борисычу портила еще одна мысль - то, что он сплоховал. Растерялся, потерял хватку. Не поставил по стойке "смирно" их обоих - и сержанта-связистку, и ее лейтенанта. И что помешало? Хм… Что-то ж скребнуло тренированный глаз, сбило с обычных рельсов поведения. Какая-то ненатуральность происходящего. Служба на границе с Маньчжурией приучила обращать внимание на всякие странности - вот и теперь что-то беспокоило капитана. И в связистке самой по себе, и в этой парочке вместе - но что? Она - связистка, у лейтехи - петлицы пехотные? Мало ли, прикомандированная, не то. Какая-то несообразность. Как-то он на нее посматривал… Точно! Как будто смотрел - что можно сказать, что нет. Как на жену со скандальным характером. Ну, характер там не сахар, а вот насчет жены - увы, фамилии разные, да и вообще, не рядом оно. И сама - вроде как готова была встать, потом по знакам различия глазами пробежалась - и уселась обратно. И потом, в разговоре; глазами на плечо себе косила недоуменно. Как будто там погоны должны быть такие, что он перед ней должен отчет держать.
Странно, непонятно. И что она писала? Не любовное письмо явно - выражение лица было совсем не лирическое. Может, шпионы? Идти в СМЕРШ, сообщить, проверить? А если нет? Шпионка бы, наоборот, постаралась и в струнку вытянуться, и листок бы в карман сунула, где наготове другой лежит, безобидный. Нет, в СМЕРШ пока идти рано. А вот в расположение радиороты к сержанту Ивановой заглянуть надо бы, поговорить с другими радистками, выяснить, что и как. Лицо новое, незнакомое - но уж девчонки если за утро и в бане не разговорили, то к вечеру, а тем более - к утру хоть что-то выяснят. А сейчас все равно времени нет - постоянное назначение еще не получено, вот и гоняют то на КПП, то в патруль, как сегодня…
Саня (7 июня)
Из Челябинска на войсковые испытания поездом прибыл один ИС-2. В нем соединились черты "Меркавы" и ИС-3 моей "хронородины", так, с подачи Степана, мы стали называть свой родной мир. Хотя и этот уже стал родным. Мне иногда кажется, что он мне даже более близок. Это теперь мой мир и мое время.
Испытания решили производить в сопровождении двух ИС-1, которые еще не получили распределения в части фронта и пока стояли на заводе. Причина была в устранении брака сварки, и эти два танка оказались как бы "временно нетрудоустроены" до конца следующей недели. Движение до Ораниенбаума своим ходом прошло без лишних приключений. Колонну из трех танков и двух автобусов сопровождали две ЗУшки на базе БТ и полуторка со счетверенными "максимами", но, к счастью, мишеней для зениток не наблюдалось.
Уже за городом нас встретил командир полка, на позициях которого должны были проводиться испытания. Я планировал подобие выступления "единичек" на Выборгской дороге - рывок до позиций, отстрел обнаруженных целей и отход. Но планам не суждено было сбыться. После короткой артподготовки вдоль самого берега Финского залива в атаку пошли немецкие танки и БТР. Это была практически калька с нашего прорыва на Выборг, только вот разведывательное обеспечение фрицев подвело - про нас они просто не знали.
Я решил попробовать устроить танковую засаду, только вот рисковать ИС-2 нельзя, поэтому я отправил его и пулеметную полуторку назад в Ораниенбаум, а двумя оставшимися танками и обеими ЗСУ двинулся навстречу немцам. За очередным перелеском появились окопы. Линия фронта, вторая полоса. Четыре короткоствольных "штуга" в сопровождении пехоты пытались зачистить окопы наших войск. А из глубины навстречу нам двигалась колонна из двадцати танков, опознать которые я затруднился. Размером несколько больше Т-4, бортовые экраны прикрывают ходовую часть полностью. Если бы не их скорость, можно было бы предположить, что это затрофеенные немцами "Черчилли", но те должны быть длиннее, да и пушка великовата.
Вызываю по радио второй танк. Волна на время испытаний у нас персональная, поэтому особо не шифруемся:
- Сева, видишь, "штуги" окопы ковыряют?
- Вижу.
- С них и начнем!
- Принял, Саня, ты слева, я справа к центру, кто вперед!
- Работаем!
Первый бронебойный снаряд прошил немецкую самоходку в районе двигателя насквозь. Показалось пламя. Выскочивших членов экипажа я не заметил. Второй выстрел ушел в молоко, я все-таки поторопился и не учел инертность поворота башни. Третий попал оставшемуся немцу в передний нижний лист. Внутри "штуги" рванул боекомплект. Всеволод на втором ИСе тоже разобрался с двумя самоходками. Колонна танков остановилась.
И через несколько секунд на дороге началось столпотворение - все двадцать начали разворачиваться. Выпущенный бронебойный снаряд почему-то никакого видимого эффекта не произвел. В наушниках я услышал голос Всеволода Георг иевича:
- Мля, ну попал же в верх корпуса! Как эта штука после такого ездит!
Лязгнул затвор пушки. Стреляю. Среди немцев вырастает столб фугасного взрыва. Слышу голос заряжающего:
- Ой, командир, я по ошибке…
- Снаряд! - ору в ответ и тут же: - Отставить! Фугас!
В прицел наблюдаю странную картину, несколько "танков" потеряли обшивку. С каркаса свисают тряпки и бруски. Пара машин горит. Выстрел. Разруха в куче самоходных макетов увеличивается.
- Сева, нас развели, как последних лохов! Вперед, до ниточки!
- Принял, иду вперед! - и далее непечатно высказался полковник.
В сопровождении примерно роты резервов полка мы дошли до прежних позиций. Дальше идти не рискнули - это вполне могла быть провокация "на контрудар". И там нас наверняка ждала бы засада ПТО, а то и "ахт-ахтов". Испытания в задуманном виде оказались сорваны.